— Эй-эй! Физик! Не отвлекайся! Как практик говорю — решения не существует… если три внешних осциллятора полностью независимы… зато если они взаимосвязаны… а два пальчика?

— Я сейчас почувствую свой член в твоем влагалище…

— Хи… заодно и подрочишь…

— Сама не возбуждайся… Что там не соответствует логической корректности?

— А… а-а-атомы логически совершенного языка должны однозначно соответствовать актам… то есть, фактам! Вместо того, чтобы говорить «А любит Б» нужно сказать, например, «А ввел половой член во влагалище Б, пальцем правой руки массирует ее клитор, одновременно введя два пальца левой руки в анальное отверстие Б, при этом язык А совершает круговые движения попеременно вокруг правого и левого соска Б. Б совершает медленные фрикционные движения, правой рукой сжимает мошонку А, левой рукой держась за решетку кровати».

— Любопытно… То есть имеется некий конечный набор, ну, скажем, базисных векторов, по которым должна раскладываться любая синтаксическая функция… Но, ведь функция «любовь» включает не только любовь между мужчиной и женщиной. Как быть с полиномизацией родительской любви? Любви к Богу? Да, мало ли к чему — любви к трем апельсинам, например…

— Милый… не отвлекайся… ты думай, но не отвлекайся…

— Не могу думать и трахаться…

— Ты все можешь… скоблить… смыкаться… тараканить… превращать тело в душу… А у любви только один единственный вид — тот, которым мы занимаемся. Нет никакой родительской любви, есть лишь сублимированное желание инцеста… нет никакой любви к апельсинам, лишь тяга к самоудовлетворения через мастурбацию…

— Апельсинами?!

— Говорят, если в апельсине проделать отверстие, надрезать кожицу мякоти и капнуть туда геля для душа, то ощущения будут неотличимы от проникновения в почти что девственное влагалище. Ты когда-нибудь проникал в почти что девственное влагалище?

— Я читал об этой загадочной перепонке в девичьем пирожке, но думаю, что здесь больше выдумки… Никогда не встречал девственниц…

— О темпора, о морес! — замираю в некотором изумлении. — А как же студентки? Аспирантки? Милые, свежие школьницы, дрожащими руками на экзаменах натягивающих миниюбку на голые коленки? Неужели не чпокнул ни одну?

— Видимо их всех чпокнули до меня, — грустит Барбудос. — А на что похоже, когда в твое девственное лоно проникает член?

— Ты меня спрашиваешь?

— Ну… тебя, конечно же… У меня нет лона.

— Когда тебе в первый раз в pizdu засовывают huj, то ничего особенного не ощущаешь. Все эти оргазмирующие свежедефлорированные девственницы — выдумка неуверенных в себе самцов.

— Понимаю… Но попробовать хочется…

— Можно зашиться, если есть такое желание… Желание клиента для бляди — закон! Гименопластика — ерундовая операция.

— Плеву можно восстановить?!

— Не проблема. Зашиваешься и вновь чиста — если не перед богом, то перед перспективным супругом хотя бы…

— А смысл?

— А где ты видел в жизни смысл? Эй, да ты совсем отвлекся! Сачкуешь? Тогда вот тебе… вот…

— Вика… Вика… я… я… люблю тебя!

Лежу на широкой богатырской груди, пощипываю обильную растительность, прислушиваюсь к медленному, густому движению сока любви, истекающему из нефритовых ворот. Хорошо и покойно. Отлюбились по полной. Nayebalis\.

— Ты знаешь… — начинает Барбудос.

Сейчас последует очередное предложение, вертится вялая, но самолюбивая мыслишка. Вот возьму и соглашусь… Зашью целку, надену кольцо, и будем трахаться, как крысы, обсуждая проблемы философии и физики. Любовь… Разве это любовь, когда воссоединяются мужчина и женщина при полном социальном одобрении и освящении столь банального деяния? Продление рода — да. Укрепление социума — да. Удовлетворение физиологических потребностей — да. Но где здесь любовь?! То самое страстное чувство, что должно все сметать на своем пути, разрушать все преграды, преодолевать, выходить за границы обыденного человека?! Ну, нет! Любовь может быть только запретной, извращенной, бросающей вызов окружающим, погружая любовников в пучину отчуждения, страха, презрения…

Что такое гомосексуализм и лесбиянство как не попытка испытать настояющую Любовь?! Но, к сожалению, современное общество окончательно оскотинилось. Его уже не пробрать однополой любовью. Оно согласно подается, как жировая складка, в которую ткнули пальцем, узаконивает браки мужчин с мужчинами, женщин с женщинами, убивая и саму любовь… Любовь должна возвышать, то есть преодолевать человека в человеке.

