6. Итак, мне следует прибыть, хотя бы даже в самое пламя; ведь пасть как частный человек позорнее4285, чем как государственный деятель. Поэтому о прочем, о чем ты написал мне любезнейшим образом, я в душевной тревоге не мог ответить тебе, как я привык. Участвуй в моем избавлении от этой заботы, в которую я погружен. Но каким образом — мне, правда, приходит на ум, но не могу решить ничего определенного, пока не увижу тебя. Однако почему для меня быть там у вас4286 менее безопасно, нежели для Марцелла? Но дело не в этом, и не это меня заботит больше всего. Что заботит, ты видишь. Итак, приезжаю.

DCCCIX. Марку Туллию Тирону от Квинта Туллия Цицерона

[Fam., XVI, 26]

Рим (?), осень (?) 44 г.

Квинт Цицерон шлет большой привет своему Тирону.

1. Я тебя побил и побранил хотя бы мысленно за то, что мне уже доставлена вторая связка без твоего письма. Ты не можешь избегнуть кары за этот проступок, защищая себя сам; следует привлечь Марка4287, и постарайся, чтобы он речью, готовившейся долго и в течение многих ночей4288, мог доказать, что ты не провинился.

2. Прямо прошу тебя — как некогда, помню, делала наша мать, которая запечатывала даже пустые бутыли, чтобы не говорили, что некоторые были пусты, тогда как они были осушены тайком, так и ты, даже если тебе нечего будет писать, все-таки пиши, чтобы не показалось, будто ты искал предлога для праздности. Ведь в твоих письмах я получаю известия и всегда достоверные и очень приятные. Люби меня и будь здоров.

DCCCX. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию

[Fam., XI, 5]

Рим, вскоре после 9 декабря (11 декабря?) 44 г.

Марк Цицерон шлет привет избранному консулом императору4289 Бруту.

1. В то время как наш близкий друг Луп4290, прибыв от тебя, оставался в течение нескольких дней в Риме, я находился в той местности, где я, как я полагал, был в наибольшей безопасности4291. От этого и произошло, что Луп возвращается к тебе без моего письма, хотя он все-таки позаботился о доставке твоего4292 мне. В Рим я прибыл за четыре дня до декабрьских ид, и первым делом для меня было немедленно повидать Пансу, от которого узнал о тебе то, чего я больше всего хотел4293. Поэтому в советах ты не нуждаешься, раз ты не нуждался в советчике даже в том величайшем на памяти людей деле, которое было тобой совершено4294.

2. Всё же, по-видимому, следует кратко отметить одно: римский народ ждет от тебя всего и возлагает на тебя всю надежду на восстановление свободы в будущем. Если ты будешь помнить днем и ночью (что, я уверен, ты и делаешь), какое великое деяние ты совершил, то ты, конечно, не забудешь, какие великие тебе и теперь следует совершить. Ведь если провинцию захватит тот, кому я всегда был другом, пока я не понял, что он не только открыто, но охотно ведет войну против государства4295, то, вижу я, на спасение не остается никакой надежды.

3. Поэтому заклинаю тебя теми же мольбами, какими заклинают сенат и римский народ, — навсегда освободить государство от господства царей4296, чтобы конец соответствовал началу4297 . Твоя это задача, твой удел; государство или, вернее, все племена не только ждут этого от тебя, но даже требуют. Впрочем, так как ты, как я написал выше, не нуждаешься в советах, я не буду в этом многословен; сделаю то, что составляет мой долг, — обещать тебе все мои услуги, рвение, заботы, помыслы, которые будут иметь значение для хвалы тебе и славы. Поэтому, пожалуйста, будь уверен в том, что я и ради государства, которое мне дороже жизни, и потому, что я сам предан тебе и хотел бы возвеличить твое достоинство, ни в чем не оставлю без поддержки твои честнейшие замыслы, высокое положение, славу.

DCCCXI. Луцию Мунацию Планку, в провинцию Трансальпийскую Галлию

[Fam., X, 5]

Рим, середина декабря 44 г.

Цицерон Планку привет.

1. Я получил от тебя два письма, повторяющее одно другое4298, что само по себе было для меня доказательством твоей заботливости. Ведь я понял, что ты беспокоишься о доставке мне твоих с нетерпением ожидаемых писем. Я получил от них двойное наслаждение, и мне трудно дать сравнительную оценку — любовь ли твою ко мне следует мне ценить выше или отношение к государству? Вообще любовь к отечеству, по крайней мере, по моему суждению, превыше всего; но приязнь и союз, основанный на расположении, во всяком случае, обладают большой привлекательностью. Поэтому твое упоминание о дружеских отношениях с твоим отцом и о той доброжелательности, с какой ты относился ко мне с детства, и о прочем, в том же смысле — доставили мне невероятную радость.

2. Опять-таки твое заявление о твоем настоящем и будущем отношении к государству было чрезвычайно приятно мне, и эта радость была тем большей, что она присоединялась к упомянутому выше. Поэтому я не только советую тебе, мой Планк, но даже прямо молю (я сделал это в тех письмах, на которые ты самым благожелательным образом ответил4299) — направь на государственные дела весь свой ум и все стремления. Ничто не может принести тебе большую пользу и славу, и из всех дел человека самое прекрасное и превосходное — это оказать государству важную услугу.

3. Ведь до сего времени — твоя необычайная доброта и мудрость позволяют мне свободно высказать, что я думаю, ты, с помощью судьбы, по-видимому, совершил величайшее дело; хотя ты и не мог бы сделать этого без доблести, всё же то, чего ты достиг, большею частью приписывается судьбе и обстоятельствам4300. При настоящих же труднейших обстоятельствах всякая оказанная тобой государству помощь будет всецело твоим собственным делом. Ненависть к Антонию со стороны всех граждан, за исключением разбойников, невероятна. Большая надежда на тебя, а на твое войско — большие ожидания. Во имя богов, не упускай случая снискать благодарность и славу. Советую тебе так, как сыну; желаю тебе успеха так, как себе; уговариваю тебя так, как уговаривают и ради отечества и лучшего друга.