— Трент! — воскликнул вдруг Бинк, — это часом не Злой Волшебник?

Я объяснил ему, что Трент на самом деле вовсе не злой, а очень даже добрый. И вообще, пора было развеивать эти публичные заблуждения. Хотя я сомневался, что Бинк так сразу мне поверит. Стереотипы, как известно, живучи!

Так мне пришлось оставить Бинка без ответа, но я сказал ему, что мы будем пробовать обьнеаружить его волшебный дар в будущем. Конечно, я был не слишком доволен таким поворотом событий, но с другой стороны что-то тут было необычное. Еще бы: новый Волшебник — с неопределенной пока силой! Нет, в этом действительно было что-то интересное!

И вдруш меня неожиданно поразила мысль: вот почему создания, подобные демонше Метрии, всегджа были настороже, ожидая нового несчастья. Даже сильно ждали его. Если я, человек, которому только недавно перевалило за сто лет, начинал уставать от жизни и искать на свою голову различные приключения, то что можно сказать о демонах, которые жили сотни лет! Вот уж кому действительно может прискучить существование! Конечно, нельзя в этом случае утверждать, что я из-за этого должне очень любить Метрию, но и винить ее за любовь к чужим неудачам тоже было все-таки грешно! Вот сейчас, когда из Северной деревни ко мне явился человек, чтобы узнать о своем волшебном даре, я тоже вел себя как самый настоящий демон, грозя нарваться на какую-то неприятность.

И я принялся внимательно наблюдать за этим молодым человеком. Поначалу меня даже стало постигать разочарование. Все, что он делал — это отправился обратно к себе в Северную деревню, пересек невидимый однопутный мост, о существовании которого я ему сказал. Но тут ему пришлось отправиться в изгнание — король Буря не поверил выданной мной бумаге, которая удостоверяла, что Бинк действительно бладает волшебным даром, который пока что должным образом не проявился. Я знал, что король Буря терпеть меня не мог (впрочем, как и я его), и потому моя бумага, наверное, как раз и сделал столько вреда Бинку. А может быть, испугало Бюрю именно упоминание о нераскрытом пока волшебном даре — он наверняка мог отрицательно отнестись к Бинку как к потенциальному преденденту на свой престол. Тем более, в свете того, что Буря пребывал теперь уже на троне как бы незаконно, поскольку волшебная сила почти покинула его. На Бинка был навешен вердикт: " не обладает волшебством, бесполезен", и парня изгнали из Ксанта, за пределы Щита. Это очень разозлило меня, но я мог только наблюдать, ни во что не вмешиваясь. Эх, если бы я раньше знал, каков фрукт этот Буря, я ни за что не дал бы ему возможности занять Ксантский престол, честное слово! Ведь этот идиот изганл из Ксанта настоящего волшебника, который, как знать, мог бы наверняка его заменить!

Нет, наверняка, этот Буря заподозрил в нем опасность для себя, и потому поспешил от него избавиться. Избавиться, как от опсного соперника. И постепенно мое недовольство действиями Бури стало переходить в невыразимый гнев. и как я только передал ему трон!

Тем временем ко мне явился другой посетитель. Это был, точнее, посетительница — молодая женщина, назвавшаяся Хамелионом. В ней не было ничего такого особенного — так, внешняя простота, даже на грани с безобразностью. А ее волшебный дар просто нельзя не упоминуть: изменение внешнего вида, но ни в коем случае не добровольное, и не только внешние изменения. В течение каждого месяца Хамелеон успевала невообразимо измениться внешне — от отталкивающего безобразия она переходила в фазу непримечательности, а потом становилась такой красавимцей, что нельзя было просто глаз оторвать. Ее же умственное развитеие шло как раз в противоположном направлении — когда она была красива, она была столь же глупа, но когда она была отвратительна, то это был такой блестящий ум. Впрочем, иногда на промежуточных фазах красота и ум как бы уравновешивались. Ее слова были правдой — волшебное зеркало наглядно показало все эти свойства. Когда она находилась в фазе красоты, то ни один мужчина, даже такой глубокий старик как я, не мог остаться к ней равнодушным. Но зато когда она была умна, то внешне это была самая настоящая уродина, на которую не польстяться даже демоны.

