— Я слышал твой разговор о справедливости и милосердии, магева Ксения, — вновь задумчиво ответил мужчина. — Ты странно судишь, но лжи в твоих словах нет.
Я улыбнулась Гарнагу и не удержалась от сладкого зевка.
— Иди-ка спать, магева, Кейсантиру мое приветствие, — в голосе бога послышалось что-то схожее с заботливой снисходительностью.
— Ага, спасибо, что зашел, приятно было познакомиться, — я еще раз сладко зевнула и прихлопнула комара, назойливо, как постылый ухажер, зудящего над ухом.
Странное дело, пока мы трепались с божеством, ни один порхатый гад не смел приблизится. Зато, стоило Богу Справедливого Суда покинуть наш лагерь, как кровопийцы ринулись в массовую атаку. Интересно, до этого мига они сидели в засаде, кружили на почтительном расстоянии, отпугиваемые аурой Гарнага, или жрали его самого, как более деликатесного?
Я на ощупь возвращалась к своему ложу, без супер-подсветки бога ориентироваться в ночном лесу оказалось затруднительно, звездного света хватало только на то, чтобы не свалиться в тлеющий костер и на сладко спящих мужчин. Ой, а спали-то не все!
— Магева? — даже не шепот, легчайшее дуновение в ночной тиши донеслось со стороны Гиза, он бесшумно приподнялся на подстилке. Темная тень.
— Гиз? — присев на корточки, тоже таинственным шепотом, чтоб не будить остальных, отозвалась я.
— Что произошло? Я не мог проснуться, как под сонным заклятьем, — в сдержанных интонациях киллера слышалась толика недоумения пополам с настороженностью.
— Гарнаг заходил поболтать. Все в полном порядке, спи дальше, — шепнула я Гизу на ухо, подивившись чуткости киллера. А с другой стороны, чему удивляться? При его опасной работе все инстинкты и чувства должны работать с утроенной силой, обеспечивая выживаемость и успешную карьеру хозяина. На этой интригующей ноте, пока не перебудили весь лагерь, мы кончили болтать.
Матрас показался мягче пуховой перины, я до кончика носа завернулась в теплое одеяло из эльфийской шерстяной паутины. Вот теперь не достанет ни один комар! И заснула так крепко, как будто тоже попала под власть чар дремы.
Глава 5
Утром меня разбудили не ласковые лучи солнышка, щекочущиеся крылышки Фаля или соблазнительные ароматы готовящегося завтрака, хотя все эти компоненты, плюс задорное пение птиц, и присутствовали в реальности, причем пернатые надрывались так, будто вознамерились оглушить нас в отместку за какие-то преступления. Нет, я проснулась от тихого спора в дальнем конце поляны.
— …Просмотрели? Быть того не может! — твердо заявлял встревоженный Кейр.
— Ну мало ли, — исполнял роль сомневающегося скептика Лакс. — Вдруг этот след только поутру проявляется? Гиз, а ты как думаешь, какой художник листовицу "украсил"?
— Я ничего не видел, — привычно ушел от прямого ответа на вопрос киллер, не солгав ни единым словом.
Распространяться о визите Гарнага мужчина не собирался. Вот это мужество: такую тайну как ни в чем ни бывало хранить! Меня бы, например, точно распирало, а он о пустяках болтает и ни гу-гу о главном. А ведь Гиз прав, не его тайна, значит не ему и откровенничать.
— Чую силу, вчера так не было! — с апломбом вступал звонкой партией Фаль, гордо восседавший в рыжих зарослях на голове Лакса, точно пигмей в засаде. Сильф одно за другим вытягивал тонкие крылышки, точно делал утреннюю зарядку.
Пора вставать и мне. Одеяло с несколькими капельками росы поверху полетело в сторону.
— О чем спор? — бодро спросила я, в подражание Фалю потягиваясь и чувствуя восхитительную бодрость в каждой клеточке тела.
— А ты погляди, магева, — телохранитель обвиняюще ткнул пальцем в ствол одного из двух деревьев, у которых нынче ночью состоялось наше собеседование с Гарнагом. На светлой коре листовицы четко выступал отпечаток длиннопалой мужской ладони, будто тот, кто оперся на дерево, предварительно измазал ее в мелу пополам с золотистой пылью. Кейр поскреб улику ногтем и пожал плечами. След-зараза стираться и возвращать телохранителю душевное равновесие не пожелал.
