Анжела Пистал начинает меня доставать. Теперь приходится надевать ей на руки бумажные пакеты, потому что во сне она срывает с ушей пластырь, к тому же подавай ей каждый день сказку на ночь.

Мистер и миссис Пистал сполна оправдывают свои затраты. Уж на что мама не поклонница «Синей гардении», но даже она не смогла удержаться и сходила на выступление Джонсона Деревянной Ноги. Он неподражаем.

В программе был еще певец Рэй Лейн, тоже хороший. Видели бы вы мамино лицо, когда Джонсон Деревянная Нога после представления подошел к столу и пригласил ее танцевать. Ну и вид у нее был — умора! Они станцевали под «Танцуй, балерина, танцуй» Нэта Кинга Коула. Крутились, изгибались — ну все как надо. И ведь из всего зала он выбрал именно маму!

Я спросила: а вдруг хозяин той прибитой к берегу ноги, которую мать Кей Боб Бенсон нашла на пляже, Джонсон Деревянная Нога? Мама шикнула на меня. Она уверена, что это не его нога, но я думаю, всякое может быть. Жаль, ту ногу выкинули, а то бы он посмотрел, может, узнал бы. Я хотела спросить у него, где он потерял ногу, но мама сказала: только попробуй — убью, о таких вещах не спрашивают.

Этот певец, Рэй Лейн, пришел посидеть за нашим столиком. Он тут совсем один, и ему очень грустно. Оказывается, он из Хатисберга, и ему всего семнадцать.

Маме очень понравилась миссис Пистал, но она никогда больше не пойдет в это заведение, потому что там собираются ничтожные люди, дармоеды, так она их назвала. А у Клода Пистала и всех его друзей рожи разбойников. Я не сказала, что это как раз те самые люди, с которыми я играла в покер.

На следующий день этот парень, Рэй Лейн, певец из «Синей гардении», пришел в коктейль-бар и спросил папу, можно ли ему меня видеть. Папа отправился вытаскивать меня из-под дома, где я копала тоннели.

Рэй спросил, не могу ли я с ним пойти поплавать, и я сказала — конечно, могу. Он такой красивый, и волосы у него вьются. У него есть девушка по имени Энн, она носит очки. Он давно с ней гуляет и соскучился. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы он был моим парнем. Я бы его одного никуда не отпустила. По-моему, он замечательный, а как поет! — лучше всех.

И знаете что? Он поцеловал меня на прощанье и сказал, что рад был познакомиться. Он должен стать кинозвездой, типа Рори Кэлхауна.[36] Мама должна срочно починить мой сломанный зуб.

Приехали Ковбоски со своим балаганом. Их семеро, двое моего возраста. Они живут в большущем школьном автобусе, он даже лучше, чем трейлер Роя Гриммета. В балагане у них несколько игровых автоматов по одному центу, чертово колесо и фотоавтомат, который делает четыре снимка за четвертак, еще они продают сладкую вату и яблоки в карамели. Мама запретила мне их пробовать, мол, эти балаганщики покупают гнилые яблоки по дешевке и заливают сверху карамелью. Я знаю, что не надо бы их есть, но ничего не могу с собой поделать. Однако посматриваю, нет ли внутри червяков.

Мистер Ковбоски разрешает мне подметать зал с игровыми автоматами когда пожелаю и заниматься разменом денег. Там так здорово! Все время играет музыка, даже из нашего дома слышно. Они мне ужасно нравятся, хоть и цыгане. Не верю, что они воруют детей, но если меня захотят украсть, я не против. Весело будет в этом автобусе жить. Майкл иногда заходит, и мы катаемся на чертовом колесе. Сверху весь берег виден.

Как-то с нами увязалась Кей Боб Бенсон, но перепугалась, когда я раскачала сиденье, и теперь ее на чертово колесо ни за какие коврижки не затащишь.

Билли Банди, этот священник с радио, наконец принес мне фотографию Сью Свитуотер, которая ведет программу на другой волне. Она подписана: «Для Дотти Фэй». Ну и как теперь ее показывать?

