– Я не держу казино. Мне с тобой не тягаться.

– Ой-те Вам, Леонид Степаныч! – стал его подстегивать Ян.

– Не-не, в азартные игры не играю.

– Рисковать боитесь?

– Глупости боюсь, – старик помрачнел. – Самая страшная беда – глупость. Азарт, сам знаешь, с нею об руку ходит. Смотри, как бы и тебя не сожрали.

– Ну-ну, – ухмыльнулся Хеллер, но тут же вспомнил свой скорый, а в итоге – тяжелый подъем по лестнице, вспомнил счастливую улыбку Жени в убегающем от него «Мерседесе».

Сердце защемило.

– У тебя, Янушка, как всегда «флэш-рояль» на руках, но оглядись – может, партнеры-то в дурачка подкидного играют, и козыри нонче не красненькие, а трефовые!

– О чем вы?

– Да, это так, дружок, – отмахнулся Леонид Степаныч. – Я ж – физик убежденный, вот и читаю тебе проповедь...

– Я позвоню.

Ян схватил трубку и набрал номер своего нового загородного дома, но услышал лишь долгие гудки.

– Проблемы? – шушукнул лягушонок.

– Нет.

Хеллер позвонил по другому номеру:

– Василек, прикатывай тарантас. Ага, я на Мира, – положил трубку. – Проблемы будут, если Ташан вдруг передумает. Не хотелось бы денежки возвращать. Не столь накладно, сколь сложно технически.

– Оставим, как есть.

– Э-э, нет! Обвинить банк в нечистоплотности, с таким количеством «опалы»? Нонсенс. Эти наседки без кассы не ставят. Не того полету птицы... Войну, конечно, мы выиграем, но... она нам нужна?

– Не люблю, когда пятки сверкают.

– Зачем же вы согласились?

– Думал – ты не дурак.

– Польстили.

– Н-да. Ну, давай подумаем.

– А я уже придумал.

– Что?

– Слетаю в Москву. Загляну на Новинский бульвар. Проведаю «дядю Сэма».

– Шутишь?

– Отнюдь. Пора бы и американцу подсуетиться. Даром жрет наш хлеб.

– Прошу заметить: на его деньги купленный.

– Не его, а его государства. Думаю, экономика Соединенных Штатов не пошатнется от такого плевка. Так что – гнида – пусть пошевелит пальцами! А то ему, видите ли, пенсия улыбается! Хочет сливки снять и рожу не запачкать. Хрен! Я с ним поговорю, пусть подстегнет Ташана.

– И здесь прикуп знаешь.

– Угу. В три года я сто двадцать умел делить на четыре.

– Помню. Ну, что ж, у меня чаек заварился. Время есть?

– Пока есть.

Леонид Степаныч пошаркал на кухню. Хеллер снова позвонил в Пески – длинные гудки. Хм. Подошел к окну. Василек уже пригнал машину: внизу во дворе стоял одутловатый «Авдюша» сугробом альпийского снега... Альпы. Он обязательно покажет их Жене. Как только завершит сделку – последнюю, больше никаких игр! – они вместе уедут из этой проклятой страны. А там уж весь мир их: горы, море, джунгли. Все, что она захочет – все будет!.. Ему не давала покоя ее счастливая улыбка. Ян опять схватился за телефон:

– Александр, где Женя?

– В Мариинке... кажется...

– Кажется?

– Ну этот... На театральной, около Крюкова канала...

– Кто с ней?

– Пашок.

– Ладно.

Положил трубку. Леонид Степаныч прикатил столик с чаем и армянским коньячком.

– Тебя эта фемина погубит, – убежденно скрипнул старик.

– Все о’кей, я женюсь.

– Значит, уже погубила.

– Восемнадцатого июня. Вы в списке приглашенных.

– Очередной бал теневиков-станочников?

– Нет, – засмеялся Ян. – Только близкие. Стешка прилетит из Австралии. Кротов будет. Джорджи.

– О-о! Давно, давно! Поди, уже в песок превратился.

– Какой песок, слущий! – воскликнул Ян с грузинским акцентом. – Барашка, вино, женщин. Откуда песок?

– Вот вино-то как раз кстати было бы!

– Привезет. Я три амфоры заказал.

– Отрадно. Куда подъезжать?

– А я за вами машину пришлю.

– Восемнадцатого?

– Да. В полдень – ЗАГС. А потом в наш новый дом на Финском заливе.

– Хоть это и не принято – заранее поздравляю. Удивительная девушка. А кто ее родители?

– Она сирота.

– Вот как? А чем занимается?

