Часть 1

Юмеми

Глава 1

Cовершенство

(Второй День Углей месяца Светлой Воды,[1]499-ый год Алой Нити)

«…Тогда-то, в день восшествия на престол первого императора клана Пламени, и случилось великое знамение. Обитель Небесной Владычицы заволокло мрачными тучами, а солнце покатилось к закату, но замерло, настигнутое зловещей чёрной пеленой. Пять дней царила тьма на улицах Овары — новой столицы, основанной Повелителем. Двор был в смятении, и многие предрекали правлению несчастливую судьбу…

С тех пор минуло почти пять веков, а глупые пророчества так и не подтвердились. Да и пристало ли образованным людям поддаваться суевериям, когда всем известно, что Алая Нить делается со временем лишь прочнее, и»?..

Недоверчиво поморщившись, я в который раз отложил ужасное чтиво и зевнул. «Записки свысока» Мунэо-но Анноси[2] следовало бы озаглавить «Записками нахальной циновки». «Алая Нить делается со временем лишь прочнее…» Если бы! Придворный льстец не видит дальше собственного брюха. По столичным улицам бы прогулялся… людей послушал, а не громкий голос слабого разума. То ли ума с медную монетку, то ли притворства — с золотую. Впрочем, не моё дело.

Я вынул из бессмертного творения закладку — листок тонкой бумаги. Подлинник приказа из Судебной Управы[3] таился среди прочей поклажи, поскольку его следовало сберечь в надлежащем состоянии. Но содержание свитка я переписал слово в слово и даже выучил наизусть — что не мешало испытывать по его поводу недоумение в течение всех десяти дней, проведенных в пути.

«Обладатель сего мандата, данного высочайшей императорской милостью,

Приближённый пятого ранга[4] при дворе Сына Пламени

Хитэёми-но Кайдомару

направляется в Южную Столицу Кёо с приказом доставить владельца двадцать пятого дома по кварталу Ранних Хризантем в Центральную Столицу Овару так скоро, как только представится к тому возможность».

Подлинник скрепляла печать: огненная птица, олицетворяющая правление дядюшки, а также пятнадцати его предков. В этом и состояли все отличия. Никаких сроков. Никаких пояснений — как доставить, зачем доставить… Ну ладно, 'зачем' — так они и скажут, но хотя бы знать, с почетом или позором! Или как-то иначе? И что означает 'так скоро, как представится к тому возможность'? Что за мысль выражает это совершенно излишнее дополнение? И кого я должен, простите, доставлять? Ах, владельца дома! А имя у него есть, у владельца? Где это видано, чтобы в столь важных бумагах…

Резкий толчок прервал раздражённые мысли. Повозка остановилась. Я подался вперёд и отдёрнул полог из плотной ткани, ограждающий от пыли, грязи, незначительных осадков и насекомых. Дзиро, мой слуга и возница, уже с кем-то переругивался. Неужели добрались? Впрочем, радоваться начну не раньше, чем миную городские ворота и обрету достойное пристанище с купальней.

А столпотворение-то страшное: крики людей и животных, чью-то телегу оттеснили к обочине и перевернули… Видимо, владелец нарушил порядок, вклинившись в очередь — за что и пострадал. Как всегда. На въездах в Овару беспорядок почти такой же, но тут он помножен на южную несдержанность — утомительное сочетание. И солнце припекает, духота. Даром, что месяц Светлой Воды, а не Светлого Древа.

Разумеется, как представитель двора и человек благородного сословия, я мог потребовать немедленного пропуска. Легко сказать — «потребовать». Вереница телег, повозок и скопление народа перед воротами никуда не исчезнут, будь у меня даже двенадцатый ранг! Так что пришлось смиренно ожидать, пока затор рассеется. Лишь с лучами заката привратнику удалось при помощи стражи разогнать изрядно поредевшую толпу и пропустить нашу повозку. Получив полагающуюся долю извинений, я спросил:

— Как найти Квартал Ранних Хризантем?

Стражник встряхнул головой и поморгал, отгоняя накатывающую сонливость. Измучаешься с такой службой!

— Ранних, молодой господин? Квартал Поздних — знаю, а Ранних — такого, похоже, и нету… Эй, Кано, живей!

