– Ну а все-таки, Гордон, при чем тут коляска? – выпытывала Джули. – Вы так и не объяснили до конца. Это что, особо эротичная деталь?

– Язвите сколько хотите, солнышко. Но наличие коляски – ключевая деталь.

– Может, все дело в колесах? Интересно, а магазинная тележка действует таким же образом?

Я снова оглянулся на Томаса, но тот куда-то смылся. Потом я увидел, как его голова мячиком скачет за окном – все дальше по дорожке, все ближе к садовому шлангу. (Пока мы шли к дому, он буркнул что-то там про гардении – мол, они почти засохли.)

– Это мужская заморочка, Джули. Без Y-xpoмосомы не поймешь. Наверное, в женских ушах звучит жалко.

Мне уже осточертел ее допрос, и я с радостью сменил бы тему. Есть вещи, которые женщинам трудно понять, а тем более принять как есть. Тестостерон, к примеру.

– Я на вас не нападаю, – быстро сказала Джули.

От мысли, что я мог обидеться, она сразу растеряла боевой дух и как-то сникла. Даже съежилась, будто игрушечный мишка, из которого высыпалась набивка. (Тот телефонный мастак наверняка крутил ею как хотел!)

– Мне необходимо кое-что понять, а вы единственный, кто всегда говорит правду.

Нечего качать головой, читатель! Я тоже осознал, как иронично прозвучали ее слова в нашей ситуации. Мне стало очень, очень тяжко. Особенно если учесть, что Джули в тот момент посмотрела прямо мне в глаза – тоже, между прочим, в первый раз.

– Боюсь, вам не очень понравится то, что я скажу, – предупредил я и прислушался к звуку льющейся воды, который донесся из сада. – Ладно, давайте работать. Коляска – примерно то же, что беременность. Вы ведь знаете, что мужчин влечет к беременным?

Джули помотала головой. Господи, какая-то сказка про белого бычка!

– Короче, так: при виде беременной женщины или женщины с коляской в голову мужчины приходят две мысли. Первая: эта женщина занималась сексом. И вторая: для занятий сексом она выбрала не его, а кого-то другого. И это его бесит.

– Да какая ему разница? Ведь та женщина его даже не знает! – В мозгу Джули шла бешеная работа: столько новой информации! – Мы ведь говорим о женщине вообще? О первой встречной? На улице, в магазине?

Прилежная ученица, спору нет.

– А ему неважно, что они никогда не встречались и у той женщины не было возможности его выбрать, – пояснил я. – Это к делу не относится. Мужчине важно одно: кто-то другой успел раньше. Не он застолбил этот участок.

– И часто мужчин посещают подобные мысли?

– Постоянно. Отдохнуть невозможно – гормоны не дают. Мужчина – он же как цыпленок в микроволновке. Снаружи кажется, что внутри ничего не происходит, а на самом деле каждая частица в его теле мечется, врезается в другие частицы и производит тепло. Жар.

– Тяжело, должно быть!

– Да уж. Случаются дни хуже некуда. Скажем, летом. На улице теплынь. Все женщины в тонких платьях и босоножках, волосы подобраны, шея голая. Многие беременны. Многие хотят забеременеть. Это пытка для нашего брата. Такое чувство, что кругом тебя женщины, которые занимаются сексом с другими мужчинами.

– Но ведь так и есть!

– Да, но про это лучше не думать. Одно сплошное расстройство, и ничего конструктивного. Как будто ты фермер, у тебя десять тысяч гектаров земли и их надо вспахать. Думать о них невозможно. Надо думать про те сто гектаров, которые ты пашешь сейчас. И верить, что с божьей помощью ты в конце концов дойдешь до остальных девяти тысяч девятисот.

– Да, но фермерские земли где-то кончаются, а женщины – нет. Где же выход?

– В самое яблочко, дорогая! Выхода нет. Тупик. Просто кошмар какой-то! Женщины все время размножаются. Обработал одну – а в результате на свет может появиться новая женщина. Как в дрянной голливудской фантастике. «В каждой женщине скрыто тайное оружие, человеческая яйцеферма, способная породить тысячу копий этой женщины. Яйца ждут своего часа. Один-единственный мужчина, одно неосторожное движение, и – бац! – маленькая женщина вылезла на свет. И растет!» Война миров.