– Собой. И мной.

– Прелестно. Я всегда говорил, что ум женщине вреден. Если она некрасива, он делает несчастной ее. Если прекрасна – того, кто с ней рядом.

– Но тут вы ошибаетесь, Леонид Степаныч. Женя очень даже не глупа. И я уверен: нашему счастью это не помешает.

– Исключения только подтверждают правила. Неужели любовь? Плохо. Насколько я тебя знал – ты был не увлекающейся натурой. Любой процесс тебя интересовал лишь со стороны, как средство к достижению цели.

– Да. Но целей у меня много. Пока всех достигнешь, еще больше появится. От скуки не умру.

– Что же тогда тебе надо от этой девочки?

– Подумываю о покое.

– А как же честолюбивые замыслы? – удивился лягушонок.

– Мне сорок девять. Здесь я тузом не стал. А там это лишнее. Вес достаточен. Стоит обзавестись семьей.

– Обзаводятся мебелью и домашними животными.

– Я имею долю в пяти игорных домах Европы и России. Недавно открыл собственное казино в Питере. Скоро отхвачу нехилые позиции на топливном рынке, сменю один приятный бизнес на другой. Питер уже у моих ног...

– Не говори так, Янушка! – погрозил пальцем старик.

– ...Но сейчас я понимаю, что мне это не нужно!

– Не спеши. Рассуждаешь, как мальчишка.

– Да. Наверное. Мне все время кажется: я упускаю нечто важное. Я сделал свою жизнь игрой и не получил от этого никакого удовольствия.

– Хочешь теперь пожить для других?

– Нет. Для себя. Но не один.

– Что-то у тебя с головой стало. Сюрюмористический педофилизм. И такое ощущение, что это она тебя имеет.

– Кто?

– Твоя раскосая, длинноногая.

Ян усмехнулся:

– Я не обижаюсь.

– А я не обижаю. Ты уверен, что нужен ей?

Тевтонец поднялся:

– Так много я никогда не ставил и никогда так не рисковал. Азарт. О нем я знал только понаслышке и по глазам партнеров.

– Не пугай меня, Янушка.

– Я и сам боюсь. Вот позвоню еще раз и поеду. Пора уже.

Хеллер в третий раз позвонил в Пески. Леонид Степаныч заметил, как посерело лицо гостя.

– Куда ты все время звонишь?

– Домой. Никто не берет трубку.

– Загуляла краля?

– Она в театре!

– А кто тебе нужен?

– Художник.

– Какой?.. А-а, тот самый?

– Да, – Хеллер набрал номер Гречишникова. – Алло, Александр. Это снова я. Твой Пашок вместе с ней на спектакле? Нет? А какого черта? У входа ждет? Позже приехал? Дьявол! Позвони ему, скажи, пусть проверит: сидит ли она в зале. Как? Это ваши проблемы, кретины! Ничего не случилось!

Ян взял себя в руки и аккуратно положил трубку.

– Всегда я говорил, что черти не черные, – заметил Леонид Степаныч. – Кажется, ты не едешь?

– Мне надо кое-что выяснить.

– Тогда еще чаю налью, – зевнул старик. – Покой!.. Покой!.. Опять же, с другой стороны, не советую я тебе надеяться на свое двойное подданство: если ты ввязался, наш брат тебя везде найдет. Птица ты большая, хищная. На прямой бой не выходишь, но и падалью не питаешься. Тебе без кровушки никуда.

Хеллер, позеленевший, словно один из коней Аничкова моста, вернулся на диван.

– Что-то, Леонид Степаныч, колотит меня...

Они еще минут сорок обсуждали проблему с Ташаном. Ян в шутку предложил: может, вообще опустить американского финансиста. Он далек – глух и слеп. А с атташе поделиться третью свободной доли. Лягушонок поперхнулся и снова покачал указательным пальцем – мол, не увлекайся! – но все правильно понял: Ян пытается разогреть себя, вот и несет чепуху. В таком состоянии он его никогда не видел. Что же дальше будет? Ураган?.. Зазвонила сотовая трубка Хеллера.

– Алло! Да. Антракт? Нет? Ты уверен? Это я осел, Грек! А ты не виноват! Что? Ну хорошо, не сочти за труд – подумай. Удачи.

Ян сразу набрал загородный номер – глухо.

– Вот черт!

– Чертовка, – поправил Леонид Степаныч.

Хеллер мертво глянул на него. Старик хихикнул.

– Как сказал классик? Откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро», послушай Гершвина, а хочешь – заряди свой «люгер». Но я бы на твоем месте поехал в Москву.