— Раст, а как же дядя? Ар Джи?

— Я с ним распрощался, — нетерпеливо сказал он. — Мы долго разговаривали, разрешили множество давних споров, но денег у него я не взял. Был момент, я думал, что это решение проблемы: занять у него и откупиться от тебя. Но он не изменился; я понял, что свяжу себя по рукам и ногам. — Он поморщился. — Ар Джи любит повелевать.

Люси затаила дыхание.

— А Стрекоза?

— Стрекоза — моя дочь. И твоя, — заявил он. — Мы одна семья: ты, я и Фрици. С нами ей будет лучше, чем с кузиной в Далласе. Люси, как ты могла подумать, что я ее отдам?

Глаза Люси наполнились слезами, в груди оживала надежда.

— Я не знаю. Не знаю.

Как холодно, подумала она. Очень холодно. Ветер треплет волосы, забрасывает их на лицо и шею. Тепло только там, где ее накрывают его руки.

Раст продолжал:

— Ар Джи уехал, но я пригласил его приезжать в гости.

Правильно ли она его поняла — Ар Джи уехал? Какой-то чертик подтолкнул ее, и она выпалила:

— Если бы ты принял его предложение, то избавился бы от меня.

— С чего это я стану отказываться от красивой женщины, которая меня любит? Еще раз прошу скажи. Люси, видит Бог, я с ума схожу, мне нужно знать, прав ли я. Скажи.

Слова готовы были сорваться с губ. Какое это будет облегчение — сказать, что она чувствует, что всегда чувствовала. Если она сейчас скажет и будет повторять до конца жизни, то и тогда ему не понять всей глубины ее любви.

— Раст, когда ты наберешь столько денег, что сможешь мне все вернуть, ты… мне придется уйти? — Не дыша, боясь моргнуть, она ждала ответа.

Он резко выпустил ее из рук, отступил в сторону и уставился в землю. Теперь шляпа скрывала его лицо, она видела только твердую линию подбородка.

Без него руки сразу озябли, как и все тело, зубы выстукивали дробь. Мелькнула мысль: как холодно в мире, когда ты один, и как тепло, когда есть кого любить.

Она его плохо видела, маячила какая-то загадочная тень, но она чувствовала исходящее от него напряжение.

— Когда ты приехала, признаю, я работал день и ночь, чтобы ранчо осталось в моих руках, — сказал он. — Но прошло время, и все изменилось. — Он остановился и скосил на нее глаза.

— Изменилось? — эхом повторила она. Она предчувствовала, что следующие его слова будут невероятно важны. Что бы он ни сказал, это круто изменит ее жизнь.

— Не понимаешь? — Он глубоко вздохнул. — Конечно, нет. Знаю, я не очень-то проявляю свои чувства, но когда я увидел, что ты забрала вещи и уехала, то чуть с ума не сошел. Подумал — вдруг никогда больше тебя не увижу? Меня охватила паника. Я должен был тебя найти. Должен был.

Налетел резкий порыв ветра, и Раст на миг прервал речь, чтобы нахлобучить шляпу поглубже. Он собрался с духом и посмотрел ей в лицо.

— Я обязан выплатить тебе всю сумму, как бы велика она ни была. Вот для чего я работал чтобы выкупить твою долю и после этого прийти к тебе. Только поэтому я рассматривал вариант Ар Джи. Как я могу делать тебе предложение, если должен тебе? У тебя на всю жизнь останутся сомнения, почему я на тебе женился. Я не могу позволить, чтобы моя жена в этом сомневалась.

У нее вырвался слабый стон.

— Теперь понимаешь? Банковский счет рос медленно, я удвоил старания. Ради тебя, Люси. Я делал это, чтобы тебя удержать. А ты захотела сбежать, уехать в большой город, бросить меня и Стрекозу. — Он посмотрел на свои мозолистые руки, лицо его окаменело. — Я пока не могу все выплатить. Но если ты согласишься, клянусь, я это сделаю. Буду работать пуще прежнего, вот увидишь.

У Люси стоял такой шум в ушах, что она была не в силах заговорить. Закружилась голова; она заметила, что забыла дышать, и судорожно вдохнула воздух. В голове начало проясняться. Всей душой она стремилась ответить Расту на его вопрос.

— Раст, — прошептала она, сделала шаг вперед и тронула его за руку, — Раст, я люблю тебя. Разве ты не знаешь? Я всегда тебя любила.

