Я мыла и чистила всю ночь напролет, как и утром и продолжала работу днем. Клиенты напивались, проливали пиво и блевали везде и всюду. Моей работой была уборка за ними. Я не возражала против уборки обычной грязи, но эта работа была отвратительной — от нее меня сильно тошнило. А танцовщицы зарабатывали много денег, иногда в 20 раз больше чем зарабатывала я. И им не нужно было ничего чистить. Я знала, что я тоже хочу быть танцовщицей.

Азиатские семейные ценности.

Азиатские «семейные ценности» в провинциальном Таиланде довольно лицемерны, когда касаются женщин. Мы не представляем большой ценности, чтобы давать нам образование, в то же время от нас ожидают, что мы будем основными «добытчиками» — ответственными за основные потребности и достаток наших семей. Если мы зарабатывали хорошие деньги, не важно каким путем, то мы избегали клейма позора, которым была проституция. Хотя наши заработки восполняли все перенесенное унижение, эмоциональные страдания заставляли нас истекать кровью. Я никогда не встречала девушку, полностью оправившуюся от своего прошлого во время работы в индустрии «секс-услуг».

Я была еще подростком, из глухой провинциальной деревушки, и я не могла поверить своим глазам. Привлекательные и сексуальные девушки в бикини и без, соблазнительно танцующие на сцене, и поступающие так, как я никогда прежде не видела — даже по телевизору. Никто в Убоне так не одевался и тем более, не раздевался, как это делали они. (Никто в Убоне никогда не надевал купальные костюмы на реке. Вместо этого мы одевали короткие джинсы и рубашки, чтобы купаться). Никто в Убоне не скользил по шесту и медленно ласкал им свое обнаженное тело. Я не понимала, как эти девушки могли снимать свои одежды перед всеми этими мужчинами и танцевать в такой провоцирующей манере. Я была шокирована! Я не могла поверить что даже девочки из моей деревни, моей провинции — мои Исарнские «сестры» могли поступать таким запретным путем. Но, они так поступали, кружась вокруг шеста, исполняя возбуждающие танцы и зарабатывая много денег. Девочки из ГоГо работали примерно 7 часов каждый день с одним выходным каждую неделю. Они танцевали примерно 15–20 минут каждый час, остальное время они тратили на разговоры с клиентами, пытаясь заставить их «забрать» их домой. Это была работа для меня!

Таилнад неодинаков с Севера на Юг и с Востока на Запад. Весь Северо-Восточный регион (Исарн) и Север Таиланда поставляет 85 % девочек, работающих в индустрии секс-туризма. Есть девочки, работающие в барах и стрип-клубах, которые прибывают из Бангкока, центральных, южных и северных областей Таиланда, но по большей части, основным языком в барах является диалект Исарна, на котором говорят девочки из Северо-Востока. Даже те девочки, которые не говорят на диалекте Исарна, потому что он не родной, учат его, чтобы понимать о чем говорят остальные девочки.

Одной из моих проблем, как девушки, прибывшей из Исарна (то же самое происходило с другими девочками из Северо-Востока) было то, что люди здесь разговаривали на центральном (бангкокском) диалекте тайского языка. Это не был мой родной диалект. Все что мне оставалось, это перемещаться из одного места в другое, я изучала бангкокский диалект в школе, но без обширной практики дома он забылся, так что мои способности к коммуникации были ограничены. Но внутри баров, почти все девочки говорили на диалекте Исарна, так что я чувствовала себя как дома.

Зарплата в 2500 бат (100 $) в месяц и чаевые, которые я получала — были неплохим стартом, но моя семья все равно оставалось нищей. Мой отец умер когда я была маленькой и у меня было две младшие сестры, которых мне хотелось поддержать. Я хотела, чтобы они могли ходить в школу и хотела улучшить их жизнь. Мне нужно было зарабатывать больше денег.

Моя первая поездка в бар Термае.

Притон с англоговорящими курящими проститутками и мне было 14.

Я была еще слишком юна, чтобы работать в барах на открытом воздухе и клубах ГоГо как барная девочка или танцовщица. Вместо этого, я начала ходить в бар Термае, как индивидуалка, чтобы заполучить себе клиентов. Иногда, я сидела дома и ждала звонков от тех многих мужчин, с которыми я уже встречалась.

Термае бар выглядел как бар из кинофильмов. Он не похож на обычный бар которые вы увидите в США и Европе. Он очень отличается от них. Одним отличием являются очень низкие потолки. Они высотой всего в два с половиной метра. Поскольку мой рост был 137 см, это не было проблемой для меня, но низкие потолки заставляли сигаретный дым скапливаться ниже, чем это было в ГоГо клубах, где я работала. И туристы, и барные девочки много курили. Дым был удушающим и одурманивающим. В Убоне, девочки не курили, но девочки из Убона курили здесь. Термае бар был заполнен привлекательными молодыми сексуальными девушками, по большей части из Исарна — девушек, пришедших сюда с единственной целью — встретиться с туристами.

Термае бар лучше всего можно описать, как бар «после закрытия». Массажный салон наверху открыт с полудня до полуночи. Когда он закрывается, бар начинает заполняться. Позже, примерно в 2 часа ночи, когда закрываются клубы ГоГо, многие девочки из клубов приходят сюда, чтобы встретиться с туристами или экспатами на ночь. Это лагерь, в который приходили мои подруги. Они все работали танцовщицами в ГоГо клубах с 7 вечера до 2 ночи и если туристы не забирали их в клубе, они шли в Термае чтобы встретиться с кем-нибудь.

В свою первую ночь, я наблюдала, как мои подруги ловили мужские взгляды, дарили застенчивые улыбки, медленно и намеренно двигались в их направлении, прижимались к ним, скрещивали ноги, открывая свои красивые бедра, и то, что между ними, и пытались побудить потенциального клиента снять их. Я наблюдала те же самые рутинные соблазнительные движения в ГоГо клубе, в котором я работала. Разница была в том, что в Термае я не работала — по крайней мере, уборщицей. Я приходила развлечься и снять мужчин. Каждый день я с нетерпением ожидала окончания рабочего дня, чтобы пойти в Термае бар. В Убоне определенно не было ничего подобного этому.

Зачем такой молодой девочке как я нужно было вообще посещать такие заведения, как бар Термае? Очень просто, потому что я была продуктов Азиатской Нищеты и я не была одинока в своем несчастье. Было много 14-летних девочек, продающих свою девственность туристам, и еще больше их количество, продающих девственность местным жителям за небольшую часть той суммы, которую я получила за продажу своей «мнимой» девственности секс-туристу. Мое поведение было также конечным результатом низкого ценности женщин в Таиланде и всей Юго-Восточной Азии. Существует более 30000 тайских девочек как я в Бангкоке, Паттайе и Пукете, встречающихся с туристами за деньги и десятки тысяч других на Филиппинах, Индонезии и Камбодже. Наша «удача» была в том, что мы могли встречаться с иностранцами чем с местными. Всего существует примерно 500 000 проституток в Таиланде и миллионы других в других странах Юго-Восточной Азии, которые встречаются с местными жителями за небольшие деньги, или чтобы просто заплатить по семейным долгам вместе с набежавшими по ним огромными процентами. Их родители могут получать от 20 $ до 200 $ в обмен за то, что их дочери работают проститутками несколько месяцев или даже дольше, и так постоянно на протяжении всей их короткой и трагичной жизни. Мне повезло что у меня сложилась другая судьба.