Молва еще во много раз преувеличивала грубость и нечуткость американцев из АБКК, проистекающие прежде всего от недостатка такта. Не мудрено, что клиника в Хиросиме пользовалась такой дурной репутацией: ее считали чем-то вроде современной «камеры пыток».

«Интервьюеры» д-ра Мацумото, собрав все циркулировавшие о клинике слухи, попытались опровергнуть их. После окончания осмотра они с некоторых пор проводили exit interviews (заключительные опросы): больным предлагалось с глазу на глаз с опрашивающим рассказать о «своих впечатлениях об АБКК». При этом выяснилось, что две процедуры, которые, по мнению американских врачей, должны были вызывать наибольшее недовольство, — анализ спинномозговой жидкости и анализ семени — не так уж смущали больных.

Основная жалоба, зафиксированная Скотом Мацумото в его работе, сводилась к тому, что больные, ежегодно подвергаемые контрольным осмотрам, не получали диагнозов своей болезни, а если и получали, то с громадным опозданием. Вот что дословно пишет Мацумото по этому вопросу:

«Многие пациенты сообщают, что только через два-три месяца после обследования они получили письма, в которых говорилось: «Вы находитесь в отличном физическом состоянии», а они в это время лежали больные в постели. Один из опрашиваемых сказал, что такое медицинское заключение о состоянии своей матери он получил через неделю после ее смерти».

Под воздействием резко самокритических высказываний Мацумото руководители АБКК попытались устранить некоторые недостатки в своей работе еще до того, как весной 1954 года протест против деятельности клиники принял открытую форму. Полы больше не натирались до блеска, обращение персонала с больными несколько улучшилось: ему внушили, что он должен быть отзывчивым и вежливым; в приемных теперь лежали не только английские, но и японские журналы, а на дверях висели таблички с надписями на двух языках. Пациентам подробнее, чем раньше, разъяснялось, какой цели служат исследования, которым они подвергаются. Больные, имевшие возможность обращаться к частным докторам, могли рассчитывать на то, что американцы сообщат их лечащим врачам результаты подробных и основательных исследований, проделанных в АБКК.

Однако все эти изменения и улучшения не могли устранить недовольства жителей Хиросимы деятельностью клиники. Лучшее тому доказательство — автобиографический роман японского писателя Хироюки Агава под названием «Посев дьявола», горячо обсуждавшийся во всей Японии. В центре романа — описание работы АБКК. Автор его сам родом из Хиросимы. В романе повествуется о переживаниях репортера, который посетил свой родной город Хиросиму через восемь лет после «пикадона», чтобы собрать там материал для газеты. Поселившись в Хиросиме, репортер становится свидетелем того, как «атомная смерть» подбирается к его собственной семье. Маленький племянник репортера внезапно вынужден слечь в постель, он чувствует себя не совсем здоровым. Очень скоро выясняется, что у него лейкемия, вызванная ядерным облучением; ребенок медленно угасает. После смерти его тело подвергают вскрытию.

Из всех упреков в адрес АБКК, которыми изобилует книга Агавы, ни один не является столь страшным, как упрек в том, что американские врачи заинтересованы не в лечении и спасении больных, а в их смерти, ибо только в этом случае они имеют возможность без всяких помех наблюдать за течением лучевой болезни.

Другое обвинение Агавы в адрес АБКК (оно сразу же было подхвачено общественностью и до сих пор широко обсуждается) сводится к тому, что американские ученые, заявляя на словах о своей готовности предать гласности результаты исследований АБКК, на деле держат самые важные из них в секрете. Они надеются, что Америка благодаря этому будет в случае атомной войны лучше подготовлена к защите от радиации, чем ее противники.