Мужчина, ее мужчина, закрыл глаза — казалось, что он молится. Ресницы черными полукружиями легли на щеки. Никогда еще он не был таким красивым, таким желанным.

Сильные руки жарко сомкнулись, и ей опять стало тепло. Так тепло не было никогда в жизни. Он уткнулся лицом в ее шею и что-то бормотал, и, не слыша слов, она женским сердцем понимала, что он говорит. Люси почувствовала, что губы расползаются в улыбке, а слезы заливают глаза. Она обняла его и засмеялась от радости.

— Ты моя, — бормотал он, осыпая жгучими поцелуями шею, уши, щеки, лоб. — Моя. Ты никуда не уйдешь. Не пущу. Ты же мой партнер, черт побери. — Он отстранился. — Я не Кеннет, Люси. Я не буду тебя запугивать. Я и не смог бы. Но буду любить тебя каждый день своей жизни. Я люблю тебя, женщина, поняла?

Ласково коснувшись его щеки, она улыбнулась, глядя ему в глаза. Трудно было поверить, что сбывается мечта.

— Поняла.

— Можешь делать свое выставочное ранчо, я не стану возражать. Мне все равно. Я только хочу…

— Нет, — сказала она. — Никаких выставочных ранчо. Я поняла, что это для тебя значит — когда чужаки повсюду рыскают и все портят.

Он скривил губы в улыбке.

— На женщину не угодишь. Я даю тебе то, что ты хочешь.

— Ты даешь мне себя? — поддразнила она. Он хохотнул.

— И себя в придачу. Может, пойдем на компромисс? Пусть у нас живут двое-трое? Может, пусть это будет место для женщин, которых сломал кто-то вроде Кеннета? Мы можем предоставить им место, где они могли бы пожить в безопасности, подумать. Ты говорила, тебе это помогло. Они не нарушат нормальный ход жизни на ранчо. — Следующие свои слова он старательно обдумал. — Отец всегда говорил нам, чтобы мы держали землю в чистоте и сохраняли обособленность ранчо. Он был жестким человеком, но умел сочувствовать. Будь он жив, то не возражал бы.

— Да, — протянула она, — это замечательная идея. Фантастика! Наверное, моя изначальная позиция была слишком… грандиозна. Я не мечтала помогать обиженным женщинам, но это правильная мысль. Можно обучать их, как распоряжаться своей жизнью. — Она воодушевилась; ей открылся новый мир — только небо Невады и мириады звезд были его пределами.

— Так как? — Раст сжал ее плечи. Она озадаченно посмотрела на него.

— Согласна? — спросил он, и она уловила в его голосе нотку отчаяния. До нее не сразу дошло, о чем он спрашивает. Сердцем, наполненным любовью, Люси поняла, что этот грубоватый ковбой делает ей предложение так, как умеет.

С восторженным бесстыдством она закинула руки ему на шею, пригнула голову к себе для поцелуя.

— Согласна, — прошептала она.

ЭПИЛОГ

На свадьбу Люси надела длинное кружевное платье в стиле вестерн и высокие ковбойские ботинки с фестонами.

До этого они с Растом несколько недель спорили, где проводить свадьбу. Он хотел снять официальный зал в Рено, она хотела венчаться прямо на ранчо. В качестве компромисса — больше со стороны Раста — решили перетащить к себе Лавлок. Столы, стулья, палатки, огромный арочный бельведер, украшенный розами и зеленью, привез улыбающийся владелец отеля. Он притащил даже нагреватели, чтобы каждый мог подойти и погреться в сырой зимний день. Все разместили на газоне, который Люси самолично подстригла вчера.

Возле молодых стояли свидетели — Фрици и Гаррис, который в честь такого события подстриг свои усы. Беатриса, ковбои и владельцы ранчо со всей округи пришли засвидетельствовать свое почтение. Оркестр из четырех музыкантов наигрывал нежные мелодии, а потом грянул ковбойскую версию свадебного марша.

Стоя перед священником, Люси держала на руках Стрекозу; Раст, в черном смокинге, бабочке и сапогах, положил руку ей на спину и не отходил ни на шаг. Он улыбался ей тепло и интимно; никогда еще она не чувствовала себя такой желанной и любимой.

После церемонии Люси передала Стрекозу Фрици. Они с Растом уже начали процедуру удочерения, и адвокат заверил, что мать ребенка только рада избавиться от родительских прав.