Дорогой Абрахам!

Узнал о беде в Нью-Йорке и Вашей роли в событиях. Содержимое может помочь пониманию, оказать поддержку и помощь. Мы молимся за Вас и надеемся, что Вы примете наш дар. Такой человек, как Вы, употребит его с пользой и во благо. Мне захотелось, нет, я был обязан сделать это для Вас.

Мамдауд.

Штрауд был изумлен и ошеломлен.

— Вы можете себе представить, как он рисковал, чтобы достать для нас это чудо? Скоро вернусь. — И Штрауд поспешил прочь, бережно прижимая к груди свое сокровище.

Остальные молча смотрели ему вслед.

Тем временем на строительной площадке Гордона зомби принялись строиться ряд за рядом в непреодолимое кольцо окаменевших часовых. Отряды специального назначения и все полицейские без различия чинов и должностей были стянуты к месту событий, куда продолжали прибывать все новые и новые инфицированные горожане, многие из которых вступали в стычки с полицией. Все уже знали, что комиссар Джеймс Натан и горстка других находившихся с ним людей чудом спаслись от обезумевшей толпы и что более сотни строителей, медиков и полисменов осталось в западне, окруженные плотным кольцом зомби, которые игнорировали все приказы полиции.

Всякий раз, когда полисмены предпринимали попытку приблизиться к котловану, стена зомби вокруг котлована и строительной площадки становилась все монолитнее и несокрушимее. Натан, если признаться, не знал, как с ними справиться, но после всего пережитого наиболее соблазнительным казалось открыть по зомби беглый огонь. В данную же минуту на стройке царила полная тишина. Эти зомби, мелькнула у комиссара мысль, стоят как утес. Даже если Штрауд и его коллеги решатся попробовать спуститься в котлован, им никогда не пройти эту армию стражей.

Город был закрыт наглухо: власти ввели карантин и военное положение. Губернатор штата направил туда пять тысяч солдат. Армия и ВМС США были приведены в боевую готовность. Прервалось авиационное, железнодорожное и автомобильное сообщение с Нью-Йорком. Бдительно охранялось побережье, поскольку существовало опасение, что болезнь может перекинуться в другие города, округа и штаты. Под усиленную охрану были взяты все туннели и пограничные пункты. Те, кто остались в Нью-Йорке, оказались в ловушке лицом к лицу с толпами зомби и той участью, которая их ожидала.

— На такие дела я не подписывался, — вызывающе заявил один из национальных гвардейцев своему напарнику из полиции.

Гарри Бейкер оглядел парня с головы до ног. Очки в темной оправе, сразу видно, кучу денег стоят, массивный «ролекс»[28] на запястье. На гражданке небось подвизается бухгалтером или адвокатом, подумал Гарри, а по годам-то совсем сопляк. Интересно, хотя бы эту ночь сумеет он продержаться? Сам Гарри успел и повоевать, и три года повкалывать санитаром в «Скорой помощи», а теперь вот уже шестнадцать лет трубил в полиции города Нью-Йорка. И до сегодняшнего дня считал, что повидал все на свете.

Начальство мудро придало в пару каждому такому салаге, как вот этот пацан с «ролексом», бывалого полисмена, и сейчас Гарри по-братски делил с ним наспех оборудованное укрытие, громко называемое в отчетах «бункером». Юнец уже успел похвастать фотографиями своего младенца девяти месяцев от роду, своей кошки и своей жены — в таком именно порядке. После чего им обоим оставалось только разглядывать неподвижную толпу словно окаменевших мужчин, женщин и детей, стоящих стеной вокруг строительной площадки. Ну в точности каменные идолы, мелькнула у Гарри мысль. И от этой мысли его охватила зябкая дрожь — такая, что не проходит даже под горячим душем.

Люди, которых толпа зомби взяла заложниками, были скорее всего уже мертвы; никакие попытки полиции вступить в переговоры со стадом глухонемых существ результатов не давали.

Уж очень все это похоже на последние минуты перед боем, подумалось Гарри, сейчас наверняка начнется. И началось.

Началось все со зловещего ху-м-м-м-м-м-м-м-м, которое одновременно и в унисон затянули тысячи людей. Будто у них на всех одна душа, мелькнула у Гарри мысль. Ничего подобного он еще в своей жизни не встречал. Единственное, с чем можно было сравнить происходящее, — это с «волной», которую устраивают азартные болельщики во время захватывающего футбольного матча. Но там люди чувствуют локоть друг друга и прекрасно осознают, что делают. Здесь же в неосознанном, бездумном, но согласованном наступлении муравьиного множества на вооруженных солдат и полисменов крылось что-то другое.

— Что будем делать? — испуганно дернул Гарри за рукав национальный гвардеец.

