В мае мы закончили заказ по строительству домов, и, к сожалению, все «сели» на «голые» оклады. Мастера со своих четырнадцати тысяч оклада чистыми получают двенадцать с небольшим, да и у меня чистыми только пятнадцать тысяч шестьсот шестьдесят рублей. Да с августа ещё ввели у нас на комбинате оплату за общежитие тысяча четыреста за летний период и тысяча восемсот зимой.

А ведь только ИТР живут по два-три человека в комнате, а рабочие по четыре-шесть человек, и это при условии, что люди работают в разные смены. Доходы у всех работников нашего комбината не возросли, как говорят наши правители страны, а упали, да ещё и цены на продукты в последние месяцы увеличились на тридцать-пятьдесят процентов, даже что-то и на сто, хоть чиновники от власти и говорят, что у нас инфляция удерживается на десяти процентном уровне.

Взял я в середине июня очередной отпуск на две недели, съездил на три дня к дочери, навестил Аню, купил ей дорогой велосипед и вернулся в Москву. С Павлом Ивановичем я договорился в свой отпуск поработать у него на одном из объектов, то есть подзаработать и вспомнить свою специальность. С двумя кировскими мужиками за десять дней мы сделали ленточный фундамент с монолитной плитой под дом. Я хорошо поработал, загорел и отдохнул душой на природе. Строили мы в сосновом бору, на старых дачах работников генштаба министерства обороны.

После отпуска я вышел на работу, а прапорщика начальник цеха вскоре уволил за пьянку. В мой день рождения я «проставился», и зам. начальника цеха Антон тоже. Ему присвоили очередное воинское звание «старший лейтенант» через два года службы у нас на комбинате по контракту после окончания военного училища. Мы после работы вместе накрыли стол, и «дрогнуло» сердце у кодированного алкоголика-прапорщика, он «развязал». А вот быстро остановиться он уже не смог. А тут началась «напряжёнка» в цехе по механической части, и прапорщик сильно «подставил» начальника цеха перед директором.

Мне очень хотелось позаниматься своей книгой, доработать её. Анатолий Михайлович привёз в общежитие старенький компьютер от своей сестры, и я договорился взять этот «комп» на время себе. Я спросил Дуракова, когда он пойдёт в отпуск, но он мне ничего не ответил. Поздно вечером он пришёл в комнату и сразу набросился на меня, а я уже лежал на кровати. Быстро среагировав, я стал ногами отбиваться от его длинных рук, несколько раз ударил его голыми ногами в грудь и лицо, и Дураков от меня отстал.

Митя своей дурацкой башкой видимо напридумывал, что, пока он будет в отпуске, я приведу в нашу комнату женщину, и его переселят в другую. А этого он очень боялся, ибо с ним вместе никто не хотел жить. Оператор их цеха, когда ему предложили такое соседство, сказал, что сразу рассчитается с работы. А так как оператор был нужен производству, это вселение комендант отменил. Вот тогда бывший главный механик Олег и взял Дуракова в нашу комнату за хороший магарыч. Но Олег давно уехал в свою Уфу, а вот мне пришлось с Дураковым жить в одной комнате. А вот только чего можно ждать от дурака?

И вот дождался! Митя двадцатого ноября опять напал на меня и теперь уже спящего. Он навалился на меня всей массой и давай своими «граблями» со всей силы тыкать мне в лицо. Я долго не мог «въехать», что происходит, а поняв, попытался столкнуть Дуракова с себя. Но где там! Тогда я рассмеялся в «харю» Дуракову, а это его ещё больше «взбеленило».

Он ещё сильнее стал тыкать своими длинными руками мне в лицо. Тогда я сумел вытащить одну руку из-под Дуракова и схватил его за верёвку, на которой у него «болтался» крестик, хотел его задушить на ней. Но верёвка лопнула, и мне пришлось схватить Дуракова за «морду». Надо же мне было его как-то с себя стащить.

