Мысль проверяется действием. Пункт третий операции: Уго торжественно вручает старосте отвлекающую бумажку, лицемерно поздравляет его с успехом — и в тот же час его уже можно видеть на некотором удалении от Черных Холмов, на реккельском тракте. Уго торопится. Его гонят мысли о том, что эмиссар старосты, Непоседа Вилли, успел добраться до Реккеля и сообщить об убийстве гвардейца дежурному клерку в управлении губернаторской стражи. Уго не исключает, что в пути может повстречать конвой, посланный за Мариусом из Реккеля. Ничего, пусть берут несчастного овцепаса под стражу, пусть везут. Кто-то должен делать и черную работу.

Однако все происходит совершенно иначе. Непоседа Вилли как в воду канул. Не встретил Уго и конвойных. Очутившись в Реккеле, он, не мешкая, узнает по своим каналам, что никаких гонцов из Черных Холмов в эти дни служба губернатора не принимала.

Ситуация решительно меняется. Исходя из этого, Уго придумывает грандиозную комбинацию. Имея в Реккеле знакомцев всех состояний и профессий, он в рекордные сроки вербует шестерых волонтеров, готовых играть нехитрые роли губернаторских стражников. Найти для них настоящую желто-красную форму — дело техники. Рекрутирование и экипировка — это пункт четыре. Комбинацию венчает привлечение замечательного уникума, который соглашается стать на некоторое время следователем Рогером Кафербасом. Никакого Кафербаса, собственно, не существовало в природе. В миру этого самородка знали как актера, играющего резко характерные роли. Звали его Михаэль Пфайфер. В Реккеле он оказался проездом, а вообще-то представлял в театре "Блуждающий дух" с резиденцией в чудном городе Литии — одном из немногих, уцелевших со времен Лигийской империи, устоявших под смерчем цивилизации. Труппа «БД», бесспорно, уступала в классе коллегам из столичного "Золотого яблока", обласканного вниманием и попечением его величества. Но из вульгарной утробы провинциального театра порой вылуплялись настоящие таланты. К их числу, несомненно, принадлежал Рогер Кафер… простите, Михаэль Пфайфер. По удачному стечению обстоятельств, этот заслуженный деятель искусств оказался доступен, когда Уго сколачивал свою фальшивую конвойную команду. Актер воспринял задачу, склонился перед ее масштабом и с изумительной достоверностью перевоплотился в мерзейшего судейского чиновника. Женщины и собаки при его приближении просто-таки прятались в зарослях.

Повесть о чудесном избавлении Мариуса продолжается. Пункт пятый. Экспедиция самозванцев (пока еще они в цивильном платье) достигает поселка Курица. Здесь происходит ключевая метаморфоза. Войдя в Дом Путника рядовыми обывателями, самозванцы покидают его шестеркой красно-желтых стражников. Во главе их — существо, состоящее в прямом родстве с демонами зла — инглудами, черный следователь Кафербас. Выход прикрывает влажная непроглядная ночь. Уго решил не травмировать население Курицы дешевыми эффектами в свете дня.

Сам Уго остается в Доме Путника. Ехать в Черные Холмы он не собирается. Черным Холмам он уже сказал: "Прости — прощай". Была без радости любовь, разлука будет без печали.

Как блистательно сыграл свою роль актер Пфайфер, читатель уже знает. Вырвав Мариуса из рук старосты, команда самозванцев возвращается в Курицу. Теперь им остается проделать обратный вольт — в разгар ночи покинуть Дом Путника мирными обывателями.

Пораженный Расмус слушал невероятную историю, не перебивая. С такой беспримерной наглостью ему еще не доводилось сталкиваться. И вроде все замечательно, и все в выигрыше, и староста в дураках. Только Расмусу операция совсем не нравилась. Ведь далеко не безразлично, кто освобождает Мариуса. Если бескорыстный друг — это хорошо. Совсем другое дело — нынешняя история. Зачем Уго влез в такое отчаянное предприятие, Расмус не мог уразуметь. Соответственно, дальнейшие планы этого непрошеного благодетеля тонули во мраке.

— Чего ж ты, земляк, не помог, когда тебя просили? — недружелюбно спросил Расмус, глядя прямо в лупатые глаза Уго.

