— Не воевать же с королем из-за польской девки. Нам от поляков в Тушине обобраться бы, как от вшей.

 — А если Маринка в Тушино объявится? Это как?

 — В договоре сказано: Мнишку не признавать вора своим зятем, а Маринке не называться царицей.

 — Надобен ей ваш договор. Развенчать ее!                                                       

 — Развенчал бы! Только мое развенчание — ничто. А вселенских патриархов не собрать. Да и вселенские патриархи откажутся развенчать, кто венчан перед Богом.

 — Мне ли тебе подсказывать?

 — Цыц, Екатерина! Рукам воли не давай! Не возводить же ее в святую великомученицу.

Из за Марины королевским послам Гонсевскому и Олесницкому докука. Отправить их пришлось не Смоленской дорогой, опасаясь перехвата тушинцами, а кружным путем на Углич, с Углича на Тверь, а оттуда по тверской земле к литовской границе. Сопровождать послов и Мнишек, царь назначил князя Владимира Долгорукого с тысячей всадников из смолян и вязьмичей.

С глазу на глаз Долгорукому было сказано:

 — Послам путь чист везде... Мнишки побегут в Тушино, или оттуда явятся их отбивать — живыми не должны уйти.

О пути, которым повезут Мнишков велено было молчать, да нашлись переносчики. Довели Рожинскому, как повезут послов и Мнишков. В руку сон. Из Польши приходили новые волонтеры. И вдруг поразительное известие: на московскую землю явился с отборным войском Ян-Петр Сапега, староста Усвятский, родич канцлера Речи Посполитой Льва Сапеги.

Рожинскому на размышление: чтоже привело этого прославленного воителя на Русскую землю? Что пришел искать? Он не был участником рокоша, от королевского гнева спасться не надобно. Не грабежом же промышлять? Сапеги несметно богаты. Войдя на русскую землю Ян Сапега прислал своих людей объявить, что идет поддержать дело царя Дмитрия. Неужели и Сапега идет ставить на Московское царство жидовина Богданку? Или нечто иное у него на уме?

Рожинский, получив известие о выходе Мнишков из Москвы, решил перехватить в свои руки царицу московскую.

Незадолго перед этим в Тушино пришел со своим отрядом  головорезов Александр Зборовский и рвался проявить себя.

 — Пришел ты с опозданием, — сказал ему Рожинский. — Но и тебе найдется дело по руке. Марина Мнишек венчаная царица — будет у нас, гляди как москали к нам потянутся. Многие поверят в нашего Дмитрия, как только около него появится Марина.

 — Мнишки знают,что у нас цариком совсем не тот Дмитрий?

 — Среди наших не найти никого, кто не знал бы кто таков наш Дмитрий. Пойдешь им на перехват, добром их не отдадут, так отбей. А вот тебе письмо от царя Дмитрия к Юрию Мнишку и к царице Марине.

Зборовский, посмеиваясь, вчитывался в письмо: «Мы сердечно обрадовались, услышав о Вашем отъезде из Москвы: ибо лучше знать, что Вы далеко, но свободны, нежели думать, что Вы в плену. Спешите к нежному сыну. Не в унижении, как теперь, а в чести и в славе, как будет скоро, должна вас видеть Польша. Моя мать, Ваша супруга, здорова и благополучна в Сендомире. Ей все известно».

 — Что здесь больше: глупости или обмана? — спросил Зборовский.

 — В равной доле. Но придумывал не царик, он рукой водил, а ему подсказывали.

 — Велико же будет смятение Марины Мнишек, когда увидит нашего царика, если до сих пор пребывает в обмане.

 — Марины Мнишек я не знаю, а вот Юрий Мнишек мне предостаточно известен. Жулик отменный. Никогда не поверю, что столь искусный интриган поддался обманным письмам нашего царика. Нашел бы в Москве кого-либо, кто его просветил бы.

 — А дочь?

 — Поглядим и на дочь...

Посланцев из Тушина Мнишек ожидал после Твери, потому придумывал всяческие предлоги, чтобы замедлить движение.

16-го августа, неподалеку от Царева-Займища, пан Зборовский настиг посольский поезд с Мнишками. Долгорукий не видел нужда защищаться, Зборовский не рвался в бой. Они съехались и договорились, что всех поляков и особо Олесницкого и Мнишков, Зборовский берет под свои защиту и доставит в Царево-Займище к Яну Сапеге.

