– Ну еще бы! – воскликнул я. – Помнится, в мое время…

– Разумеется, – оборвал меня Холмс, не терпевший, когда его перебивали. – Я еще подумал, что кража статуи как раз годится в качестве такого вот рождественского розыгрыша. Ваше упоминание о студентах-медиках, мистер Босни, вроде бы не относилось к делу, но я сразу заподозрил здесь скрытую связь. А стоило мне увидеть своими глазами то место, где вам повстречался экипаж-призрак, как все прояснилось. Натренированному глазу ничего не стоило прочесть следы на тротуаре. Я сразу же понял, что кеб дожидался кого-то возле дома студентов, а не возле вашего, мистер Босни. Лошадь переступала, переходила с места на место, из чего я заключил, что на козлах сидел не профессиональный возница. Он с трудом удерживал лошадь, пока в кеб грузили статую.

– Статую! – Каллифорд Босни всплеснул руками. – Ну конечно же! Вот откуда неподвижный взгляд и мертвенная бледность!

– Вы – идеальный свидетель, мистер Босни, но вы не смогли истолковать то, что видели. Вы почувствовали, что перед вами нечто нечеловеческое, однако не сумели сделать из этого наблюдения логических выводов.

– Просто голова у меня была забита призраками, мистер Холмс. Не забывайте, я только что дописал фантастическую повесть, и, видимо, мысли мои еще не вернулись из воображаемого мира. Ну а что же с рукописью?

– Я, как вы видели, зашел к студентам. Они не стали запираться и поведали мне, что, дабы умыкнуть статую, один из них нанял экипаж и, подкупив возницу, уговорил его удалиться со сцены. Стащив статую, один из студентов привез ее на вашу улицу. Его товарищи вышли из дома и помогли статую нарядить. Я заранее знал, что примерно так оно и было, – мне рассказали об этом следы. Студенты вернулись в дом, оставив своего предводителя на козлах, – им нужно было переодеться строителями. У них родилась безумная мысль взобраться на Темпл-Бар[146] и установить статую у всех на виду, прямо над улицей. Молодой человек, исполнявший роль возницы, рассказал мне о том, как вы подошли к экипажу, пока он поджидал своих друзей. Вы застали его врасплох, и ему не пришло в голову сказать, что экипаж занят.

– Какой негодяй! – воскликнул Каллифорд Босни.

– Уверяю вас, он от души раскаивается, – заверил Холмс. – Могу добавить, рискуя показаться нескромным, что он здорово перепугался, узнав, что за дело взялся Шерлок Холмс.

– Да уж, из пушки по воробьям… но что же с рукописью, мистер Холмс?

– Ах да, рукопись. Когда вы в ужасе отшатнулись, возница решил воспользоваться моментом и скрыться. Ему удалось невозбранно пронести статую в здание Чаринг-Кросской лечебницы и уложить на кровать – где, по его сведениям, она лежит и поныне. После этого он отогнал кеб в контору и вернулся к себе, в соседний с вашим дом, за полчаса до нашего с вами появления. Ему смутно запомнилось, что на сиденье кеба лежали какие-то бумаги, но он не обратил на них особого внимания. Когда я растолковал ему, что, если он не вернет рукопись, о всех его приключениях будет доложено директору лечебницы, он со всех ног помчался ее искать. Кажется, я слышу на лестнице его шаги.

В тот же миг дверь распахнулась и на пороге возник запыхавшийся юнец с пачкой бумаг в руках.

– Моя рукопись! – воскликнул мистер Босни, вскакивая со стула.

– Позвольте представить вам мистера Джаспера Корригана, – произнес Холмс. – Это мой старый друг доктор Ватсон, а этот джентльмен, автор только что возвращенной вами рукописи, – ваш сосед, писатель.

– Полагаю, сэр, мне нужно перед вами извиниться, – сказал студент, протягивая руку мистеру Босни. – Надеюсь, мистер Холмс вам обо всем рассказал. Уверяю вас, я ни в коей мере не хотел доставить вам столько волнений.

– Что вы, друг мой, – ответил мистер Босни, горячо пожимая студенту руку, – я отнюдь не в обиде. Если все страницы на месте… дайте глянуть… – Он взял бумаги и быстро перелистал. – Да, все тут. Я немедленно свезу ее в типографию. Только вот работает ли она в такое время? Впрочем, я не сомневаюсь, там есть ночная смена. Да, сию же минуту! Мистер Корриган, надеюсь, вы с вашими друзьями почтите меня завтра своим посещением. Устроим пирушку. С печеными каштанами, шарадами и прочими развлечениями. Нехорошо сторониться соседей. Мне очень стыдно, что я не пригласил вас раньше. Да, и еще алтейные лепешки и горячий пунш. Прошу вас, соглашайтесь.