— Что начальство прикажет, — одернул его Гарри.

Стрельба началась без всяких приказов. Гарри про себя решил, что огонь открыл какой-нибудь желторотый необстрелянный гвардеец, но это уже не имело никакого значения, поскольку теперь палили все без остановки. Стрельба взбодрила Гарри, все эти часы изнывавшего от томительного ожидания, но на птенца с «ролексом» произвела прямо противоположное действие. Он скорчился в «бункере», бессвязно лепеча что-то о том, что всего шестнадцать часов назад жил себе поживал в родной Алабаме с родной женой и младенцем, и какого черта он впутался в эти чертовы нью-йоркские дела, черт бы их всех побрал…

Гарри разрядил магазин в приближающихся зомби и нырнул в укрытие.

— Тебе оружие для чего дали? — дернул он хнычущего сопляка за плечо. — А ну-ка, огонь!

Толпа ходячих мертвецов наступала и наступала, топча упавших и сметая на своем пути воздвигнутые полисменами барьеры и баррикады. Некоторые из зомби брали убитых на руки и прикрывались ими вместо щитов. Зомби ни на шаг не замедляли своего продвижения, стремясь добраться до «живого» — и кое-где это им удавалось.

Оборонявшимся подбросили несколько огнеметов. Когда некоторые из убитых — те, кому пули попали в живот, — неожиданно поднялись на ноги и бросились к гвардейцам и полисменам, огнеметчики принялись за работу. Палящие струи огня ударили в вырвавшихся из общей цепи зомби, но те прорывались сквозь огненные брызги и, сцепившись с солдатами, падали вместе с ними на землю, объятые клубами дыма и весело потрескивающими языками пламени. Оборонявшиеся солдаты, полисмены и гвардейцы, сгибаясь в надсадном кашле, начали задыхаться в едком дыму, столбами поднимающемся над горящими зомби, их ряды дрогнули и попятились.

Гарри Бейкер, ощущая резкий привкус серы в воздухе, понял, что зомби стараются пополнить таким образом свои ряды за счет солдат и полиции. Черные пласты удушливого дыма были насквозь пропитаны заразой, которую несли в себе зомби. Гарри вспомнил, что читал об этом в листовке, распространенной эпидемиологическим центром. Теперь зараза эта кишела в воздухе, и оборонявшиеся вовсю ею дышали.

Высунув голову из укрытия, Гарри Бейкер заметил, что зомби, выхватывая то тут, то там из цепи оборонявшихся пленников, торопливо передавали их над своими головами из рук в руки — туда, к котловану… видно, чтобы скормить притаившейся там штуке.

— Так, я смываюсь, — крикнул Гарри напарнику, разрядив еще один магазин в бегущих к ним зомби.

— Да, надо отступать, — согласился гвардеец.

— Отступать? Черта с два! Все, с меня хватит! Я вообще сматываюсь, вчистую, понял? И если у тебя башка еще варит, сделаешь то же самое!

— Бросаешь свой пост? — возмутился гвардеец.

— Очнись, солдатик! В таком дерьме купаться я не нанимался.

Бруствер из мешков с песком, за которым они прятались, внезапно разлетелся, и к ним потянулись жадные руки семидесяти, восьмидесяти, девяноста разъяренных тварей. Гарри и гвардеец взвизгнули, но их вопли потонули в мощном протяжном у-м-м-м-м-м-м-м-м, исторгаемом тысячами и тысячами глоток зомби. Гарри вырвал из рук оцепеневшего гвардейца автоматическую винтовку и стрелял, стрелял, стрелял до тех пор, пока их обоих не погребла груда шевелящихся бесчувственных тел. Гарри почувствовал, как его подняли и начали передавать над головами… Рядом с ним также по воздуху плыло к котловану и к этой чертовой штуке тело гвардейца, который потерял очки и только жалобно поскуливал сдавленным от ужаса голосом, взывая о помощи. Гарри украдкой вытянул из-за голенища четырехдюймовый нож, чуть не выронил — зомби беспечно швыряли его над собой, как мячик, — но удержал и до боли стиснул рукоять в кулаке. Дождавшись, когда в один из моментов гвардеец оказался совсем рядом, он зачем-то выкрикнул: «Это тебе, малыш!» — и изо всей силы полоснул того по горлу, горячая кровь хлынула на головы зомби… А те, похоже, даже не заметили этого, как, впрочем, не замечали ничего вокруг себя. Гарри приставил лезвие к своему горлу, там, где набухла сонная артерия, но рука его дрогнула, и он понял, что убить себя не может. Секундное замешательство — и от страшного удара головой о металлическую опору у него потемнело в глазах. Нож выпал из сразу отнявшейся руки.