«Туман стал реже» — «туман поредел». Мокрец в капкане «не издал ни одного стона» — «не стонал».

Подойдя к лежащему мокрецу, Виктор спрашивает:

— Что тут происходит? — растерянно спросил Виктор и вдруг заметил, что прокаженный смотрит не на него, а за его плечо. Виктор хотел обернуться, но в этот момент что-то ударило его в затылок так, что у него лязгнули челюсти. Это было последнее, что он помнил.

Авторы правят текст: меняют ТУТ ПРОИСХОДИТ на СЛУЧИЛОСЬ; убирают РАСТЕРЯННО; меняют ВДРУГ ЗАМЕТИЛ на ТУТ ОБНАРУЖИЛ, ПРОКАЖЕННЫЙ на «ОЧКАРИК», ЗА ЕГО ПЛЕЧО на МИМО… Но текст все равно кажется им вялым, и они переписывают его:

— Что случилось? — спросил Виктор.

Очкарик смотрел не на него, а мимо, глаза его выкатились. Виктор хотел обернуться, но тут его с хрустом ударило в затылок…

Драка между Фламином Ювентой и Баневым в ресторане. Банев не «схватил его за нос», а «ущемил его нос», потом крутил его не «с удовольствием», а с «ледяным наслаждением». Фламин Ювента не «отчаянно размахивал руками», а «месил воздух кулаками», пытался не «ударить ногой в пах», а «лягнуть в пах».

Водитель фургона с книгами через площадь сначала «мелкой рысью побежал», потом «мелкой рысью почесал», затем просто «почесал».

«Братья по разуму» мячи по полю ГОНЯЛИ, позже — ЛЯГАЛИ, затем — ПИНАЛИ.

Для восприятия текста очень важны и описания. «Увидеть картинку», читая книгу, читатель может, только если текст будет описывать эту картинку ярко, достоверно, с точными деталями.

В вестибюле санатория Банев замечает: «…какой-то остряк повесил свою — или, скорее, чужую — шляпу на фикус». Авторы убирают уточнение о принадлежности шляпы, меняют КАКОЙ-ТО на НЕКИЙ. Получается более коротко и емко: «…некий остряк повесил шляпу на фикус».

«Квадрига, охватив ГОЛОВУ РУКАМИ, монотонно бубнил…» Авторы заменяют на НЕЧЕСАНУЮ ГОЛОВУ. РУКАМИ — а чем же еще? НЕЧЕСАНУЮ — добавляет объемности изображению.

В тумане около санатория Банев слышит обычные звуки: «гоготали мужчины, взвизгивали женщины». Позже: «дребезжала посуда, кто-то хрипло орал». В тумане Виктор спотыкается ОБО ЧТО-ТО, затем — О МЯГКОЕ.

Заснувшего пьяного Виктор видит у накрытого стола: «…если не считать одинокой потной лысины, храпевшей мордой в блюде с заливным». «Морда лысины» — неправильно, тем более что непонятно, к какому слову относится «храпевшей» — к «лысине» или «морде». Авторы убирают слово «мордой».

Диана ведет Банева. Авторы добавляют конкретики. Сначала: «пробрались через кустарник», затем: «пробрались через мокрые кусты», затем: «пробрались через сирень».

Еще конкретика. Капкан: «…железные дуги снова сомкнулись и сжали РУКИ ВИКТОРА». Изменено на ЕМУ ПАЛЬЦЫ.

Более яркая картинка. Молодой человек в очках и его долговязый спутник сидели в ресторане не «управляясь с дежурным ужином», а «меланхолично пережевывая дежурный ужин».

В описании города: под карнизами высыпала плесень, ранее — белесая, позже — белая.

Фургон едет, подымая колесами из глубоких луж сначала водопады, затем фонтаны.

Голем приехал за мокрецом, угодившем в капкан, на «санитарном додже». Авторы изменяют марку машины на более привычный «джип», поэтому и далее текст изменяется: грузят Голем с Баневым мокреца в машину сначала «откинув заднюю брезентовую стенку», затем «распахнув дверцу».

«Развороченную кровать» Авторы правят на «разворошенную постель», ибо в номере Банева не кровать поломана, а просто не убрана постель.

Мастерство описания позволяет не только «увидеть картинку», но и «услышать» ее.

«Лязгнула дверца» — так сначала описывается отъезд машины. «Стукнули дверцы» — исправленный вариант.

Банев в санатории слышит: «Кто-то прошел по коридору». Фраза заменяется более конкретной: «Послышались шаги».