"Даместосом., его, даместосом!" — мысленно посоветовала я и, подойдя к компании, "водящей хороводы" вокруг листовицы, с нарочитым спокойствием оповестила народ:
— Ну чего вы так взбудоражились? Это отпечатки пальцев Гарнага. А почему возникли? Наверное, следствие всплеска божественной силы Бога Справедливого Суда. Мы с ним ночью парой слов перекинулись.
— Чего хотел от тебя бог? — заинтересованность Лакса боролась с ревностью и удивлением.
— Работать на него предлагал, — как можно беспечнее ответила я.
— И? — кажется, Кейр испугался, во всяком случае, палец от отпечатка отдернул, словно ожидал: вот сейчас оттуда высунется рука божества и утянет его под кору.
— Еще тебе привет передавал, — ухмыльнулась я, наслаждаясь оторопью мужчины. — А вообще-то он нормальный мужик. Мы чуток подискутировали и сошлись во мнении, что мои действия можно считать вкладом в дело правосудия, поэтому официально наниматься на службу ни к чему, это только свяжет мне руки. Кстати, а завтрак у нас намечается или по случаю ночного визита божества будем поститься и строить часовенку вокруг священного отпечатка? Я лично за завтрак!
— Я тоже! — моментально поддержал меня Фаль, не испытывая никакого благоговения. Волшебное создание не верило в богов, нет, не в атеистическом аспекте полного неприятия самой концепции божества. Конечно, сильф точно знал об их существовании, вот только придавать ему хоть сколько-нибудь существенное значение не собирался. Принцип: мухи отдельно, котлеты отдельно. Котлеты, кстати, порхатый малыш действительно ценил больше богов.
Остальные любопытствовали сильнее, но большинством голосов мы решили отложить обсуждение подробностей божественного визита на дорогу. Кейр вернулся кухарить к костру, я отправилась к ручью умываться, вернее, попыталась отправиться той же самой протоптанной вечером тропинкой. Уверенно шагнув за куст, сходу ткнулась в какой-то мягкий камень и едва не улетела вверх тормашками со склона прямиком в ручей.
— Блин! — с чувством произнесла я, а разглядев то, обо что запнулась, прибавила: — Ой?!
Звук моего падения привлек мужчин надежнее сигнальной трубы. Они ломанулись через кусты и окружили место происшествия, готовые к битве с неведомым врагом. Я как раз тыкала ладошкой в еще теплую тушу какого-то копытного с маленькими рожками. Зверь был дохлее дохлого, следы здоровенных клыков на шее не оставляли сомнений в причинах скоропостижной смерти животного. Чуть примятая трава даже бездарю по части следопытского искусства, говорила: рогалика приперли откуда-то слева и снизу овражка. Приперли и положили у границ бивуака. Хорошо хоть у границ, если б я проснулась, а на меня зырит слепыми глазами звериный труп, могла бы и заикой стать или, того хуже, вегетарианкой.
— Вот тебе волчье спасибо, магева, — первым констатировал догадливый Лакс.
— Ага, его материальный эквивалент, — все еще в некоторой прострации согласилась я.
Никто другой, кроме моего вчерашнего мохнатого знакомца такие подношения делать бы не стал. Ну волчара! Вот так понятие чести, иному человеку впору! Денег у серого в лапах отродясь не водилось, так он отыскал способ соблюсти обычай благодарности.
— Жирненькая, молоденькая, — обследовав тушу, мечтательно выдохнул Фаль, обожавший свежее сочно мясцо не менее иных деликатесов.
— Да куда ж нам столько? — задумался сходу практичный Кейр. — Если потрошить, свежевать, да готовить, четверть дня потеряем. А бросать парное мясо… — телохранителя почти физически ломало он необходимости оставлять продукт питания на съедение зверью, о Фале и говорить нечего. Кажется, на зеленых глазищах сильфа готовы были навернуться слезы.
— Разбрасываться подарками, сделанными от чистого сердца, не принято! — сурово давя магевским авторитетом, заявила я и заискивающе прибавила: — Кейр, душенька, ты только несколько кусочков на завтрак пожарь, а я сделаю так, чтоб все остальное не протухло!