Прибежал подручный, юный и взъерошенный, который подтвердил, что о ранних хризантемах и ведать не ведает.

Я задумался. И правда — ну что такое ранние хризантемы? Среди прекрасных осенних цветов ценятся самые поздние, до последнего сопротивляющиеся дыханию стужи. Так зачем называть квартал в честь ранних?

— А Поздние — где?

— Так это совсем недалеко, господин! Если изволите… уж простите за такую просьбу… подождать несколько мгновений, так мы ворота закроем, я Кано и отпущу с вами, у него девчонка в тех краях живёт.

Я изволил подождать, а мгновения изволили затянуться. Надежды полюбоваться прекраснейшим городом острова разлетелись, словно лепестки тех самых поздних хризантем от порывов безжалостного ветра. Когда проводник доставил меня к дверям означенного дома, уже почти стемнело. Знакомство приличествовало отложить. Так я и знал, что в День Углей не следует ни замышлять путешествие, ни завершать его! Потому что никуда не поспеешь, всё будет отсрочено и затянется. Это в лучшем случае. В худшем же любое начинание постигнет участь догоревшего костра.

Получив мандат в День Углей, когда вместе с остальными придворными только вернулся в Центральную Столицу Овару, я не мог рассчитывать на то, что выполню приказ легко и быстро. Сам отъезд пришёлся на утро Дня Золы. Это, по крайней мере, вселяло надежду на успешный исход предприятия. В отдалённом будущем и при невероятном усердии. Так что задержка — ещё не самое худшее. А перенести встречу с нужной особой следует хотя бы потому, что сначала неплохо бы расспросить соседей. Кстати…

— Кано?

— Да, господин!

Я выбрался из повозки и кинул обрадованному пареньку несколько медяшек.

— А кто тут живёт? — ткнул я пальцем в небольшие, но прочные ворота, за которыми прятался низенький домик. Виднелся только шпиль крыши, с бронзовой или латунной птицей Хоо[5] на нём — в полутьме не разглядеть.

— Ханец со служанкой… а может, женой. Их не поймёшь, господин. Но красавица писаная, на всём свете не сыскать равной! — паренёк вздохнул. Видимо, недосягаемый образ на время стёр из его памяти лицо любимой девушки. Что за диво такое? Надо посмотреть…

А сам интересующий меня человек… Уроженец Хань?[6] Занятно. Неужели лазутчик из Срединной Страны? Остаётся выяснить, кому именно он служит. Эх, как же всё туманно!..

— Пожалуй, я перенесу посещение на завтра. Проводи-ка меня в приличное местечко, где и переночевать можно, и едой не отравят. Кстати, а давно они тут живут? Сколько ему лет?

— Ну, я не помню, чтобы они сюда переезжали…

Мой слуга развернул животных, и повозка, поскрипывая, двинулась в обратном направлении. Я не стал забираться внутрь и зашагал рядом с собеседником. Своеобразное зрелище: чиновник, идущий плечо к плечу с простолюдином. Тот, поразмыслив, продолжал:

— Говорят, он давно тут живёт. А по возрасту молодой, вот где-то как вы, господин.

Лет двадцать пять? Для лазутчика маловато. Хотя хороший лазутчик любой возраст на лицо натянет, а уж ханьцы — они все одинаковые и с годами не меняются.

— И чем он занимается?

— Торгует какими-то диковинками. Только их богатые покупают, куда нам? Юки пару раз к нему захаживала… она цветы выращивает, моя Юки. Ну, он и прислал к ней служанку или кто она там, гортензий купить. Много, букетов сто!

— Ого, — удивился я. — Зачем?

— Этого он, конечно, не объяснял, да только я помогал цветы-то перетаскивать и видел, как у него жильё устроено. Дом на самом деле вовсе не маленький, это издалека только кажется. Сразу от входа, как разуешься — зал, вот в него мы цветы и вносили. Что-то вроде приёмной. Так ещё мебель такая… на длинных подпорках, ханьская, с расшитыми подушками для мягкости. А посреди — большущий стол, и не низенький, как у нас, а высоченный! За ним только на тех штуках и сидеть. Он приказал нам цветы на него выложить и ничего не трогать. А в других комнатах я, конечно, не был. И красотки в тот день не видел, а жаль…