– Сэр, мы почтем это за великую честь. Но… я не знаю, заслужил ли я…

– Пууф! Так ведь Рождество на дворе! Что же касается вас, мистер Холмс, я даже не знаю, с чего начать. Столь блистательного…

– Право, мистер Босни, вы мне льстите, – отмахнулся Холмс, хотя восторженность писателя вызвала у него невольную улыбку. – Я очень рад, что ваша повесть цела, однако, обдумав все, вы поймете, что задача была не из сложных. Более того, вполне возможно, что все уладилось бы и без моей помощи.

– А вот в этом я не уверен, – ответил мистер Босни. – Так что, пожалуйста, скажите, сколько я вам должен.

– Ну что же, – сказал Холмс. – Пожалуй, кое-что я у вас попрошу. Мне хотелось бы получить вашу рукопись. Не могли бы вы прислать ее мне, когда она возвратится из типографии?

Мистер Босни оторопело заморгал.

– Право же, мистер Холмс, вы оказываете мне великую честь. Вы же говорили, что у вас нет времени на романы и прочие выдумки.

– Ну, на некоторые выдумки у меня время найдется, мистер Босни, а мне почему-то кажется, что ваша повесть мне понравится. Так что это вы оказываете мне честь.

– Вашу руку, сэр! – сказал наш клиент. – Вы поразительный человек. Поразительный!

Мистер Босни сдержал слово, и через неделю рукопись доставили нам по почте. Холмс тут же ее распаковал и на два часа погрузился в чтение. Когда он закончил и поднял глаза, я увидел в них слезы.

– Слушайте, Ватсон, – произнес он, помолчав, – а может, развесим еще немного остролиста? Рождество все-таки.

– Холмс! – воскликнул я.

– Прочитайте, Ватсон, – проговорил он, протягивая мне рукопись. – Возьмите и прочитайте.

Я взял рукопись и взглянул на титульный лист.

– Но… но, Холмс…

– Вот именно, Ватсон.

Я снова посмотрел на рукопись. На титульном листе ее значилось: «Рождественская песнь». Чарльз Каллифорд Боз Диккенс.[147]

– Счастливого нам всем Рождества! – сказал Холмс.

Часть четвертая

Телеграф

Экстрасенсорное надувательство

На днях я перелистывал ежеквартальник «Комитета по научному расследованию сообщений о паранормальных явлениях» – не знаю, вы на него подписаны? Нет? Подпишитесь обязательно, он того стоит, – я так хохотал, что ко мне прибежал официант со свежей скатертью, стаканом воды, типовым бланком отказа от претензий и гигиеническим квадратиком бумаги, отдающей ароматом лимона. Ту т следует пояснить, что читал я этот бесценный труд, носящий название «Вопрошающий скептик», в тайском ресторане. Журнал специализируется на элегантной и безжалостной уборке мусора, которым засыпают нас парапсихология, астрология, истории о привидениях, НЛО, сгибании ложек и прочем бреде и белиберде. Существует и британский журнал, названный «Скептиком» в честь его американского собрата.

Мне очень трудно скрывать мое презрение… нет, «презрение» – слово не совсем точное… скрывать ту смесь огорчения, гнева, жалости и отвращения, которую порождает во мне огромная индустрия паранормальных явлений и связанная с ней мешанина таинственности и псевдонауки. С одной стороны, астрологи и шарлатаны всякого рода наперебой кричат, что «наука не знает всего; и в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости,[148] болваны», с другой – спешат уверить нас, будто их бессмысленные каббалистические карты разработаны в соответствии со строгими научными принципами и что «множество очень видных ученых и политиков (не называемых, никогда не называемых по именам) питают стопроцентную веру в них». Поскольку каждому, кто занимается актерским ремеслом, приходится то и дело сталкиваться с трепетным помешательством на витаминах, эссенциях из полевых цветов, кристаллах, знаках зодиака и холистическом балансе, мне порою бывает трудно реагировать на такие притязания, сохраняя soigné,[149] старомодную рыцарскую воспитанность, которая позволяет Завоевывать Сердца и Избегать Неприятных Сцен.