Конечно же, Хамелеон пылала страстным желанием избавиться от своего волшебного дара, поскольку он не приносил ей никакой пользы. Когда она была в фазе красоты, то от поклонников не было отбоя, они преследовали ее везде, но стоило только пройти паре недель, как на не сыпались смешки и оскорбления. Ее устраивало только промежуточное состояние. И, кроме того, ей хотелось покорить мужчину, которым по странному совпадению, оказался Бинк. Она уже дважды встречала его. Первый раз возле… возле… в общем, возле чего-то чрезвычайно опасного, когда она блистала очарованием, но потом им пришлось расстаться по каким-то причинам. Во второй раз Хамелеон была в нейтральном, промежуточном состоянии. Она встретила тогда Бинка в компании одного женоненавистника по имаени Кромби. И вот она, направившись вслед за Бинком, добралась сюда и теперь умоляла меня о помощи. Требовалось заклятие для Хамелеон.

Я не стал упоминать ей о своем родстве с Кромби, но проникся ее чувствами. Тем более, что я как бы отвечал за Кромби, который своей враждебностью отдалил ее от Бинка. А ведь Бинк поначалу был настроен к ней вполне дружелюбно. Кромби тогда наговорил, что женщины только и делают, что завлекают мужчин и вообще они — создания недостойные. Не знаю, верил ли сам Кромби в ту чепуху, которую говорил. Возможно, он действительно так воспринимал семейную жизнь. К тому же, ему наверняка было стыдно признаваться, что его мать — манденийка.

Но мне нечем было порадовать Хамелеон: я сообщил ей, что ее волшебство наследственное, и его можно уничтожит лишь в том случае, если погибнет и Хамелеон с ним вместе. Но у меня был для нее ответ, который мне очень не хотелось ей давать: она должна была отправиться в Мандению. Там она могла оставаться в промежуточном состоянии 0 ни умная, ни глупая, ни красивая, но и не безобразная.

— А куда пойдет Бинк? — тут же спросила она требовательным голосом.

— Возможно, в Мандению и пойдет, — ответил я нехотя.

— В таком случае я тоже должна отправиться туда, — решила она.

Я удивленно уставился на нее, но потом понял, что это не так уж и плохо. Там она обретет желаемое промежжуточное состояние и встретит достойного человека. В общем, я растолковал ей, как найти волшебную тропу, которая вела к мосту, наказав ей при этом ни в коем случае не сворачивать в стороны. Так она направилась вслед за Бинком. Возможно, так оно будет лучше. Может быть, она, если поспешит, догонит Бинка до того, как он успеет выйти за пределы Ксанта. Или нет, лучше немного позже, поскольку ведь в этот момент она как раз будет в фазе отвращение плюс ум, и ецй надо будет немного измениться, чтобы встратить Бинка более-менее достойно. Я подумал еще, что было бы очень здорово, если б ыони смогли встретиться в Мандении и там найти свое счастье. Ведь Мандения — это не такое уж и проклятое место, как кто-то может поудмать. Ведь и я сам прожил целых тридцать пять лет любви и согласии с манденийкой. Но мне всякий раз горько было думать, что такой ценный волшебный дар, каким обладал Бинк, будет для Ксанта потерян.

Я продолжал в волшебное зеркало следить за Бинком. Он не выглядел слишком довольным — впрочем, еще более недоволен был я сам.

Все стало куда более интересно, когда он пересек Щит. Там оказалась аж целая манденийская армия, предводителем которой был… волшебник Трент! Мое волшебное зеркало услужливо показывало все, что происходило за пределами Ксанта. Ведь Ксант, надо сказать, не заканчивается у Щита. Я понял, что Трент вернулся, и теперь на том кусочке земли, который лежал между Манденией и Ксантом, начинал развертываться его волшебный дар.

После этого все еще более усложнилось. Трент схватил в плен и Бинка и Хамелеон, склоняя их к сотрудничеству с собой на пути к завоеванию Ксанта, но они были весьма непреклонны и отказывались иметь с ним дело. Бинк с Хкамелеон попытались удрать от Трента, но тот, организовав грандиозную погоню, настиг их как раз под Щитом (там, где протекала подземная река). И потом…