Сам на зиму устроился в своём поселке мастером погрузо-разгрузочных работ к знакомому начальнику УПТК (управление производственно-технической комплектации), который меня сильно уважал. Сейчас этот начальник тоже давно покойный, он был постарше меня года на три. Его организацию в девяностых годах закрыли, и он остался без работы.

Поездил Милентий Леонидович с мужиками в Подмосковье простым рабочим, а он умел хорошо работать и своими руками. У него дома было очень много всевозможных поделок в квартире, особенно для его детей, всевозможные спортивные снаряды и тренажеры. Но перенести все унижения и оскорбления, которые они испытывали в Подмосковье, он, видимо, не смог, спился и умер. «Перекантовался» я до весны в этой организации, катаясь на работу на новенькой тёмно-синей «Ниве», которую я пригнал из города в начале декабря.

Кстати, за время работы на «шабашке» почти два года у меня не было ни одной женщины. И это при условии, что я и с Зиной занимался сексом крайне редко, когда уж совсем невозможно терпеть, аж «яйца ломит». Работа у меня была очень напряжённая, да и своих работников мне нужно было постоянно «пасти»: не украдут, так «нажрутся». Некоторые работники были ещё и очень недовольны, когда я где-то долго задерживался. Им хотелось бы, мало того, что я «кручусь» и думаю, как больше нам заработать, чтобы и работал с ними наравне.

Один «гнилой» работник всё провоцировал других, что я мало с ними работаю. Это был новый мой работник, он раньше работал слесарем у меня в цехе на ЗЖБИ. Он уж очень просился ко мне на «шабашку», и я, дурак, взял его. Есть такая «порода» людей — всегда и во всем осуждать начальников (это он не спал ночь, не досчитавшись сотни). Начальники всегда у них плохие, хоть им «масло на голову лей».

ГЛАВА 27

Весной мне предстояло доделывать «контору» совхоза, хотя бригады у меня не было. Из армии пришел Саня, мой шурин, и тесть попросил меня взять его к себе «подзаработать». А я за два сезона уже набрался определенного опыта: сдал МТФ, двухэтажный кирпичный детсад, и так, по мелочам, кое-чего. Мне предстояло сделать общестроительные работы без внутренней отделки административного здания совхоза, на фундаменте, который мы залили осенью. Зимой я купил в «Ниву» магнитолу, заказал чехлы из шкур только родившихся телят. Машина была тёмно-синего цвета, такие же шторки, шикарные чехлы и музыка.

Я вплотную в этом году решил заняться сексом. А на такой машине по тем временам можно было «снять» в провинции почти кого угодно. Я взял в бригаду трёх хороших каменщиков, и мы с Саней. Этой бригадой в начале мая начали кирпичную кладку. Я купил на объект шахтный подъемник для подачи раствора на леса и второй этаж (автокрана теперь у нас не было). Его я брал только для подачи большого количества кирпича и перекрытия здания плитами, платя за него наличными из «бригадного» кармана.

В совхозной столовой мы питались три раза в день с шефами из города, которые помогали совхозу в заготовке кормов. Там работала вторым поваром Тоня, молодая, двадцатидвухлетняя, высокая, стройная и довольно симпатичная женщина со светлыми длинными волосами. Я на неё давно поглядывал, но она была замужем, а я, трезвый, на редкость скромен, то есть разговора с ней на личные темы никогда не заводил.

Как-то вечером на ужине Тоня попросила меня проводить её на машине к матери. Её муж Федька, от которого Тоня, оказывается, ушла, обещал её застрелить из ружья, когда она пойдет домой мимо его окон. Естественно, я её проводил. Тоня по дороге сказала мне, что у неё на днях день рождения. Я предложил ей взять с собой девчонку, отрабатывающую у них в столовой школьную практику, взять с собой Саню, и этот праздник отметить на природе.

После работы в день рождения Тони мы с Саней забрали их из столовой и, прихватив с собой выпить и закусить, уехали на природу. Там мы хорошо выпили, повеселились и потанцевали, а когда стало темнеть, отвезли Саню с девчонкой в Танькино. Мы с Тоней заехали в рожь, за дом её матери, и на заднем сиденье занялись сексом. Тонька своим строением и телом была сильно похожа на Зину в молодости, и у меня с ней всё классно получилось.

