Интеграл

Знаете вы, что значит слово «интеграл»? Это — очень сложный термин высшей математики. Даже примерное значение его не так-то просто растолковать, не вдаваясь в бездны премудрости: интегралы изучают на вторых курсах технических вузов [20]1.

Так как же вы тогда объясните, каким образом в Сибири, в глухой Тазовской тайге, далеко от железных дорог и городов, появилось селение, носящее имя: Изба Интеграла?

Разыщите где-нибудь хороший большой атлас нашей страны. Найдите карту Западной Сибири. Здесь, среди необозримых лесов, на берегу реки Таз, чуть посеверней места, где в нее впадает речка с таким поэтичным, таким грустным именем Печалька [21]2, вы увидите надпись: Изба Интеграла.

Крайне странное сочетание слов; все равно что «логарифмическая соха» или «атомный овин»! Да и как оно могло попасть именно сюда, за сотни километров от ближайших культурных центров, с их институтами и университетами?

Было время, когда я, шутки ради, предложил группе молодых студентов-филологов ответить на эти вопросы, дать объяснение имени...

Догадки были неожиданными, споры — шумными. Большинству казалось, что слово забрело сюда с какой-нибудь инженерской экспедицией, зазимовавшей в тайге; она вела в заваленной снегом избе вычислительные работы, требовавшие применения интегрального исчисления. Какой-то важный интеграл был, наконец, «взят»; в память этого события и родилось имя...

Впрочем, нашелся один недоверчивый скептик. Ему такая разгадка казалась что-то уж слишком надуманной, претенциозной. «Дело было проще,— утверждал он.— Может быть, экспедиция, когда-нибудь в XIX веке, и зимовала тут. От скуки, засыпаемые пургой, ее члены не вычисляли, а дулись в карты, играли в винт (была такая чиновничья игра). Уезжая, начальник так и назвал надоевшее место: «В винт играл». А потом землемеры-то-{48}пографы, не зная этого, переделали простое имя, и нанесли на карты пышное «Интеграл»...

А на самом деле каково происхождение этого курьеза?

Карта перед вами? Вглядитесь внимательно в реку Таз. В разных местах по ее течению вы увидите много кружков, при которых имеются состоящие из двух слов названия. Первое слово очень часто — «изба», второе — чья-нибудь фамилия: «Изба Андреева» недалеко от «Избы Интеграла», «Изба Мамеева» много севернее, в нижнем течении большой этой реки. Случается, вместо слова «изба» стоит другое: «фактория». Это в таежных просторах давно, еще до революции, устраивали свои склады и опорные пункты то честные труженики — охотники за пушным зверем, а чаще — мелкие и крупные хищники, русские купцы, задешево скупавшие пушнину у остяков-зверобоев, втридорога продававшие им всякие необходимые товары... [22]1

«Изба Мамеева», «Фактория Артюхина» и вдруг: «Фактория Интеграла»... Опять этот «Интеграл»? Так, может быть, это тоже фамилия? Был же до Октября в Москве купец Мерилиз? Жила в Ленинграде семья, носившая фамилию Интролигатин... Почему бы не быть и ловкому дельцу Интегралу?

Не буду вас мучить дальше и открою секрет. В старых, двадцатых годов, справочниках вы могли бы вычитать: существовала в начале революции в Сибири мощная, богатая кооперативная организация. Основной задачей ее было вытеснить из тайги всевозможных Колупаевых и Разуваевых, свирепых эксплуататоров таежного населения. Для этого ей приходилось там, в тайге, не только продавать разные нужные людям товары, как делают все кооперативы, но и покупать у них добытые в лесной глуши драгоценные звериные шкурки. А кооперация, которая и продает, и скупает товары у своих членов, носит у ученых-экономистов название «интегральной».

Сибирский кооператив 20-х годов работал под фирмой «Интеграл» — и сейчас сибиряки знают и помнят {49} это название. Он основывал на Тазу и «избы» и «фактории»; «Изба Интеграла» получила свое имя так же естественно, как, может быть, задолго до того ее ближайшая соседка «Изба Андреева».