Японский писатель не приводит в своей книге конкретных доказательств обоснованности этих тяжелых обвинений. И все же его тезисы получили широчайшее распространение. Упорство, с каким американцы отказывались лечить больных в Хиросиме и Нагасаки, все больше усиливало действенность аргументов Киккавы. Оно все время накаляло атмосферу, вызывало все более резкие нападки на АБКК. Люди спрашивали себя: не потому ли американские ученые не желают лечить и исцелять жертвы атомной бомбы, что боятся выдавать свои секретные методы лечения, рассматривая их как особое «оружие» в будущей атомной войне?

Аргументы, с помощью которых АБКК защищалась от упреков общественности, были слишком формальными, чтобы звучать убедительно. Доктор Мацумото, к примеру, рекомендовал при опровержении главного обвинения в нежелании лечить ссылаться на то, что врачи института не получили специальных патентов и потому не имеют права практиковать в Японии, что лечение пораженных лучевой болезнью является привилегией и долгом местных хиросимских врачей и что комиссия не желает вмешиваться в частные дела японцев и конкурировать с японскими медиками.

Однако эти аргументы немедленно вызвали множество вопросов. Во-первых, если в свое время японское правительство удовлетворило весьма необычное требование американцев, предоставив им право обследовать японских граждан, так неужели же японские власти не разрешат американским ученым лечить больных лучевой болезнью, когда ученые этого всерьез захотят? Во-вторых, если американцы потратили миллиарды иен на то, чтобы японские инженеры и рабочие восстановили их боевую технику для войны в Корее, то почему же они не употребят хотя бы небольшую часть этой суммы на то, чтобы помочь японским врачам восстановить здоровье жертв атомной бомбы — в той мере, в какой это вообще возможно? Почему они не построят госпитали для «атомных» больных и не передадут их японцам? Почему не учредят специальный фонд для лечения людей, переживших атомный взрыв?

Убедительных ответов на все эти вопросы японцы так никогда и не получили. Однако в одной изъятой позднее части своей работы д-р Мацумото намекает, по крайней мере в косвенной форме, на действительную причину отказа американской клиники в Хиросиме лечить жертвы атомной бомбы.

В отчете Мацумото много раз недвусмысленно подчеркивается: «Со стороны АБКК не проявляется ни малейшего желания искупить совершенное зло». Этой основной установке руководства следовали настолько строго, что, согласно Мацумото, пришлось даже отказаться от первоначального, совершенно, казалось бы, естественного намерения использовать в качестве «вербовщиков» японцев, назначенных в клинику для осмотра. Руководители АБКК, как видно, опасались, что и эта столь незначительная уступка с их стороны может создать впечатление, будто американцы раскаиваются в содеянном ими злодеянии.

Официальные американские инстанции с самого начала яростно отрицали и по сию пору отрицают тот факт, что города, подвергшиеся атомной бомбардировке, требуют к себе особого отношения и что люди, пострадавшие от ядерного оружия, вправе претендовать на особое лечение. Они боялись, что все это вынудит их, пусть в косвенной форме, признать особый характер атомного оружия и тем самым предвосхитит роковой вопрос: не является ли применение ядерного оружия с его радиоактивным излучением, разрушающим живые клетки, практически таким же недопустимым, как применение ядовитых газов, запрещенных международным правом? Иными словами, не является ли сбрасывание атомных бомб на Японию военным преступлением? Именно этим объяснялось также желание различных американских органов преуменьшить значение отдаленных последствий радиоактивного облучения в результате атомной бомбардировки, представить их как весьма безобидные и случайные явления. Они надеялись, что, умаляя значимость отдаленных последствий, им удастся замять свою великую вину.

Однако не все сотрудники АБКК хотели следовать лозунгу американских властей — не проявлять в отношении людей, переживших «пикадон», никакого сочувствия, раскаяния или, упаси боже, готовности искупить свою вину. В Хиросиме рассказывают, что несколько американских врачей тайком навещали больных лучевой болезнью, чтобы оказать им посильную помощь. Некоторые американцы демонстративно проявляли участие к местным жителям.