— Вика…

Оттопыриваю пальчик под воображаемое колечко. Насмотрелась голивудщины, блядь:

— Вика, я хочу в туалет…

Сползаю на простыню, утыкаюсь в подушку. Одиноко. Никогда одиночество не переживается столь остро, кроме как в сообществе нескольких миллионов сперматозоидов во влагалище.

36. Fuckультатив

Чудится, что снится сон. Ночь. Странный свет проникает сквозь тюль. Тихо. Покойно. Как бывает только во сне. Комната, где никого больше нет, но в квартире есть кто-то еще. Откидываю одеяло, ступаю босыми ногами по деревянному полу, подхожу к окну. Город. Улица. Идет снег. Медленно опускаются крупные снежинки. Деревья, фонари, ограды, редкий трамвайчик — все в плотной пушистой шубе. Там — холодно. Здесь — тепло. Но самое удивительное — небо. Черное, бездонное небо, занавешанное плотной звездной занавесью. Удивительно — откуда снег? Где тучи? Словно сами звезды срываются с небес сверкающим водопадом, закручиваются в спирали раскаленных хороводов, чтобы затем, остывая в ледяном дыхании зимы, превратиться в разноцветные комья снега, окончательно пасть с небес на землю…

Чужой город, чужая квартира, чужое тело. Лишь собственная душа, откочевавшая в страну чересчур сладких грез и переживаний, которым нет места в суетливом мире раз и навсегда прочерченных силовых линий судьбы. Почему порой сны оказываются столь… столь… столь яркими, что пробуждение равносильно первородному грехопадению и изгнанию из райских кущ? Почему хочется вцепиться в смятую простыню и завыть от тоски, пока блестящая амальгама чуда не потускнеет, не окислиться в агрессивной среде так называемой реальной жизни?

Наверное потому, что там нет судьбы, нет магнитных полюсов социального человека, того самого двуного и бесперого, что не слишком уж и отличается от диогеновой ощипанной курицы, чья душа оказывается запертой в бесконечном коловращении, как заперты пресловутые частицы в намагниченной трубе синхрофазатрона, сталкиваясь и превращаясь, рассыпаясь и собираясь, но оставаясь все теми же элементарными частичками божественной души, которым никогда не откроется истинная правда тех последних кирпичиков, из которых они собраны.

— Замерзнешь, — говорит тот, кто допущен в таинство творения новой жизни, но предпочел не философский камень алхимии, а лишь жалкий эрзац кратковременного вожделения. Обкраденный, обманутый, тысячекратно убитый, считающий, что у него случился секс, соитие, yeblya, любовь, а не ложь, предательство и смерть. — Тебе надо поспать…

— Никогда не сплю… В том смысле, в котором могут говорить лишь невинные дети. Спать… Почему спать — это еще и переспать с кем-то? Как много слов теряют свою истинную форму, точно осколок зеркала троллей попал не в глаз, а застрял в горле. Видишь правду, а изрекаешь только ложь…

Держу из последних сил ускользающее мгновение — освещенную, заснеженную падающими звездами улицу, но чужие руки ложаться на грудь, безжалостно выдергивают в мир вечной промозглости и стояка, что упирается в промежность.

— Хочешь на виду у всех?

— Нечего стоять голышом перед окном.

— Тогда перестань быть нежным. Хочу грубого анального секса…

— Зачем?

— Ты же считаешь подругу blyad'yu. blyad' любит хардкорный секс. Даже нет, не секс, что за американщина! Делать маздан, вот…

— Я не считаю тебя…

— Блядью.

— Я не считаю, что ты делаешь что-то плохое.

— Потому, что это делается сегодня с тобой. Препо-ДАВАТЕЛЬНИЦА соблазнила собственного студентика. Так романтично! И жили они долго, и кончали в один момент… Ну так что? Продолжим наш fuck-ультатив? Хочешь, возбужу орально?