Видите? «Тайна» раскрылась очень легко и просто, но добраться до нее удалось лишь потому, что загадочное имя возникло совсем недавно. За сорок лет человеческая память не успела забыть, как это произошло. В наше время почти каждое событие мира отмечается в печати: про все теперь пишут в газетах, печатают в книгах. Все попадает в справочники и словари... Да, кроме этого, за три-четыре десятка лет и с самим именем еще не успело произойти ничего особенного: слово «интеграл» сохранилось в своем первоначальном виде.

А представьте себе какое-нибудь имя, которое родилось на свет не сорок — четыреста лет назад. Тогда не было ни газет, ни книг. Никто не вносил новые имена ни в словари, ни в справочники — особенно, когда речь шла о захолустных, глухих, еще только обживаемых местах. Русский человек, поселяясь в Сибири среди тамошних жителей, давал месту свое, не понятное им имя, а они изменяли его по-своему, и до следующих поколений оно могло дойти «похожим на себя до неузнаваемости». Поди попробуй теперь, через четыре века, разгадать тайны таких имен, дознаться, откуда они взялись и что значили первоначально?

Такое, конечно, происходило не только в Сибири, не только у нас — всюду на земном шаре. Вот есть в Эльзасе, в нынешней Франции, городок с полунемецким (Эльзас — пограничная область, много раз переходившая из рук в руки) населением, говорящим на немецком языке. Он называется Цáберн (по-французски — Савéрн). Ни немцы, ни французы не могут, опираясь на {50} свои языки, объяснить это непонятное имя: ни там ни тут слово цаберн

Изба Интеграла? А почему не сарай Дифференциала? Ответьте на этот вопрос!

— саверн — не имеет значения, и непонятно, откуда оно взялось.

А топонимисты доискались все-таки до его начала. Давным-давно, примерно в начале нашей эры, когда тогдашнюю Галлию и часть германских земель завоевали римляне, они проложили повсюду свои отличные дороги — единственные дороги в варварских, дикарских землях. В том месте, где стоит сейчас горный городок Цаберн, был либо перекресток таких дорог, либо какой-то остановочный пункт. Три римских трактирщика (они всюду таскались за медношлемными легионами Рима) открыли в этой дичи и глуши три придорожных постоялых двора, три кабачка, три таверны, или, по-древнеримски, трс табéрнас.

Узнаёте в этом табернас первоначальную форму нынешнего эльзасского Цаберн’а? Подумайте, какие сложные процессы должны были произойти, чтобы одно название превратилось в другое. Подумайте, какой глубокий интерес представляет сохранение древнего имени на протяжении стольких веков, пусть хоть в трудно узнаваемом виде: ведь через него, как через окошко, можно заглянуть в жизнь, протекавшую почти два, а то и два с лишком тысячелетия назад! Подумайте, легко ли было топонимистам раскрыть историю этого имени; какое блестящее знание прошлого, какое виртуозное владение древними и новыми языками понадобилось для этого... Подумайте и низко склоните голову перед топонимикой...

Может быть, вы думаете, такие задачи встречаются не так уж часто? Они возникают на каждом шагу.

Несколько лет назад я, перечитывая одну из книг великолепного писателя-географа В. К. Арсеньева «В Уссурийской тайге», наткнулся на сообщение, которого не замечал раньше. Оказывается, в бассейне реки Уссури, за десятки километров от ближней железной дороги, Арсеньев в начале нашего века обнаружил маленькое селение, скорее стойбище, Паровози [23]1.

Путешественник выражает полное недоумение по этому поводу. Никакие «паровозы» в те времена не {52} только не ходили в этих местах, но, безусловно, не были даже известны местным жителям. Никто из них не ездил на поездах, во сне не видел их. Но имя-то «Паровози» — налицо? Оно требует объяснения! А подите найдите его...