Что может содержать коровья шкура, какая в ней пищевая ценность? Никакой! Один желатин, сплошной желатин. Тогда я его и наелся "на всю оставшуюся жизнь".

Но у меня было преимущество перед четвёркой солдат с баржи: они ели обработанную шкуру, "загубленную" шкуру, а я — свежую. И я, и они — выжили!

Глава 77.

Прогулка по базару.

Ничего не могу сказать о том, во сколько ценился стакан самосаду на базаре в оккупацию. Не знаю. Кто-то из доживших, возможно, помнит "курс валют" в оккупацию, но я не знаю. Неизвестно также, что можно было приобрести за стакан нечистой соли. Откуда и как к порабощённым попадала соль? Бесценный "хлористый натрий" любой степени очистки? Где и под чьим "игом" находились тогда соледобывающие места?

Поскольку отец, служа оккупантам, мог вполне "законно" передвигаться по оккупированной территории, то почему бы не воспользоваться таким преимуществом? С пользой для себя? Немцы не возражали, bite, торгуйте не в ущерб основному делу: "служению великой Германии"

Отец прибывал с составом грузов на конечную станцию, и в тех местах всё было так, как и в нашем граде: оккупированные "базарили" остатками материальных ценностей, оставшихся от прошлого. "Материальные ценности прошлого" есть у каждого из нас, и пока они есть — мы останемся бессмертными!

Торгуйте, это нормально, но не партизаньте! Торгуйте честно, не выставляйте собачатину вместо баранины, не выдавайте подкрашенный стеарин за говяжий жир! Не воруйте!

В немецкий мозг можно вложить продажу стеарина вместо говяжьего жира? Разве европеец, зашоренный христианской моралью, отправляясь на базар оккупированного города, стал бы брать кошку? Что делать кошке на базаре?

— Нужна кошка, необходима кошка на базаре! Кошка — индикатор. Только кошке дано отличить мясо барашка от мяса извечного и злейшего врага своего: собаки! Тебе Природой не дано отличить собачатину от баранины, но если ты и будешь знать, то, применив насилие к себе, съешь и собаку, "друга человеку". А кошка, какой бы она не была голодной, запротестует и шарахнется с шипением от мяса своего врага!

Мерником "сыпучих тел" тех времён служил гранёный стакан с толстыми, прочными и несокрушимыми стенками. В сфере торговли существовали два стакана советского изготовления: тонкостенные стаканы и стаканы с толстыми стенками. По внешним размерам они были одинаковые, но внутренние объёмы у них, естественно, были разные. Торгующие граждане отмеряли сыпучие товары стаканами с толстыми стенками: цена за стакан товара была равна, как и в тонкостенном стакане, а количество отпускаемого товара была меньшей. Как скоро "торгующие в храме" становились богатыми от таких способов обмана "своего брата россиянина" — этого ни я, ни бес не знаем.

Не открыта тайна появления толстостенных стаканов в торговле сыпучими товарами, но бес высказал такое предположение:

— Первое: стаканы с толстыми стенками прочнее. Второе: в такой стакан меньше входило водки, и таким образом государство, как бы уменьшало приём алкоголя во внутрь…

— Заблуждалось государство: я-то выпитые стаканЫ не считаю, мне "кондиция" нужна… Веришь в прошлые добрые намерения "советского государства"? А из каких выручек "буджет" состоял? Не из "пьяных" ли? Бес, я тебя отказываюсь понимать!

В "мелочной" торговле во все времена ценились толстостенные стаканы, и те, кто отмеряли продукцию тонкостенными стаканами — презирались "толстостенными". Нынешняя любовь уличных торговок семечками к толстостенным стаканам идёт с оккупационных дней.

Из биохимии известно: в семенах подсолнечника после года хранения вырабатывается растительный яд с названием "афлоротоксин", но и тут торгующие старухи нашли выход: чтобы подавить горечь порченого ядом товара — они его поджаривают. Старухи сидят с отравленным товаром в оживлённых местах, и такое их занятие считается безобидным. По каким причинам они торгуют ядовитыми семечками? Два ответа:

а) бедность,

б) от большой, необъяснимой, неистребимой любви к процессу торговли.