После этой ночи я стал каждый день провожать Тоню после работы домой, частенько заезжая где-нибудь на природе «трахнуться». Иногда я приезжал к ней и после окончания своей работы, и мы спали и занимались сексом у её матери на веранде.

Федька теперь уже меня хотел застрелить, но, слава Богу, обошлось. Он в своё время женился на Тоньке, «девке с брюхом», разойдясь с женой. Родившаяся Тонькина дочь, стала, так сказать, и его, ибо они с Тонькой зарегистрировали брак. И как-то, лежа со мной в кровати, Тонька говорит: «Федька, сволочь, третий месяц алименты не платит». И хватает у неё наглости говорить такое мне. Не зря, видимо, Федька хотел её застрелить: обидно, наверное, мужику платить алименты на чужого ребёнка. А поссорились они и разошлись из-за того, что Федька приревновал её к водителю автобуса, с которым Тонька развозила в поле обеды механизаторам. Они часто и подолгу задерживалась — постоянно у них «ломался» автобус. Боюсь, что ревновал её Федька не без основания.

Определённое время Тонька была моей любовницей, но мне было стыдно перед Федькой за её наглость по отношению к нему. Она захотела получить с него ещё и полдома, который достроил ему отец уже во время их совместной жизни. Я как-то свёл Тоньку с Саней, а сам «смотался» «по делам». Саня её «трахнул» с «моей подачи», после чего она от меня, слава Богу, отстала.

Саня в магазине, куда ходил за сигаретами, познакомился с продавцом Анькой. Она «положила на него глаз», а её лучшая подруга сильно хотела познакомиться со мной. Анька устроила мне в магазине «смотрины». Мне Валька очень даже понравилась — невысокая, симпатичная, светленькая молоденькая девушка, лет двадцати с небольшим. На лице у неё, правда, было несколько жировых угрей, как говорят в народе, «от недостатка секса», но они её ничуть не портили. У Зины, до рождения Сережки, угри тоже на лице частенько «вскакивали».

Как-то мы с Саней сказали дома в субботу, что едем завтра на непредвиденную срочную работу. В воскресенье утром мы забрали в Танькине Аньку с Валей и поехали на природу. Было очень жарко, мы целый день выпивали и купались в реке. Заняться сексом было негде, кругом были люди, да и неудобно. Первый раз ещё и стеснялись друг друга.

Вечером Анька попросила отвезти её домой: муж потеряет, а она, оказывается, была замужем. Мы отвезли её, а Валька согласилась ехать с нами в наш поселок: ей спешить было некуда. В посёлке мы ещё вместе выпили, и я отвёз Саню домой, а потом «зарулил» в лес. Валька сама, не стесняясь, разделась догола, благо, ей было что показать, и мы занялись сексом на заднем сидении. Когда мы оба вместе «кончили», я вышел из машины вытереться. Вернувшись в машину, увидел, что Валька сладко спит, голая. Попробовал её разбудить — бесполезно. А что делать, куда мне её девать? Где она живет, не знаю, как её фамилия — тоже. Да и куда её голую везти? И самому тоже уже спать хочется: полночь, а завтра работать.

Я поехал в свой гараж, поставил машину и пошел спать. Наказал Зине, чтобы разбудила меня пораньше, сказав ей, что мне по работе нужно завтра рано быть в Танькине. Зина разбудила меня в пятом часу, ещё было довольно темно на улице. Я бегом в гараж: как там Валька? Увидел её сидящей на заднем сидении и одетой «по полной форме».

— А где мои трусы? — спрашивает Валька меня.

— А я откуда знаю? На память не брал, не коллекционирую.

Не включая свет, ибо в соседнем гараже собирались по грибы соседи, выехал из гаража, закрыл ворота, и мы с Валькой поехал в Танькино. Приехав потом на выходной домой и ставя машину в гараж, после посещения у тёщи бани, я включил свет. А её трусики, «неделька», лежат на полу: видимо, Валька ночью выходила из машины и вытряхнула их, и они неделю «гостили» у меня в гараже.