— Да, Илья, ты прав — я уже далеко не романтик — учителя попались хорошие, быстро из меня это выбили. Слишком большая роскошь в наши времена быть романтиком.

— Тут ты прав. Слишком большая роскошь. Надо быть очень богатым человеком, что бы позволить себе это удовольствие — быть романтиком.

— И все-таки, Илья, давай ближе к делу.

— Давай. И где я, по-твоему, должен взять эти деньги и почему я должен тебе их отдать?

— Ну не совсем отдать — предоставить кредит. Но на весьма выгодных для меня условиях. А взять — в фирме "Вега — Космет", одним из руководителей которой ты и являешься. Подпольным руководителем. А отдать мне — что бы я молчал об этом, а ты и дальше, также спокойно обирал бы деньги у доверчивых наших сограждан.

— Все это какой-то бред, — Илья все так же безмятежно и спокойно курил сигарету.

— Илья, не прикидывайся дурачком. Ты же все понимаешь.

— Мало ли что я понимаю. Ты доказывай, Кедров, доказывай. Показывай документы, а без них, — Илья эффектно выпустил струю сигаретного дыма за окно автомобиля, — твои слова, так, дым от сигареты.

— Что ж начнем доказывать. Тебе фамилия гражданина Израиля товарища Зарубянца ничего не говорит? Нет?

Илья молчал и курил. Потом посмотрел на Владимира и поощряюще улыбнулся:

— Дальше, Кедров, дальше. Или как говорится: "Пой ласточка, пой". Пока я слышу только слова. Зарубянц он кто? Еврей? Армянин?

"А тебя так просто не прошибешь", — подумал Володя, а вслух сказал:

— Еврей, еврей. Ну а вот просимые тобой документы, — с этими словами Владимир открыл дипломат и передал Илье копии документов, которые привез Сергей из Израиля и фотографии, который они с Настей сделали возле офиса фирмы и в гаражном кооперативе "Жигули".

— Где ты их взял? — спросил Илья, после того как мельком просмотрел бумаги, которые ему передал Кедров. Голос у него был все такой же спокойно- безразличный.

"Молодец Илья, хорошо держишься, но я тебя дожму, ой дожму".

— Да так, мир не без добрых друзей.

— Я должен подумать.

— День.

— Что, день?

— Завтра ты должен дать ответ.

— А если нет?

— Ты знаешь, Илья, где я работаю?

— В какой-то рекламной фирме.

— Так вот, если нет — я через свои связи в газетах и телевидении выношу все это на всеобщее обозрение плюс отсылаю все эти документы в правоохранительные органы. Так что подумай: полмиллиона — и спокойная жатва гривен дальше или… или придется сматывать удочки. А это — ох как неприятно. Поверь мне, я десять лет назад через это прошел.

— А ты не боишься, — Илья спокойно посмотрел в глаза Владимиру.

"А хорошо же держится, гад".

— Чего?

— Ну, например, машины, которая случайно может тебя переехать или просто откровенной пули в голову.

— Ну на счет машины, так это вроде ты должен ее опасаться. Это же твою жену вчера машина чуть не сбила.

— Так это ты? — все так же спокойно спросил, вернее утвердительно сказал Илья. "И где ты так, сукин сын, научился держаться. А я где? У Ильи тоже, видать, неплохие учителя были.

— Да, это я. Ну а насчет пули — значит судьба у меня такая. Но все это, — Владимир дотронулся до бумаг рукой, тут же пойдет в ход, — и, чуть помедлив, добавил, — да и грузовики могут не только рядом проезжать.

— Ты же понимаешь — полмиллиона долларов я не смогу тебе завтра вот так взять и принести.

— Естественно. Я тебе дам счет фирмы на Кипре. Вот туда ты деньги и переведешь, якобы как предоплату за поставку "Веги — Космет" косметического сырья. И даю я тебе на все это — две недели, начиная с завтрашнего дня. Если ты конечно согласишься с моими условиями.

— Ясно, но я все сам не решаю.

— Знаю. Звони Зарубянцу. Можешь хоть сейчас. С моего мобильника. Номер набрать?

— Не надо. Я сам с ним свяжусь.

