Марина все же не сдержалась и расхохоталась. Тут, видимо, сказалось все вместе: и разочарование в мечтах, и вынужденное возвращение в немилый дом, и утренняя ссора с Каламухиным. Ираида же Селиверстовна со своим рассказом просто добила ее. Марина хохотала сначала весело, задорно, заливалась колокольчиком. Постепенно смех ее перерос в истерический хохот. Она смотрела на возмущенную ее беспардонностью старуху и смеялась ей в лицо. Лишь минуты через три, устав от хохота, надорвав голосовые связки, отрывисто рубанула осипшим голосом:

— Вы хоть понимаете, что вы наделали? Сказать вам? Ираида Селиверстовна, вы всего-навсего испортили жизнь своему единственному горячо любимому ребенку. Вы вырастили его белоручкой и эгоистом, не понимая, что обрекаете на одиночество и страдания. У него нет друзей, потому что он никому, кроме вас, не интересен. Он даже не умеет толком общаться, потому что всю жизнь, по большому счету, общался только с вами, сумасшедшей сюсюкающей мамашей. Он не умеет любить, он не умеет дружить. Он не умеет дорожить кем бы то ни было, даже вами. Он только после вашей смерти поймет, что вы ему нужны. Но опять же не потому, что он вас любит, а потому, что после вашей смерти его уже никто никогда не будет любить. А еще потому, что некому будет создавать ему привычный комфорт. Он — несчастный человек, совершенно равнодушный, бесчувственный чурбан. Он робот-потребитель. И все только потому, что его родила и воспитала свихнувшаяся на собственной невостребованности женщина. Вы полжизни пытались его родить и, наконец родив, оставшуюся половину жизни сдуваете с него пылинки. Отчасти я вас понимаю — женщине, от рождения предназначенной для продления рода, нелегко смириться с невозможностью дать жизнь ребенку. А вы никогда не задумывались, почему так долго не могли забеременеть? Быть может, вам, как душевно неуравновешенной женщине, просто-напросто нельзя было иметь детей? Чтобы не загрязнять человеческое общество моральными уродами. Может, именно поэтому вы и не могли иметь детей? А потом вдруг таки получилось, потому что кто-то там, наверху, ушел в кратковременный отпуск, отлучился от дел не вовремя. А вы тут же воспользовались его отсутствием в собственных корыстных целях. Вы, Ираида Селиверстовна, родили ребенка по недосмотру!!! Ваш Витенька — небесное упущение, ошибка, недоразумение. Такое же недоразумение, как и вы сами со своей неразумной материнской любовью.

По мере продолжения длинной Марининой тирады Ираида Селиверстовна выпучивала маленькие свои глазки. Под конец старушка уже едва дышала от гнева и возмущения, напрочь позабыв, как выдыхается воздух из легких. Наконец справилась с дыханием и заверещала на всю квартиру, не опасаясь разбудить немощного Теодора Ивановича:

— Витя! Витюша! Она, она… Витя!!!

Перепуганный Каламухин выскочил из спальни в семейных трусах, напрочь забыв о приличиях:

— Чтооо? Что такооое?

Марина торжествующе улыбалась. Наконец-то! Свершилось! Она таки разрубила гордиев узел. Конец мучениям, конец семейной жизни. Она больше не Каламухина!!!

Несмотря на то, что сын стоял перед нею собственной персоной, Ираида Селиверстовна продолжала вопить:

— Витя, Витюша!!! Сюда, скорей сюда!

Долго Тореадоровичу пришлось трясти ее за плечи, дабы старушка наконец прекратила орать. Впрочем, Марина не стала дожидаться, пока Ираида Селиверстовна передаст сыну содержание 'задушевной беседы' с невесткой, да еще непременно приукрасит, вывернет ее слова наизнанку. Сама рассказала:

— Не волнуйся, Каламухин, это скоро пройдет. Это называется шок. Шок от правды. От горькой правды. Просто я раз в жизни позволила себе сказать все, что думаю о тебе и о твоей маразматической мамаше. Полностью повторять не буду, дословно не помню. Остановлюсь лишь на основных тезисах своей торжественной речи. Каламухин, ты зануда и эгоист, больше того, ты редкий придурок. А придурок и эгоист ты из-за того, что таким тебя сделала сумасшедшая мамаша, которой категорически нельзя было иметь детей. Все, подробности узнаешь у драгоценной мамульки. Аришенька, детка, собирайся, мы уезжаем.

Аришка, перепугано прижавшаяся к дверному косяку, спросила:

— Мы едем к бабушке, да?