Билли Бандер — очень смешной священник, если спросите моего мнения. Мы с папой его чуть не каждый день встречаем в задней комнате кафе «Бон Тон», это единственное место, где он после церкви может купить спиртное. Он заходит, садится за столик, один-одинешенек, и заказывает выпить. Потом вынимает красный нож для бумаг и вскрывает все конверты с деньгами, присланные добрыми христианами, которые слушают его радиопрограмму, и раскладывает деньги по столу аккуратными стопками. Вынимая купюру в 20 долларов, он произносит: «Хвала Господу». Десятидолларовые купюры заслуживают «Храни тебя Господь, брат». Пятидолларовые — «Спасибо тебе, грешник», а достоинством в один доллар — всего лишь «Всякое даяние благо». Один раз он вытащил 50 долларов и очень громко произнес: «Аллилуйя, Иисус!» Но в основном получает он пятерки и десятки.

Произошло нечто ужасное. Коктейль-бар осел на три фута и весь перекособочился! Это я подрыла его своими тоннелями. Случилось это ночью. Папа заметил, потому что все его гамбургеры постоянно съезжали с гриля во фритюрницу. Я ведь не со зла это сделала. Если хотите знать мое мнение, просто дом построен кое-как. Надеюсь, мама ничего не заметит, когда вернется из Джексона. Я обещала папе, что не скажу о том, что он пил, если он не расскажет про дом.

Ему пришлось надставить одну ножку грилю, чтобы яичница и гамбургеры не уезжали в масло для картофеля фри. Кроме этого, по-моему, ничего не заметно. Скорей бы мама вернулась, а то папа расхандрился.

Папа ходил на свадьбу Хэнка, был шафером. Сказал, что свадьба получилась невеселая. Справляли в конторе, и на невесте вместо свадебного платья был обычный деловой костюм, просто букетик к нему прикололи. Даже медового месяца не будет.

На следующий день Хэнк вышел на работу, и все пошло как обычно, никакой разницы. Папа подарил ему 50 долларов, а я — несколько салфетниц из ракушек и несколько пепельниц из устричных раковин, которые собственноручно сделала на встречах Юных дебютанток.

Свадьба попала в колонку «Пара слов от Дот». Как и тот факт, что коктейль-бар Харперов покосился, но миссис Дот не стала меня выдавать, а написала, что на то была Божья воля. Думаю, она не хотела сообщать, что одна из ее Юных дебютанток рыла под домом тоннели, ведь она воспитывает из нас приличных дам.

Майкл прочел книгу Микки Спиллейна «Зацелуй меня до смерти»[37] и теперь жутко воображает. Говорит, эта книга только для мальчиков и взрослых. А я ее еще в прошлом году прочла, ничего такого в ней нет.

Из хорошего на этой неделе произошло только то, что тетка, которая должна была с нами беседовать на собрании Юных дебютанток, заболела, и мы вместо болтовни пели «Греби, греби на лодочке». Мысль дня миссис Дот: «Помните, если у вас за спиной сплетничают, значит, вы просто на два шага опережаете других!»

Все время, пока мамы не было, папа квасил с Джимми Сноу, и бедолаге Хэнку приходилось корячиться в коктейль-баре одному.

Джимми пьет, потому что его девушка, Айрис Энн Муди, с которой он обручился восемь лет назад, вышла замуж за другого. Она мне очень нравится, но мужа ее я не перевариваю. Вечно всем грубит и постоянно оскорбляет ее на людях. Хорошо, что я случайно вылила ему на спину горячий сливочный десерт.

Мама вернулась из Джексона, и Вельвета первым делом доложила, что я обрушила коктейль-бар. И про папу наябедничала. Когда он пришел пьяный, мама тумаками загнала его в заднюю комнату и устроила взбучку. Стоило ему подняться, она снова его лупила, но свет все же выключила, чтобы соседи не глазели.

Я видела только силуэты, зато хорошо все слышала. Совсем как в фильме «Фламинго роуд» с Джоан Кроуфорд.[38] В течение всей драки из балагана неслась развеселенькая песня «Подари мне поцелуй, я на нем мечту построю».

Мама обвиняла папу в том, что он крутит шашни с девахой, которая управляет зайцем на собачьих бегах. Разбив об его голову телефон, мама увидела кровь, перепугалась и велела мне бежать к Ромео звать врача. Тот пришел и сказал, что с папой все в порядке, а вот телефон придется покупать новый. И добавил, глядя на маму: