Я не почувствовал зависти — к совершенству можно стремиться, но завидовать ему невозможно. Я не почувствовал влюбленности — и слава Пламени, только этого не хватало! Нет, совершенству можно поклоняться, но не любить. Я просто ощутил, что в мире есть нечто чудесное, не подлежащее сравнению ни с чем. Единственное в своем роде. Может быть, и впрямь божественное, и уж точно — священное. То, чего я никогда не пойму, ибо попросту не поднимусь до такой высоты понимания. Зато оно поймёт меня без всяких слов. То, что…

— Рад приветствовать в своем доме посланника Сына Пламени.

А-а-а, оно ещё и говорить умеет!

Наверно, на моём лице отразились краски пережитых чувств, поскольку совершенство встало, оказавшись, вдобавок, ещё и на полголовы выше — что, к сожалению, несложно. Приблизившись и заботливо взяв меня под локоть, усадило на один из высоких стульев возле стола с тигром, то есть, стола с ковром с… в общем, рядом усадило!

— Вы так утомлены дальней дорогой, а сейчас как раз время чая.

Сказано это было с лёгкой вопросительной интонацией, голосом негромким, но глубоким и каким-то напевным. Следов чуждого произношения я в нём не заметил. Какой прекрасный голос…

— Чая! — последнее слово повторилось с некоторой настойчивостью. Ах, да!

— Да, пожалуйста… то есть, буду рад, я хотел сказать!

— Мэй-Мэй!

Я навострил уши, стряхивая с себя оцепенение.

Мэй-Мэй? Какое странное имя! Разве она ханька?

Девушка, ненадолго нас покинувшая, вышла откуда-то из коридора, держа в руках медный поднос с двумя высокими чашками, накрытыми маленькими блюдцами-крышечками. Остальное пространство подноса было уставлено всевозможными мисочками и плошечками, с содержимым и без оного. Надеюсь, совершенство меня не отравит? Ой!

Я вскочил.

— Простите, не представился…

— А и незачем. Хитэёми-но Кайдомару, младший сын Хитэёми-но Хидэ из клана Пламени, троюродный племянник Его Императорского Величества, придворный пятого ранга, доверенный начальник охраны покоев Зимней Резиденции, посланный Судебной Управой Центральной Столицы Овары с поручением…

— Вас предупредили?!

— В некотором роде. Но для очистки совести можете предъявить мне мандат, я давно не любовался на оттиск такой важной печати.

Мандат… Ну и тупица! Я лихорадочно зашарил в левом рукаве, затем — в правом. Надо же, забыл, куда засунул! Ладно, хоть не помялся.

Все слова, приличествующие случаю и заученные наизусть ещё в детстве, куда-то улетучились. Проклятье!

— Вот.

Н-да, и где тот высокопарный слог, которого так усердно добивались мои наставники? Хорошее начало.

Мужчина медленно развернул свиток и принялся вдумчиво изучать его содержимое. Было бы только, что… Может, увлекается тонким искусством начертания?

Пользуясь случаем, я исподтишка стал рассматривать собеседника, налив себе в блюдечко чая из ближайшей чашки. Поражённый гармонией целого, я не сумел бы дать описание отдельным чертам этого необычного человека, если бы таковое понадобилось.

Первое, что меня удивило — молочно-белая кожа, как у прислуживающей ему красавицы. Может быть, они родственники, и привлекательность является семейной чертой? Девушка прелестна, спору нет, но хозяин дома — это что-то невероятное…

Черты лица правильные — совершенные, иначе и не скажешь. Удлинённый, слегка вздёрнутый, но изящный нос придаёт лицу дополнительную миловидность, а узкие, и при этом большие глаза… нет, нельзя быть столь беззастенчивым! Позже рассмотрю. Но самое главное — волосы. Таких мне видеть не приходилось. Прямые и длинные, до пояса, со лба они убраны на затылок и свободно ниспадают по спине разноцветными прядями… почему разноцветными?