Смутить этого пройдоху не могли, кажется, двадцать тысяч прямых взглядов. С непередаваемой гримасой он сказал насмешливо:

— Запомни, уважаемый, я ничего не делаю второпях. Чем больше спешишь, тем длиннее путь, — процитировал Уго Учителя сальвулов. — А ты гнал меня, как на пожар. И разве ты хотел мне что-то объяснять? Нет и еще раз нет. Ты что, за дурака меня держишь?

— Дураком я тебя не называл, — сердито бросил Расмус.

— Только дураки лезут в воду, не зная глубины. Когда друг Мариус мне все объяснил — тогда я и принял решение. Понимаешь? Сделал то, что ты мне и предлагал — помог ему.

— Зачем? — быстро спросил Расмус. Он все-таки надеялся загнать этого мутилу в угол. И, поскольку Уго замешкался с ответом, саркастически заметил: — Где ж ты был все эти годы, отец родной?

— Да, — флегматично согласился Уго. — Раньше я о Мариусе не заботился. Так ведь этого и не требовалось.

— А это у тебя ремесло такое — от смерти спасать?

— Да, но не всех, — терпеливо ответил Уго.

— А кого?

— А того, кого надо. Послушай, друг Расмус, твоя проблема в том, что ты вечно торопишься. Не мельтеши! В более подходящей обстановке я тебе объясню, что смогу. Пока, поверь, не время.

Расмус скрипнул зубами.

— Ладно, — процедил он. — Дальше что?

— Дальше мы едем в Реккель. Если позволишь, сейчас мы закончим ужин и немного поспим. Ночью, часа в три, выезжаем. В Реккеле я устрою Мариуса в безопасном месте. Позже мы сумеем переправить его в более отдаленные края. В Талинии, я думаю, он найдет покой. Поживет там с годик, а потом посмотрим.

— А он согласен? — кивнул Расмус на друга.

— Спроси его сам.

Расмус повернулся к Мариусу.

— Ну?

— Мне сейчас — хоть к черту на рога. Все лучше, чем на плаху.

Расмус с сомнением покачал головой. Заправляет тут ловкач Уго. Это, что ни говори, никуда не годится! Придется подрезать ему крылышки. Но, конечно, не сразу. Что ж, повременим.

— У кого порося пропало, тому и в ушах визжит, — мрачно прокомментировал Расмус слова друга. — Ладно уж. Поесть-то дадите?

— Сатур вентур нон студит либентур, — подал голос актер Михаэль Пфайфер.

— Чего? — переспросил Расмус.

— Ничего, — ответил актер. — Подходи, милый друг, к столу, угощайся, чем Бог послал.

После ужина, за трубочкой, Расмус едко спросил Уго:

— Открыл бы хоть — как узнал, что я здесь?

— Элементарно, — с готовностью отозвался Уго. — Логика, друг Расмус, и здравый смысл. Я видел, что для спасения друга ты готов на любую крайность. А на следующее утро после нашего разговора ты вдруг исчезаешь из деревни. И болван бы сообразил, что ты начал действовать. Раз в деревне освободить друга не смог, а в Реккеле сделать это почти невозможно — какой вывод? Ты будешь выручать его по дороге в Реккель. В каком месте? Конечно, там, где конвой остановится на ночлег. Ведь так ты рассуждал?

— Ну, так, — неохотно признал Расмус.

— Я не был абсолютно уверен, что ты затаился возле Дома Путника, но догадывался, что такое вполне возможно. Решил проверить, вышел на крыльцо и окликнул тебя. Не ошибся, как видишь. Да и вовремя окликнул, а то ты, чего доброго, уделал бы нашего Лотара.

Расмус деликатно промолчал.

— Ладно, пора спать, — устало произнес Уго и, хитро глядя на Расмуса, спросил: — Тебя будить, когда мы соберемся отчаливать?

— Не понял, — вскинулся Расмус.

— Ну, попрощаться с Мариусом, может, захочешь.

— А чего мне с ним прощаться, — усмехнулся Расмус. — Я его бросать не собираюсь.

— Это как? — недоуменно поинтересовался Уго. Ноздри его нервно затрепетали.

— Да так. Поеду с вами. Или прогонять станете?

— Нет, не станем, — Уго не смог скрыть досады. — Глупо просто это ты придумал. Тебе-то чего в бега пускаться?

— Это уж мне виднее, — отрезал Расмус. — Говорю — значит, надо.

— Что ж, — неохотно подвел черту Уго. — Пусть будет так. А все-таки зря. Пожалеешь ведь.

— Там посмотрим, отец, — сказал довольный Расмус, посасывая трубку. — Будет лихо, будет и тихо.