Крах французского владычества в Испании наступил еще до полного крушения наполеоновской империи. Отпущенный из французского плена Фердинанд в марте 1814 года вернулся в Испанию. Его первым шагом был вероломный отказ от всех своих прежних обещаний. Он отменил конституцию 1812 года, восстановил королевский абсолютизм, реставрировал феодальные порядки и учреждения. Кортесы, избранные на основе конституции 1812 года, были распущены. В стране воцарился режим черной реакции.

Все прежние попытки «объединения Европы» в форме вселенской империи предпринимались реакционным лагерем под реакционными лозунгами. При Наполеоне впервые такая попытка была увязана с прогрессивными социальными преобразованиями. Несмотря на это, она вступила в противоречие с непреодолимыми тенденциями исторического развития - созданием на буржуазной основе национальных государств. На деле политика Наполеона приводила лишь к тому, что прогрессивные мероприятия, проводившиеся французскими завоевателями, объективно способствовали подъему национального сознания и национальных движений против завоевателей. Перекройка карты Священной Римской империи при Наполеоне, начиная с 1801 года, привела к ликвидации множества мелких государств, что, естественно, серьезно способствовало упрочению идеи германского единства и в конечном счете борьбе против наполеоновского господства. Вместе с тем это позволило феодально-монархическим силам использовать национальные движения в своих интересах. Отказ от принципа сосуществования временно обратил национальные движения против Франции и отчасти даже против социального прогресса в Европе.

Противоречивость развития векового конфликта заключалась в том, что борьба постоянно выходила за его пределы. Оборонительные войны французской революции превратились в империалистские войны термидорианцев и Наполеона. Контрреволюционный поход монархических государств против Франции сменился освободительными войнами народов против наполеоновского завоевания.

В переломные эпохи - эпохи перехода от одной социально-экономической формации к другой - выдвижение притязаний на создание универсальной монархии в пределах континента или даже более широких масштабах неизбежно вело к отрицанию принципа одновременного существования стран с различным политическим строем. Об этом особенно ярко говорит и история наполеоновской империи.

Наполеоновские завоевательные войны, направленные на создание всеевропейской империи с центром в Париже, были, по сути дела, разновидностью бесчисленных захватнических (в том числе и колониальных) войн, которые вели и феодальные, и буржуазные государства. Однако особенностью наполеоновских войн было то, что они велись страной, только что проделавшей свою буржуазную революцию, что ее противниками (и объектами ее завоевательных планов) становились государства со старым, феодальным общественным строем и что французское вторжение сопровождалось «экспортом», разумеется, не революции, но новых буржуазных порядков, причем с помощью административных, а не экономических средств. Вскоре, конечно, выяснилось, что подобный «экспорт» имел куда более негативных, чем положительных, сторон.

Империалистские войны, которые вел Наполеон, наряду с реакционными аспектами не были, как отмечалось, совсем лишены прогрессивных моментов. В свою очередь, борьбе европейских народов против Наполеона было свойственно сочетание черт возрождения и реакционности. Носителями прогрессивной тенденции выступали трудящиеся массы, демократические круги общества. Представителями противоположной тенденции были возглавлявшие борьбу феодально-монархические правительства, точнее, их наиболее реакционные элементы. Вследствие этого двоякого характера войн против Наполеона победа, одержанная народами, передала власть над Европейским континентом силам феодально-абсолютистской реакции, которые уже со своих позиций выступали против принципа сосуществования (но об этом ниже).

Наполеон очень рано, еще во время итальянского похода 1796-1797 годов, уяснил для себя и решил использовать в своих целях двойственный характер войн, которые вела тогда Франция. Много позднее, уже находясь в ссылке на острове Святой Елены, он писал: «Борьба королей против республики была борьбой двух систем. Олигархии, господствующие в Лондоне, в Вене и в С.-Петербурге, боролись против парижских республиканцев. Наполеон решил изменить такое положение вещей, всегда оставляющее Францию в одиночестве, и бросить яблоко раздора в среду коалиций, изменить постановку вопроса, создать другие побуждения и другие интересы»23. Отнюдь не отказываясь от использования революционных лозунгов, Наполеон в ходе дипломатических переговоров подчеркивал, что реальное значение имеют только территориальные вопросы, экономические интересы и стратегические соображения. В 1800 году феодально-монархические принципы не помешали царю Павлу I встать на путь союза с первым консулом Бонапартом. Эту линию, хотя и с колебаниями, вызванными преимущественно неидеологическими мотивами, продолжал и Александр I. Когда же планы русско-французского союза потерпели неудачу (в немалой степени по вине самого Наполеона) и Россия вступила в Третью коалицию, Александр I настоял на том, чтобы она отказалась от лозунга реставрации старого строя во Франции и объявила, что выступает только против Наполеона и его завоевательной политики24. Или другой, более поздний по времени, пример. Бывший наполеоновский маршал Бер-надотт, ставший шведским кронпринцем Карлом Юханом и командующим Северной армией союзников, действующей против императора, в воззвании к солдатам от 15 августа 1813 г. объявлял: «Те же чувства, которыми были обуреваемы французы в 1792 году и которые побудили их объединиться, чтобы сражаться против армий, находившихся на их территории, должны ныне обратить вашу храбрость против тех, кто, вторгшись на вашу родную землю, порабощает ваших братьев, ваших жен и ваших детей»25.

Далеко не случайно, что идеолог антифранцузских коалиций Ф. Генц в 1805 году обосновал новую войну против Франции не необходимостью реставрации старого режима во Франции и в завоеванных ею областях Европы, а восстановлением дореволюционного равновесия сил. А эта система была в определенном смысле основана на факте одновременного существования раннебуржуаз-ных и феодальных государств.

В 1815 году Наполеон, по крайней мере в первые из знаменитых «Ста дней», пытался представить свою борьбу против Бурбонов как продолжение дела революции. Так, 5 марта, прибыв в Ган, он заявил местным властям:

- Феодальный король не может более подходить Франции. Ей нужен суверенный правитель, ведущий свое происхождение от революции.

В тот же день советники Людовика XVIII, возражая против мнения военного министра маршала Сульта, что не следует собирать палату в столь тревожное время, заявили королю: «В момент, когда Наполеон действует революционным путем, король должен представить свидетельства своей верности конституционному образу правления»26.