— Запомни, я завтра от тебя жду звонка. Не будет звонка — для грандиозной рекламной компании: "Вега-Космет"[16] это не только большая звезда, но и большая финансовая пирамида" у меня все готово. Поверь — это будет самая шумная рекламная компания за все время моей работы. И еще раз — без глупостей. Не пытайся вывезти «продукцию», ну и все прочее. Как ты понимаешь, я работаю не один — и в запасе у нас не только милые «Газели» найдутся, но и бесчувственные «Кразы» — если понадобится. И не дай бог, если случайно, «Краз» в ваш «Мерсик» врежется. То-то будет, — Владимир блефовал. Но блефовал убедительно. Проверять — у Ильи нет времени, завтра он должен дать ответ. А чуть не сбитая Ирина, фотографии, документы — это все предельно реально. "Вот это Илюша называется цейтнот. Ты всегда мне проигрывал в шахматы".

— Ну все, Илья, до завтра. Жду твоего звонка. На, держи визитку. Тут есть и номер моего домашнего телефона и мобильного. Звони. Тебя назад, к твоей машине, отвезти?

— Спасибо, не надо. Я пройдусь, — все также спокойно ответил Илья и вылез из машины.

"Ай да Илья, ай да сукин сын, спокойствие полное, — думал Владимир, смотря Илье в спину, — и уходишь ты с достоинством, по спине видно. Не то что тогда, из парка, когда отказался вернуть тетрадь. Тогда ты уходил по-стариковски, ссутулившись. Но тогда ты был победителем. А сейчас наоборот. Проиграл. А уходишь хорошо. Ну да черт с тобой и с твоим спокойствием. Главное, что ты проиграл". Владимир завел машину и выехал из переулка.

Илья не спеша шел к месту работы. В голове крутился невесть откуда взявшийся библейский обрубок: "И воздам каждому из вас…". Вот с этим "И воздам…" он сел в свою «девятку» и откинулся на спинку сидения: "Ну и что дальше? А ничего. Позвоню Зарубянцу и скажу, что надо платить. Ему хорошо, сидит себе в Израиле, еврей хренов, а если что, то мне отдуваться придется. Надоело, все надоело. А Кедрову надо платить. Рыпаться и времени нет, да и большого желания. Володьке надо платить… "И воздам…". Приняв такое решение Ромашкин вставил ключ в замок зажигания. "А сейчас куда? Домой? Ирину Николаевну утешать? Сама утешится. Как по салонам и бутикам шляться, да по разным забугорным пляжам валяться, так: "Илюша, не комплексуй, Илюша ничего страшного. Деньги не пахнут". А как в грязь вывалили, так: "Я как корова растянулась на асфальте. А все, наверняка, из-за твоей "Веги-Космет…Да пошел ты…". Илья вытащил мобильник:

— Свет, я заскочу к тебе? Ничего?

— Конечно ничего.

Владимир ехал в «Опеле». "Ну что, Владимир Сергеевич, по моему я Илюху дожал. Ладно, завтра узнаю. Но что-то радости особой нет. Как будто сам в дерьмо вступил. Тоскливо как-то на душе. Ну да бог с ней с душой, потом как-нибудь разберемся. Надо сейчас просто развеяться. А может заехать к Насте? Вот просто взять и заехать?" — Владимир оглянулся и решительно перестроился на дороге, под негодующие звуки четырехколесных импортных щук и отечественных карасей. Через десять минут Кедров въехал во двор Настиного дома. Вытащил мобильник:

— Настя, здравствуй.

— Здравствуй, Володя.

— Встретиться не хочешь?

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— Ладно, когда и где? — в голосе девушки радости особенно не ощущалось.

— Я сижу в машине у тебя во дворе.

— Буду через десять минут.

-… Илюша, ты как в воду опущенный, что случилось?

— Ничего, Светик, ровным счетом ничего. День тяжелый выдался.

Женщина посмотрела в усталые, какие-то собачьи-тоскливые глаза мужчины и вышла из комнаты. Минут через пять она вновь вошла. На ней был красивый темно-вишневый домашний халат из китайского шелка, перетянутый широким поясом. Два многоголовых дракона смотрели на Илью вызывающе и грозно, охраняя хозяйку.

— Иди Илья ко мне, отдохни, расслабься, — женщина дернула за конец пояса и драконы покорно разошлись в стороны, открывая врата любви…

-… Настя, может поедем ко мне, Кедров поставил кофе и усталым, просящим взглядом посмотрел на девушку.

— Мама будет беспокоиться.

— Предупреди.