Позднее в Крым прорвалось германское племя готов, точнее — остготов, готов восточных, потому что далеко отсюда, на Пиренейском полуострове, существовали другие, западные готы — вестготы.

Остготы основали даже в Крыму свое готское царство: автор «Слова о полку Игореве» с горечью повествует, как «готские красные девы, сидя на брезе синего моря» весело пели песни, бренча трофейным русским золотом, добытым от победивших Игоря-князя половцев...

Вслед за ними на побережьях крымского полуострова кое-где укрепились итальянцы — генуэзские купцы, свирепые колонизаторы. Мрачные башни их крепостей и в наши дни еще можно видеть в Балаклаве, в Судаке (тогда он носил имя Судгея), в том самом Гурзуфе, рядом с которым расположен Артек. Может быть, это от них пошло милое пионерским сердцам имя?

Лет за пятьсот до наших дней Крымом надолго овладели тюрки — крымские татары, вскоре попавшие в вассальную зависимость к турецкому султану. Они обосновались там напрочно: взяв в руки старый путеводитель по Крыму, вы встретите в нем тысячи и тысячи названий тюркского корня, то татарских, то турецких, потому что язык крымских татар, живших на южном берегу полуострова, вскоре стал очень близким к турецкому языку самой Турции.

Прославленная живописная гора у самого Гурзуфа, бок о бок с Артеком, напоминающая лежащего и пьющего морскую воду добродушного медведя, именуется Аю-Даг, «Медведь-гора» по-турецки. Высоко над хребтом Крымских гор поднимается Чатыр-Даг, и это опять тюркское имя. Оно значит Шатер-гора. Почти рядом с знаменитым Чатыр-Дагом есть другая гора. По-турецки она называется Демерджи — Кузнец-гора, но у нее есть и греческое название Фума — Дымящая...

Я не стал бы уж говорить вам, чтобы не сбивать вас с панталыку, что уже в глубокой древности в Крыму бывали и русские поселения. Город Керчь (греческая Пантикапея) входил когда-то в русское Тмутараканское княжество и назывался Корчев (это, может {35} быть, тоже значило что-то вроде Кузнецово). Я не коснулся этого подробно потому, что окончательно власть России в Крыму утвердилась лишь в XVIII веке, и с этого времени на таврские, скифские, древнегреческие, генуэзские, готские, киммерийские — какие угодно — названия стал налегать самый молодой и самый, казалось бы, легкий для разгадывания, слой: имена русские, новые, только что, почти что на нашей памяти данные...

Легкий для разгадывания? Как бы не так!

Вот вам два крымских имени, расположенных на карте неподалеку друг от друга: Херсонéс и Севастóполь. Любой языковед скажет вам, что оба они — греческого происхождения. Вероятно, и созданы они были древними греками примерно в одно время?

Вообразите, ничего подобного. Глубокой древностью веет от имени Херсонес: когда Владимир Киевский во дни наших былинных богатырей взял этот город осадным сидением, он был уже стар, имел незапамятно древнюю историю.

Имя Херсонес, то есть «полуостров», дано этому пункту греками в глубокой древности. А вот про лежащий рядом Севастополь этого никак не скажешь. Тут нас подстерегают неожиданности.

Да, бесспорно, сложное имя Севасто-поль распадается на два несомненно греческих слова. Сэбáстос значило у греков «достойный поклонения, почестей»; «пóлис» означало «город».

Но древние греки никогда не основывали тут поселения с таким гордым именем. Имя это создано не в четырехсотых годах до нашей эры, как имена других греческих колоний на нашем Юге, а в конце восемнадцатого века, считая с ее начала. Создано притом не древними греками, а современными русскими, хотя и на греческий лад.

Императрица Екатерина II вела сложную и рискованную политику. Воюя на севере со Швецией, на юге своих владений она имела в виду вытеснить Турцию из Европы, захватить ее столицу на Босфоре, нынешний Стамбул, древний Константинополь, и основать на Балканах новогреческое государство, послушное единоверной ему России. Править там должен был царь, происходящий из русского императорского дома. {36}

Планы эти разрабатывались очень тонко и дальновидно. Даже двоих внуков своих Екатерина приказала назвать с политическим расчетом: старшего — Александром, во имя Александра Невского, победителя шведов, второго — Константином: ему предназначалась слава и честь стать греческим баслевсом — царем в великом Цареграде — Константинополе.

Этим планам не суждено было воплотиться в жизнь. Но внутри самóй России, особенно на освобожденных от турок южных землях, возникла мода давать новым поселениям греческие имена. Следуя этому приятному императрице обыкновению, так именно были названы и Симферополь (в переводе — «Пользоград») и Мелитополь (Пчелиный город), и Ставрополь (Крестовый город), и многие другие города (Херсон — Херсонес; Одесса — по имени древнего поселения, стоявшего где-то неподалеку от нее, Никополь — «Город победы» и пр.).

Чему это учит нас? Да тому, что если бы даже мы с вами сейчас точно выяснили: «Артек — слово греческое», пришедшее из греческого языка, и значит то-то, мы бы, может быть, и утешили любознательных артековцев, но сделали бы еще очень мало как топонимисты. А кто его так назвал?