От работающего мотоцикла ДОНОСИЛСЯ ТРЕСК, позже — ДОНОСИЛОСЬ ТАРАХТЕНЬЕ. Броневик за оградой лепрозория едет, ЛЯЗГАЯ железом, позже — ПОЗВЯКИВАЯ.

Газета — сначала ХРУСТЕЛА, затем ШЕЛЕСТЕЛА.

Русский язык богат на синонимы, подобные слова. Можно о чем-то сказать так, а можно и этак. Поиск автором «самого правильного» слова тоже очень важен для качества текста.

О лучших девчонках детства Банев вспоминает: «…коленки в ссадинах, дикие кошачьи глаза и пристрастие к подножкам…» Затем Авторы меняют КОШАЧЬИ на РЫСЬИ.

Профессия Банева изменяется: ранее нейтральное «писатель», позже — «беллетрист».

В речи Банева о будущем Авторы меняют «изменения» на «перемены» («…и все перемены маячили где-то за далеким горизонтом»).

Парочка (молодой человек в очках и долговязый) выглядит, по мнению Банева, «как в ПОЛОМАННОМ бинокле: один в фокусе, другой расплывается». Позже ИСПОРЧЕННОМ.

Повесть ГЛ, написанная в шестидесятых годах, опубликована была только во второй половине восьмидесятых (если не считать, конечно, скандального зарубежного издания 72-го года). У каждого моего сверстника, любителя творчества АБС еще в те годы, наверное, есть своя история: «Как ко мне попала рукопись ГЛ». Рукопись эта распространялась в машинописном виде, в виде фотокопий с машинописи, в ксерокопиях (опять же — с машинописи). Помню, в 1979 году я сама перепечатывала ГЛ в восьми экземплярах (желающих было, насколько помню, шестеро, остальные копии делались про запас) с фотокопий…[35] Символично было, что вскоре после этого вышел на экраны «Сталкер». И, просмотрев его впервые, я не смогла удержаться, чтобы не воскликнуть: «Смогли! Ах, смогли!», что означало: «Стругацкие смогли, несмотря на запрет публикации ГЛ, протащить в диалоги „Сталкера“ некоторые диалоги и реплики из ГЛ». Недавно перепечатанный текст ГЛ почти дословно хранился в памяти, поэтому процесс узнавания высказываний Банева или Квадриги в репликах Писателя при просмотре фильма придавал какое-то дополнительное удовольствие и даже некую сопричастность. О сценарии «Сталкер» и связях этого текста с другими произведениями АБС (ПНО, УНС, ГЛ) будет рассказано в главе «Пикник на обочине», пока же — возвращаемся к публикациям ГЛ.

Первые, журнальные, издания ГЛ («Изобретатель. Рационализатор», 1986; «Даугава», 1987; «Природа и человек», 1988-89) содержат более или менее сокращенные варианты.

В «Изобретателе. Рационализаторе» текст назывался «„Прекрасный утенок“: выдержки из повести „Сезон дождей“» и был действительно сильно сокращен. Убран разговор с Лолой, убран весь-разговор с Бол-Кунацем (по дороге домой и в гостинице), вторая половина разговора в ресторане и вся первая поездка к Диане в санаторий, посещение Баневым гимназии и встреча с детьми, вторая поездка к Диане с Ирмой, вся линия шпиона Павора и его разоблачения Баневым, разговор Банева с Зурзмансором, работа Банева (сюжеты) и бегство вместе с Квадригой… Даже в оставшихся фрагментах были сокращения.

В журналах «Даугава» (Рига) и «Природа и человек» ГЛ назывались «Время дождя». В этих изданиях текст подвергся мелким, но частым сокращениям: изымались 1–2 слова, фраза, предложение. При просмотре этих сокращений можно сделать вывод, что ничего, кроме урезания объема (журналы часто страдают недостатком места при публикации крупных произведений), эти изменения в себе не несут. Специально, по каким-то мотивам, не удалялось ничего. Достаточно в этих изданиях и опечаток: журналы времени перестройки часто печатались небрежно для ускорения работы над изданием, и это, скорее, особенность того времени, чем нечто более существенное. Кое-что еще проскальзывало в них из варианта рукописи, позже (в другом издании — журнальном или книжном) уже убранное или измененное.

Первое книжное издание ГЛ (отдельное, без включения их в ХС) было в сборнике научной фантастики (Вып. 34, 1990), затем в 1991 году вышла книга «Гадкие лебеди» в Таллинне, в 1993 — вместе с ГО (издательство «Terra Fantastica»), с ЗМЛДКС и ПНО (совместное издание издательств «Альянс» и «Полисофт») и, наконец, в 1997 году в «Мирах братьев Стругацких».