– Получается, женщина – как матрешка.

– Именно.

– Но ведь только половина всех детей – девочки, – сообщила Джули, словно это должно было меня утешить.

– И как по-вашему, это хорошая новость или плохая?

– Вопрос с подвохом?

– Это плохая новость, потому что вы и моргнуть не успеете, как маленький мальчик вырастет. И что мы тогда получим?

– Еще одного мужчину с флажком, который рвется застолбить новый участок, – просияла Джули.

Почему-то наша беседа здорово улучшила ей настроение.

– Так, значит, мужчине нипочем не победить? Да? – Неожиданно окрыленная, Джули забралась на кресло с ногами.

– Пожалуй, все не так безнадежно. – Я начал уставать от ее энтузиазма.

– Это еще почему? Сами ведь сказали, женское лоно – вечный генератор мужских проблем. Вечное соперничество, вечное беспокойство.

– Да уж, природа не дает нам расслабиться, – признал я.

– Мужчины думают о сексе… сколько раз в день? Каждые три минуты? Я читала в каком-то журнале.

– Хотел бы я знать, каким образом это высчитали? Допустим, к вам подходит тип в белом халате и говорит: я буду отмечать, сколько раз вы подумаете о сексе. Так о чем еще вы после этого станете думать? И вообще, многие врут. Кто ж захочет думать о сексе реже, чем его сосед в очереди?

Джули слушала очень вдумчиво (если учесть содержание беседы). По-моему, будь у нее ручка и блокнот, она еще и конспектировала бы. Где черти носят Томаса, чтоб ему?

– Вы уже успели подумать о сексе с тех пор, как вышли из ванной? – спросила Джули.

Из ванной? Секундочку! Она что, специально подбросила туда трусы? Эдакая военная хитрость?

Джули глянула на часы:

– Если каждые три минуты, значит, вы должны были подумать о сексе уже… двадцать две на три… семь раз! Что, правда? По-моему, это очень много.

– Солнышко, мы все время говорили о сексе. Какая уж тут чистота эксперимента!

– А если бы мы говорили о еде? Тогда вы бы думали о сексе?

– Конечно, но это тоже не показатель. Еда эротична.

– А если б мы говорили о книгах?

– Библиотекарши… серые мышки с их подавленными страстями… Укромные уголки в библиотеках. Очень сексуально.

– Одежда?

– Платья на молнии.

– Война?

– Последняя ночь страсти перед боем.

– Офисная мебель?

– Работа допоздна с хорошенькой коллегой. Джули до того старалась – ей-богу, слышно было, как у нее скрипят извилины.

– Похороны?

– Вдовы. Красные губы, черные чулки.

– Аккумулятор в машине?

– Поломка на пустынной дороге. Останавливается другая машина, из нее выходит женщина.

– Ладно, дайте-ка подумать…

– Не старайтесь, не выйдет, – сказал я. – Куда бы вас ни занесло, мужская фантазия там уже побывала.

В этом я был абсолютно уверен: сам пытался что-нибудь придумать.

– Погодите, не сбивайте с толку. – Джули уставилась куда-то вдаль, перебирая варианты.

Ее тело полнилось удовольствием. Восторг разливался внутри, оживлял выжженные пространства, затекал в пустоты. Джули оживала на глазах. Она стала упругой и живой. Как будто мои бредовые эротические ассоциации снимали с нее ответственность за измену мужа. За его уход, за все разочарования. Она сорвалась с крючка. Я будто читал ее мысли. «Если все мужчины такие придурки, что может поделать одна женщина?»

Чем больше Джули думала, тем заметней хорошела. Изумительное зрелище. Вера в себя (в нужных руках) очень эротична, и в ту минуту Джули наконец ухватила ее за хвост.

А как же я? Честно? Что ж, если хотите правду, то мне было несколько неуютно, потому что карандаш в моей руке, самый обычный простой карандаш фирмы Штедтлера, вытворял странные штуки. Он вдруг сам собой завибрировал. Я придержал его свободной рукой, но он только еще сильней затрясся.

По карандашу пробегала сильная, я бы даже сказал, буйная дрожь. Как будто это был не обыкновенный карандаш, а пресловутая лоза в руке искателя воды. И ее как магнитом тянула неодолимая сила. Сила перетекала в мои руки, плечи, тело – все ниже, ниже, ниже…