Марина торжественно объявила:

— Нет, детка, мы едем домой. Мы отбыли свое заключение под стражей. Мы сами себя выпустили на свободу. Мы едем домой!!! Одевайся, родная моя, завтракать будем дома, на свободе!

Вот так, в один момент, неожиданно для самой себя Марина снова стала свободной женщиной. Как раз тогда, когда уже и не надеялась, когда мобилизовала все свои силы для того, чтобы еще раз попытаться наладить семейную жизнь с Каламухиным.

Однако утренние встречи и выяснение отношений на этом не закончились — у входа в супермаркет ее терпеливо поджидал Антон:

— Марина! Ну наконец-то, я уже весь испереживался! Мы же договаривались на одиннадцать в прошлую субботу, я полдня ждал, потом еще полдня звонил…

— Здравствуй, Антоша, — устало поздоровалась Марина. — Просто я посчитала, что в нашей встрече нет ни малейшей необходимости, была уверена, что ты и так все понял.

— И что я должен был понять?

— Что мой ответ: 'Нет'.

На лице Антона заиграли желваки:

— Вот прямо так категорично?

Марина кивнула:

— Да, категорично.

— Позвольте спросить — чем же не угодил на сей раз?

Антон произнес это с некоторым ехидством, и Марина поняла, что без подробного 'разбора полетов' обойтись не удастся. Вытащила из кармана купюру, протянула ребенку:

— Аришенька, пойди в киоск, выбери себе мороженое. Только смотри — с моих глаз ни шагу. Договорились?

Аришка радостно ухватила денежку, крепко сжала ее в крошечном своем кулачке:

— Договорились, мамуля! — и вприпрыжку поскакала к киоску в пятнадцати метрах от магазина, где вилась небольшая очередь к окошку за вожделенной прохладой.

Марина с вызовом посмотрела на Антона:

— Я что, должна объяснять свой ответ? Сам не понимаешь?

Антон невесело усмехнулся:

— Понимаю. Вернее, догадываюсь, что на твой ответ повлияла незапланированная встреча с моей женой. Ну и что? Я разве скрывал, что женат? Ты, между прочим, тоже замужем. Это ровным счетом ничего не меняет!

— Да, Антоша, ты не скрывал о женитьбе, — согласилась Марина. — Вот только забыл упомянуть о том, что буквально со дня на день станешь отцом. А так… можно сказать, что ты от меня действительно ничего не скрывал.

Антон тяжко вздохнул:

— Да, я не сказал, что она беременна. Потому что знал, что в этом случае ты ответишь: 'Нет'. И оказался прав. А я хотел услышать твой истинный ответ, понимаешь? Да, с моей стороны подло бросать ее сейчас, в таком положении, но это все равно рано или поздно произойдет. Я женился на ней сугубо по нужде, как порядочный человек. Я никогда ее не любил, а потому жить с ней все равно не буду, не смогу. Я женился для того, чтобы она родила законного ребенка, который имел бы отца. Она так плакала, так боялась рожать без мужа… Ну не мог я ей отказать! Думал, стерпится — слюбится, а оно не получается, понимаешь? Может, и получилось бы чего, но вот встретил тебя, и белый свет не мил! Я хочу жить с тобой, а не с ней! Понимаешь? С тобой!

Марина молчала и смотрела не на собеседника, а на Аришку, нетерпеливо подпрыгивающую от возбуждении в медленно продвигающейся очереди. Потом перевела взгляд на Антона:

— Ты ей сейчас нужнее, Антоша. Нельзя бросать женщину в таком уязвимом положении. Понимаешь, просто нельзя, и все, без каких-либо объяснений. Это в сто, в тысячу раз более подло, чем бросить небеременную жену. Она сейчас никак не может быть одна, ей нельзя быть одной, понимаешь? И не только до родов, но и после. Я знаю, как это больно, я прошла этот путь. Этот период и двоим нелегко дается, а одной, да еще и брошенной… Мы с тобой просто не имеем на это морального права, понимаешь? И поэтому я говорю: 'Нет'.

Антон согласно кивнул:

— Да, конечно, ей будет очень тяжело, не собираюсь спорить. Но вряд ли ей будет тяжелее, чем тебе в свое время. И ничего — ты ведь справилась. И она справится. Тем более я не собираюсь оставлять ее без помощи. В материальном плане она не будет иметь проблем. Я, конечно, не Рокфеллер и осыпать ее миллионами не могу, но все необходимое у нее будет. Кроме того, я найму для ребенка сиделку, или няню, как там она называется. Она ни в чем не будет нуждаться, уверяю тебя! И в то же время это совершенно не отразится на тебе, вернее, на вас с Аришкой — вы тоже будете иметь все необходимое, и даже больше!