Выходит, что для решения топонимических вопросов мало хорошо знать язык. Надо ничуть не хуже знать историю; без ее помощи чистое языковедение может, чего доброго, завести в тупик.

Так или иначе, в Крыму появился ряд искусственных, «под Грецию», названий мест. Мода эта, начавшись в XVIII столетии, держалась очень долго.

До последнего времени там существовали (возможно, есть они и сейчас) отличные винодельческие совхозы со странными именами — по буквам греческой азбуки: Альфа, Дельта... До Омеги, последней буквы, включительно.

Казалось бы, вот уж настоящая глубокая греческая древность! А на деле — ничуть! Просто в конце прошлого и в начале этого века в Крыму жил очень богатый помещик, владелец множества небольших участков земли. Он приобретал их все больше и больше, заводил всюду виноградники, и ему надоело выдумывать для каждого из них оригинальные имена. И, чтобы избавиться от лиш-{37}них хлопот, господин Максимович повелел именовать их по греческому алфавиту, начиная с альфы и, так сказать, «гоня» дальше, до омеги.

Почему по алфавиту? Для быстроты, простоты и порядка. Почему по греческому? По русской азбуке: «имение А», «имение Бэ», «имение Вэ» — было бы нелепо. По старославянской — «Аз», «Буки», «Веди», «Ижица» — тоже нехорошо. Греческий алфавит его вполне устроил...

Не кажется ли вам эта история еще одним серьезным напоминанием: «Будь осторожен, как только дело коснулось топонимики»?..

Ну, так как же

с Артеком?

С Артеком — плохо: в топонимическом, конечно, отношении. По ряду признаков и оснований можно, конечно, было сразу же исключить из спора немало языков. Почти нет шансов искать в этом имени скифские или киммерийские корни. Трудно сомневаться в том, что и русский язык тут ни при чем. Больше всего оснований производить розыски все-таки в греческом и в тюркских языках.

Грецисты, специалисты по греческому, к которым я обратился, не обрадовали меня: «Вряд ли это греческое имя». Туркологи тоже не предлагали никаких более или менее подходящих гипотез. И вдруг — вы вообразите мою радость! — мне сообщают: «В романе писателя Новикова «Пушкин на юге» сказано точно: «Артек — татарское слово, означающее какую-то птицу».

Хватаю с полки этот роман. Ура! Вот небольшая сцена: Пушкин, разъезжая верхом в окрестностях Гурзуфа (а он в Гурзуфе жил несколько дней), попал в незнакомое место и спросил у встречного татарина, как оно называется на их языке? Ответ был: «Артек». Пушкин поинтересовался, что значит это слово? Татарин охотно объяснил: «Артéк по-вашему значит «перепелка».

Я готов был уже написать благодарственное письмо автору романа, но прежде потянулся для проверки за турецко-русским и русско-турецким словарями: а как это слово пишется (язык крымских татар почти не отличается от турецкого)? Увы! В турецком и крымско-татарском языке «перепел» зовется ничуть не похоже на Артек: имя ему «былдырчын». Так же именуют его {38} и многие другие тюркские народы [18]1. А как досадно: через побережье Крыма и Кавказа русские перепела, все лето кричавшие в наших хлебных полях свое «спать пора» или «пить подай», улетают осенью на юг, в Турцию и дальше. Тут перед полетом над морем они отдыхают и кормятся. Здесь их ждет беда: на них охотятся, их избивают тысячами. Как было бы естественно, чтобы какое-нибудь любимое место сборов и «жировки» перепелок получило бы по-татарски название «перепел».

вернуться

18

1 Есть у них и второе название для этой птицы — «бедэнэ». В Крыму имеется даже такая гора — Бедэн-Кырт — «Перепелиная». Но вы сами понимаете, что для разгадки имени Артек ни «бедэн», ни «былдырчын» ничего дать не могут.

Это не значит, что никто и нигде не знает решения, ведь его ищут многие топонимисты. Недавно один из них, В. Г. Фоменко из Запорожья, написал мне, что, по его мнению, писатель Новиков ошибся не так уж сильно. В. Фоменко думает, что слово «артек» и впрямь могло когда-то значить «перепел», только не по-татарски, а по-гречески: было в древнегреческом языке слово «ортюкс», означающее именно «перепел»; может быть, оно и превратилось на протяжении веков в «артек»? Опять новая ниточка; надо внимательно изучить, не рвется ли она где-нибудь? Возможна ли с точки зрения языкознания такая метаморфоза?

Впрочем, В. Г. Фоменко отыскал в старинных словарях и еще одну тропу: в тюркских языках, по его сведениям, жило некогда слово «артык», значившее: «выдающийся из ряда, больший, лучший», — не с ним ли связана разгадка «Артека»?

Словом, легко может быть, что, пока мы тут раскидываем умом, где-нибудь в тишине исследователь более удачливый уже нашел решение, но просто еще не успел сообщить о нем всему миру. Обидно? Да нет, радостно: топонимические шарады разгадываются только общими усилиями.