 — Да, верно ли, что Ян Сапега в Царевом-Займище? — сомневался Мнишек.

 — Я не был там, князь Юрий! Почему бы не верить его людям?

 — Если это его люди... — проворчал Мнишек.

Ему очень хотелось, чтобы Ян Сапега действительно стоял в Цареве-Займище. Многие годы он внимательно следил за польскими вельможами, за их продвижениями к вершине власти, за их состояниями, за их семейными отношениями. Для него явился ободряющей новостью приход Яна Сапеги, племянника канцлера, с войском в Московию.Стало быть, серьезно взялись за Василия Шуйского. В Москве подписывают перемерие, а польские князья — Роман Рожинский, Адам Вишневецкий и прочие родовитые паны, а теперь вот и вельможный род Сапег, в лице их молодого воителя Яна, ведут не объявленную войну. Князь Адам Вишневецкий мстит за поругание над ним, Князю Рожинскому спасение в Московии от королевского суда. Почему же пришел Ян Сапега? Он не замешан в рокоше, несметно богат, получил блестящее образование в Италии, уже успел прославиться, как полководец. Холост. На части рвут Московию, не остаться бы при этом дележе в сторонке. А их ли право на дележ, когда есть его дочь, венчанная на царство царица Московская?

У Мнишка зародился замысел сложной, но столь же и изящной интриги, куда изящнее, чем интрига с первым Дмитрием. Он в готовом виде представит ее генералу Ордена Аквавиве. Голова закружилась от мыслей.

 На первой же стоянке,  он пошел с дочерью размяться. Подальше от чужих ушей.

 — Скажи, — начал он свой приступ к дочери, — и повтори в несчетный раз: готова ли ты к тому, что возложила на себя признание нынешнего Дмитрия своим супругом? Не признать, конечно, а только назвать.

 — Прежде чем ответить на твой вопрос, я должна его хотя бы увидеть, достоин ли он, хотя бы только называться моим супругом?

 — Вот уже два года Шуйский доказывает, что царь Дмитрий не был царским сыном. Шуйский лжец и убийца. Я ни в чем не даю ему веры. Я тебя ранее не спрашивал, а сегодня пришла нужда спросить: не признавался ли царь Дмитрий, чей он сын?

 — Как бы я могла лечь с ним в постель, не зная кто он? Я не испытывала к нему любви, я пошла за него замуж ради служения апостольской церкви. Я спросила его в нашу первую брачную ночь, чья кровь будет течь в жилах моего сына. Он ответил, что — красная и не порченая, как у иных царей. Его ответ ничего не мог изменить. Он уже был царем и разделил со мной царство. Он совершил невозможно: не царский сын сел на царский трон. Его ожидало величественное царствование. Я виню себя, что пирами и танцами привела его на плаху. Московия — не Польша. А ты из гонора пригласил слишком много гостей, которые не уважали во мне царицу, в нем — царя и презирали московитов.     

 — Таков ли нынешний Дмитрий?

 — Каким бы он ни был, он — не царь, а я — царица! Я венчана перед Богом и на земле нет власти развенчать меня!

 — Вдовья доля русских цариц — монастырь...

 — Не венчаных на царство!

 — Венчаны на царство или не венчаны — это слишком тонко для понимания московитов. Твое право может востребовать только сила. Если бы ты имела воинство, тебе был бы не нужен тушинский Дмитрий.

 — Где же эта воинская сила? Король не будет завоевывать для меня Московию.

 — Я слышу голос воистину государыни. Те, кто не хочет видеть царем Шуйского, охотнее примут царицу венчаную на царство. Те, кто идет сейчас за Лжедмитрием, охотнее пойдут за тобой, если будешь владеть воинской силой.

 — Где ее искать?

 — Она сама нас найдет. Нас везут в Царево-Займище к Яну-Петру Сапеге. Князь Рожинский скрывается в Московии от суда, а Ян Санега зачем здесь?

Что ему искать? Славы? Богатства? Он это уже все имеет.

 — К чему ты, отец, клонишь? Скажи прямо!

 — Не тушинскому Дмитрию выбирать с кем ему царствовать, тебе выбирать с кем овладеть царством.

 — Я уже однажды приняла твой выбор. Каков же выбор ты предлагаешь ныне?

 — Величаво и прославлено было бы твое царствование в союзе с Яном Сапегой!