Хороший вопрос. Приближённые Сына Пламени красят волосы тем ярче, чем выше ранг. Но только в алый цвет и его оттенки! Никакие другие цвета, конечно же, не дозволены. Чем пользовался хозяин дома, я даже представить не могу. Разве что цветной тушью — но ведь это вредно! Однажды в детстве я стащил красную, желая уподобиться старшему брату, но был пойман и наказан. За три провинности: взял на себя преждевременный обет служения Пламени, причем самовольно; покусился на чужое имущество; едва себя не изуродовал. Отец больше всего возмущался по поводу первого обстоятельства, мать — по поводу последнего, а брат расстраивался из-за второго, поскольку тушь принадлежала ему. Выволочка была знатная, с трёх сторон сразу…

Но вернёмся к чужеземцу. Самое удивительное, что смотрелось это разноцветье очень красиво, и с павлинами моего троюродного дядюшки сравнений не вызывало. Возможно, потому, что цвета казались слегка приглушёнными. Они не кричали, а, скорее, пели и плавно переходили друг в друга — как радуга, приветствовавшая меня сегодня в полдень. Неужели знамение?

— В мире не бывает случайных вещей, — вполголоса обронил ханец, видимо, посчитав осмотр завершённым. А то я не приметил, как он и сам нет-нет, да бросит на меня косой взгляд! Наверно, и за свиток взялся, чтобы беспрепятственно составить обо мне первое впечатление. — Разумеется, и ваше появление здесь — никак не случайность.

Так или иначе, но надо же, как его слова совпали с моими мыслями!

— О чём это вы? — переспросил я.

— О вашем появлении здесь.

Он поднял брови, будто дал хорошее объяснение. Скрытный и себе на уме. Ну и ладно.

— И какого вы мнения касательно того, что держите в руках? — сухо спросил я.

— Этого? — он постучал по бумаге удлиненным ногтем. — Отвратительно! Ни малейшего сходства!

Я не ослышался? Да как он смеет?!

— Что?!

— Оттиск сделан неплохо, даже чётко, но сама печать… нет, её создатели уж точно не видели птицы Хоо! Никогда в жизни.

Хм, будто он видел! Впрочем, я-то думал, речь о содержании, и меня обвиняют в том, что свиток — подделка.

— А само повеление императора? Когда мне сопровождать вас ко двору?

— Хотел бы я знать… — он задумался. — Когда освобожусь, наверное.

— Э? — Да, с каждым переспрашиванием запас известных мне слов прямо-таки обогащается! — Разве не следует поторопиться, когда в ваших руках приказ, данный властью самого Сына Пламени?!

Тут я вспомнил, что мандат гласил «так скоро, как представится к тому возможность», и запнулся. По губам собеседника скользнула понимающая усмешка.

— Я потороплюсь с превеликим удовольствием! Но… — он сверился со свитком, — так скоро, как представится к тому возможность.

— И когда же она представится? — раздражённо осведомился я.

— А это зависит от вашего милостивого участия, любезный посланник!

— От моего участия?

— Именно. У меня есть одно незавершённое обязательство, перед отъездом его надо непременно выполнить, иначе… я даже не хочу рассказывать, что случится иначе.

А дело-то затягивается. Не следует ли настоять на немедленном отъезде из города? Я посмотрел на собеседника с опаской, внушённой сомнениями в собственном праве на подобную настойчивость. Нет, глупо упорствовать, не выяснив, с каким человеком столкнула меня судьба.

— В чём суть обязательств? — нахмурился я. Что ж, если для того, чтобы извлечь ханьца из Южной Столицы, придётся попотеть — я готов. Ничего лучшего день Золы и не сулил.

— Куда спешить, давайте сначала допьём чай! — с улыбкой замахал руками тот. — Уверен, когда вы попробуете его из вон той чашечки, а не из крышки гайваня,[13] тонкий вкус напитка придётся вам по душе! Не хочу вас расстраивать, но крышка предназначена вовсе не для питья!

В тот миг я понял: даже совершенство может быть редкостной сволочью! Совершенной.