CCCCXLIV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XI, 21]

Брундисий, 25 августа 47 г.

1. Я получил за пять дней до сентябрьских календ твое письмо, отправленное за одиннадцать дней до календ; прочитав его, я испытал сильнейшую скорбь, которую я давно испытал вследствие подлости Квинта2141 и уже поборол. Хотя ты и не мог сделать каким-нибудь образом так, чтобы не посылать мне того письма, тем не менее я предпочел бы, чтобы оно не было послано. Что же касается того, что ты пишешь насчет завещания2142, ты увидишь, что и каким образом. О деньгах и она написала так, как я тебе ранее, и я, если что-нибудь понадобится, воспользуюсь из того, о чем ты пишешь.

2. Он2143, по-видимому, не будет в Афинах к сентябрьским календам. Многое, говорят, задерживает его в Азии, больше всего Фарнак. Двенадцатый легион, первый, к которому прибыл Сулла2144, прогнал его камнями. Считают, что ни один не двинется. Полагали, что из Патр он2145 — прямо в Сицилию. Но если это так, он непременно приедет сюда. А я предпочел бы, чтобы оттуда; ведь каким-нибудь образом я бы отсюда ускользнул. Теперь я опасаюсь, как бы мне не пришлось ожидать, а этой несчастнейшей2146 — выносить также невзгоды этого места наряду с прочими.

3. Ты советуешь мне приспособляться в своих действиях ко времени; я поступал бы так, если бы обстоятельства допускали, и если бы это было как-нибудь возможно. Но при таких моих проступках и таких несправедливостях со стороны моих родных нет ничего достойного меня, что я мог бы сделать или в чем притвориться. Ты сравниваешь с временами Суллы; тогда все по своему существу было блестящим, а в смысле умеренности — несколько менее сдержанным. Настоящее же такого рода, что я забываю о себе и гораздо больше хочу того, что лучше для всех, а не для тех, с чьей выгодой я связал свою. Ты все-таки, пожалуйста, пиши мне возможно чаще, тем более что, кроме тебя, никто не пишет, и если я жду всех писем, то твоих все-таки больше всего. Ты пишешь, что благодаря мне он2147 будет более милостив к Квинту; я писал тебе ранее, что он тотчас же во всем удовлетворил Квинта сына, без упоминания обо мне. Будь здоров.

CCCCXLV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XI, 22]

Брундисий, приблизительно 1 сентября 47 г.

1. Письмоносец Бальба заботливо вручил мне связку; ведь я получил от тебя письмо, в котором ты, видимо, высказываешь опасения, что я не получил тех писем2148. Я, право, хотел бы, чтобы они никогда не были мне вручены, ибо они усилили мою скорбь, а если бы они попали к кому-нибудь, они не принесли бы ничего нового. И в самом деле, есть ли что-нибудь столь общеизвестное, как его ненависть ко мне и этот род писем? Даже Цезарь, по-видимому, посылал их этим не потому, чтобы он был оскорблен его бесчестностью, но, как я уверен, для того, чтобы мои несчастья стали более известны. Далее ты пишешь, что опасаешься, как бы ему не повредили, и что ты врачуешь это; он даже не допустил, чтобы его хотя бы попросили за того. Именно это меня не огорчает; более огорчает то, что эти мои достижения не имеют никакого значения.

2. Сулла, как я полагаю, завтра будет здесь с Мессаллой. Они бегут к нему2149, прогнанные солдатами, которые отказываются двинуться куда-либо, если не получат. Итак, он прибудет сюда, чего не предполагали, правда, не спеша. Ведь он едет так, что подолгу находится в одном городе. А Фарнак, как бы он ни действовал, задержит. Так что, по-твоему, делать мне? Ведь тело мое уже едва переносит тяжесть этого климата, которая у меня вызывает заболевание при моем горе. Или поручить этим, едущим туда, извиниться за меня, а самому переехать ближе2150? Прошу, обрати на это внимание и помоги мне советом, чего ты не сделал до сего времени, несмотря на частые просьбы. Знаю, что это трудно, но, как бывает в несчастьях, для меня очень важно даже видеть тебя. Я, конечно, кое в чем успею, если это случится. Насчет завещания имей в виду, как ты пишешь.

CCCCXLVI. Теренции, в Рим

[Fam., XIV, 22]

Брундисий, 1 сентября 47 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет своей Теренции.

Если ты здравствуешь, хорошо; я здравствую. Каждый день жду своих письмоносцев2151; если они прибудут, я, возможно, буду извещен о том, что мне следует делать, и тотчас же извещу тебя. Тщательно береги свое здоровье. Будь здорова. В сентябрьские календы.

CCCCXLVII. Теренции, в Рим

[Fam., XIV, 20]

Венусия, 1 октября 47 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет своей Теренции.

В Тускульскую усадьбу думаю приехать либо в ноны, либо на следующий день. Пусть там все приготовят. Со мной, возможно, будет несколько человек, и мы, полагаю, задержимся там на более долгий срок. Если в бане нет ванны2152, пусть устроят. Пусть приготовят и прочее, необходимое для питания и здоровья. Будь здорова. В октябрьские календы, из Венусийской области.

CCCCXLVIII. Марку Юнию Бруту, в Цисальпийскую Галлию

[Fam., XIII, 10]

Рим, начало 46 г.

Цицерон Марку Юнию Бруту привет2153.

1. Когда твой квестор Марк Варрон2154 выезжал к тебе, я не считал, чтобы он нуждался в рекомендации. Ведь я полагал, что он достаточно препоручен тебе самим обычаем предков, который, как тебе известно, велит, чтобы союз наместника с квестором ближе всего напоминал родственную связь с детьми. Но так как он был убежден в том, что мое письмо, заботливо написанное о нем, будет иметь величайший вес в твоих глазах, и добивался от меня, чтобы я написал тебе возможно тщательнее, я предпочел сделать то, что мой близкий друг считал столь важным для себя.

2. Итак, чтобы ты понял, что я должен это сделать, скажу, что Марк Теренций, как только пришел на форум2155, отдался дружбе со мной; затем, как только он возмужал, присоединились две причины, увеличившие мое расположение к нему; одна — что он был занят изучением того, что и поныне доставляет мне величайшее удовольствие, и с дарованием, как ты знаешь, и не без настойчивости; другая — что он рано вступил в товарищества откупщиков, правда, против моего желания, ибо он понес величайшие убытки. Тем не менее дело общего сословия, столь близкого мне, укрепило нашу дружбу. Затем, после честнейшей и славнейшей деятельности на тех и других скамьях2156, уже перед этой переменой в государственных делах2157 он отдался соисканию и признал почетную должность самым почетным плодом своих трудов.

3. И вот, при этих обстоятельствах он отправился от меня из Брундисия с письмом и поручениями к Цезарю; в этом деле я и усмотрел его дружбу — в том, что он взялся за дело, и преданность — в том, что он его выполнил и привез ответ. Хотя я и намеревался особо поговорить о его честности и нравах, мне кажется, что если бы я сначала изложил тебе причину, почему я чту его в такой степени, то, излагая самую причину, я достаточно сказал бы тебе также о его честности. Тем не менее особо обещаю и ручаюсь тебе, что он будет и приятен и полезен тебе; ведь ты найдешь в нем и скромного и совестливого человека и чрезвычайно далекого от какой бы то ни было алчности и, кроме того, обладающего большим трудолюбием и чрезвычайной настойчивостью.