— Бабка, у тебя стакан фальшивый, хитрый! В него меньше входит! Поди, ещё с оккупации сохранила!?

— Боже сохрани, деточка, стакан у меня нормальный! — меня хлебом не корми, но дай кого-нибудь обмануть! Мы играем по установленным с древних времён правилам:

а) "не обманешь — не продашь"

б) "хоть щетинка — но моя"!

Знаю, что её мера для семечек — жульническая, и она об этом лучше меня знает, а в итоге мы "верим взаимно" и ничего с собой поделать не можем: игра у нас такая. Русские мы люди! И сколько будем торговать гнилыми, с афлоротоксином, семечками — никто сказать не может, но пока мы торгуем — мы непобедимы! И об этом знаем наверное. И всякие европы нам не указ!

Что такое "новое"? "Хорошо забытое старое": "подвиг", но теперь уже с тонкостенными консервными банками, повторили в "стране советов" "рыбные деятели". Не иначе, как переняли опыт у старух, торговавших семечками в оккупацию: отправляли икру за рубеж в банках из тонкого железа. В банках с тонкими стенками на десять икринок больше помещалось. Мизер, но приятно: на миллион банок набегало приличное количество деликатеса. Память о толстостенных стаканах времён оккупации на генетическом уровне перешла к "рыбарям" с "партЕйными" билетами в карманах: без билетов в министерства не пускали, билет был пропуском. "Мудрость" "рыбников" оценивалась приличным количеством денежных знаков иностранной валюты. Бабка времён оккупации и семечки в толстостенном стакане — масштабы, "достойные сожаления", но это был "учебник", "основа".

"Рыбные товарищи" по мужской линии были прямыми потомками тех, кто в оккупацию продавали самосад стаканами, а по женской — семечками. Но стакан для тех, и этих оставался прежним. Если я — потомок коллаборациониста, "вражеского прислужника", то и "рыбные товарищи" были чьими-то потомками?

— Гляди в толстостенный советский стакан — и на дне найдёшь ответ.

В какой раз заявляю:

— Немцы — не изобретательные люди в деле "украсть-обмануть"! Полное отсутствие фантазии!

И в какой раз задаю себе вопрос: "предал бы "рыбных товарищей", повторись прежнее? Если бы моей жизни ничего и не угрожало? Не знаю… Специально не стал бы делать донос, но если бы… пожалуй, выдал бы… От зависти к их воровскому "таланту"? "У них — получается, а у тебя — умишко слабоват"?

* * *

Только я так думаю, что оккупанты, с которыми работал отец, гаечным ключом владели лучше, чем автоматом "им. Шмайсцера" и не чурались меновой торговли с "покорёнными". Зачем самому стоять на базаре и отмерять не чистую соль толстостенным стаканом? Фантастика! Сделаем так: я отпущу хлористый натрий нормальной мерой, стаканом с тонкими стенками, впоследствии такая тара получила всенародное признание и звание "гладкий", а ты продавай товар, как угодно! Хоть щепотью, хоть спичечными коробками, или крупинками — твоё дело! "Навар" — твой.

Эх, узнать бы сущий пустяк: "какое количество технарей из числа оккупантов не чурались меновой торговли с аборигенами"? И что тогда было известно о "налоге на добавленную стоимость?"

— Бесяра, как рассматривать тех оккупантов, кои доставляли соль захваченным? Врагами?

— А сам как думаешь? В основе немецкие технари вообще не умели пользоваться оружием. Они, как солдаты, были не пригодны для боевых действий, и таким образом стиралась грань между захватчиками и захваченными.

— Как крепко надували наши "купцы" иноземных партнёров, когда те в сделках руководствовались своими правилами торговли? — на этот вопрос ответа не получено. Почему не расспросил отца при жизни?

Очень хотелось бы опросить оставшихся в живых "динозавров", кто тогда был молод:

— Вы согласны с тем, что нашептал бес на этих страницах? Много лжи в наших рассказах о прошлых врагах? Как далеко в торговых операциях с аборигенами заходили оккупанты без риска быть наказанным окопами Восточного фронта? Как использовали враги преимущества с "позиции силы"? "Наезжали" на торгующих аборигенов? "Крышевали"? Рэкет?