Как я сдержал себя, чтобы не убить его чугунной сковородой, когда Дураков с поцарапанной щекой слез с меня? Наверное, только благодаря Богу. Я, держа сковороду в руке, сказал, что не могу его убить, ибо «сидеть» за дурака не хочу. А он ответил мне: «Какая разница за кого сидеть?» Да, он даже не видит разницы. Но я бы себе никогда этого не простил, сам себя перестал бы уважать. Однако лицо Дураков мне сильно обезобразил, всё оно было красно-синее и под правым глазом небольшой синяк.

Утром я позвонил Анатолию Михайловичу, чтобы он зашёл ко мне. Я рассказал ему о произошедшем и на работу с таким лицом, конечно же, не пошёл. Начальник пообещал ходатайствовать об отселении Дуракова от меня, но тот наговорил коменданту, что это я на него напал, исцарапал его и себя тоже.

И ведь ему, видимо, поверили, по крайней мере, никаких мер к нему никто не принял, и он так и остался со мной жить. А я пять дней находился в своей комнате, практически не выходя из неё днём. Благо, я только привёз из «Пятёрочки» продукты, и мне всего почти хватило, кроме хлеба.

Но нет худа без добра. Зато я эти пять дней очень плодотворно поработал над книгой. Я ещё раз всю книгу внимательно перечитал и постарался её обработать, на сколько хватило на это моего ума. Конечно всё это делается очень трудно, ибо мои познания в филологии очень слабы.

ГЛАВА 7

В декабре у меня отпуск, надо бы поехать в Страсбург. Мне очень хочется подать в Европейский суд по правам человека на наше государство, коим является и МЧС, за фактическое убийство моего сына. Это я обязан сделать перед памятью Сергея; может, хоть там осудят этих нелюдей за их отношение к гражданам своей страны. Вот только отсутствие Шенгенской визы помешало мне это осуществить. Андрей Болев обещал мне сделать вызов, но за него «хозяин», видимо, не платит налоги, и ему сделать мне вызов отказали, а его жена Андриана не работает, занимается воспитанием детей.

Вот так я хотел закончить свою книгу. Всё, что я хотел сказать, вроде сказал. Конечно, я сильно сомневаюсь, что моя книга дойдёт до массового читателя, который способен критически всё оценивать. У меня нет денег, чтобы издать её большим тиражом, а издательства опубликовать её вряд ли захотят. Я давал на прочитку свою книгу «Мой друг Лужок» в два самых крупных издательства Москвы, но мне отказали. Да и Бог с ними — время рассудит, кто из нас прав: наша власть, которая строит по-сурковски «суверенную демократию»; или я, желая остановить скатывание России в очередную пропасть.

Кто-то, прочитав мою книгу в первом издании, которая как я считаю, была ещё сильно «сырая», очень её нахваливает, например писатель Виктор Мот, недавно опубликовавший свою книгу «Заметки смертного» в Московском издательстве «АГРАФ». Его афоризмы я взял в эпиграфы пятой части своей книги. Больно уж хорошо, от души он пишет. Столько метких выражений я не встретил ни у одного писателя или философа как древности, так и современности. Только жаль, что его книгу не увидит широкий читатель, ибо она издана на деньги издательства малым тиражом и стоимость её в красочном твёрдом переплёте более двухсот рублей, а это многим сейчас не по карману.

Вот уже и конец ноября 2007 года, приближаются выборы депутатов Государственной Думы и выборы президента страны. В этом году выборы в Думу впервые пройдут по партийным спискам. Проходной семипроцентный барьер не преодолеют ни «Яблоко» Г. Явлинского, ни СПС Н. Белых. А НБП Э. Лимонова объявили вообще фашистской партией, и её не допускают до регистрации участвующих в выборах партий. Хотя в его газете «Лимонка», пяток которых я взял у них в подпольном «офисе», большинство статей мне очень понравились, они очень точно и правдиво описывают существующую в нашей стране действительность.

Я, как приехал в Москву, разыскал офисы этих партий, так как хотел бы с ними сотрудничать. У них там лежит очень много всевозможной литературы, критикующей существующий сейчас в России строй и власть. Все пишут они всё правильно, только вот денег на большие тиражи и массовое их распространение среди населения у них нет. Да и обработанный государственными СМИ народ читать-то их, пожалуй, не захочет. Это не «Единая Россия», которая имеет весь потенциал власти в своих руках.