Мы начали спорить, и он обезумел: начал толкать меня, ломать дверные ручки, смахивать со столов лампы и вопить, какая я сука. Я не отвечала, и он ушел в дом. Успокаиваться? Спать? Я не знала, но боялась выяснять.
Часа в два или три ночи раздался звонок в дверь. Лен спустился в холл, а я побежала в спальню за пистолетом - меня три раза грабили в Милл-Вэлли, и повторения этих неприятных случаев я не хотела. Правда, какой дурак будет при этом звонить в дверь? Крепко сжимая в руке пистолет, я побежала вниз и увидела, что Лен стоит на коленях, в наручниках, и вопит окружающим его полицейским: "Стреляйте, гады!".
"Боже, что здесь происходит?" - теперь была моя очередь задать этот вечный вопрос. Я не знала, что, пока Лен был в своей комнате, он позвонил в полицию, сообщив, что я сошла с ума и не даю ему выйти из дома. Но что-то в его голосе насторожило полицейских, и они приехали защищать меня.
Увидев меня с пистолетом в руке, они слегка опешили, потом один из них произнес: "Положите пистолет, Грейс".
"Сначала объясните, что происходит," - настаивала я.
Уступать никто из нас не хотел. Наконец, один из "людей в форме" эффектным движением (за которое позже был награжден), по-футбольному, сбил меня с ног. Откуда-то появилась еще пара наручников, и Лен отправился в местную психушку, а я - в вытрезвитель. С утра меня, конечно, отпустили, и я освободила Лена.
Мы вернулись домой до того, как появились репортеры - но они появились. Они были повсюду, стучали в дверь, слонялись вокруг дома, звонили по телефону - все, как обычно. Мы опустили жалюзи и не отвечали на звонки двое суток, пока не появился мой адвокат.
Мне казалось, что, если пойду по магазинам или попытаюсь заправить машину, мне обеспечены косые взгляды и презрение соседей, прослышавших о ночном столкновении с силами охраны порядка. Но, едва я выглянула, меня ошеломила реакция людей: мужчины подходили, пожимали мне руку, восклицая: "И правильно!", а женщины говорили: "Если бы эти сволочи ворвались в мой дом без ордера на обыск, я бы тоже их выставила!"
Я не могла поверить своим ушам! Вежливые, добропорядочные жители Марин Каунти вели себя, как герои старых вестернов: "Не шути со мной, крошка!" - а я-то думала, я одна такая! Но роль Бабушки Йоакум из комиксов про М'лыша Абнера кажется смешной, пока речь не идет о твоей семье. Скип и Чайна были поражены.
Конечно, сейчас я понимаю, что, забрав Лена из психиатрической клиники, должна была отвезти его прямиком в аэропорт и отправить обратно в Южную Америку. Но я считала, что причиной его поведения был алкоголь - он был худшим пьяницей из всех, кого я знала, включая меня. Но он пообещал, что никогда не будет пить, находясь рядом со мной - и я поверила, решив, что справлюсь с такой пустяковой проблемой.
Глупо с моей стороны.
Поскольку Чайна жила в Лос-Анджелесе, а оставаться в Тибуроне я не хотела, мы решили купить дом в Лорел Каньоне. Там, насколько я знала по разговорам с друзьями-музыкантами, жизнь была вполне приемлемой, если не сказать замечательной. Старина Псих (не сильно уважительное, но точное прозвище, которое я придумала Лену) поехал со мной - и началась серия событий, подтвердивших мою прозорливость. Его "проблемы" проявлялись все чаще.
Мы подъезжали к супермаркету и уже собирались припарковаться, когда какая-то женщина завопила: "Вы заняли мое место!" Я вежливо указала ей, что она въезжала на стоянку через выезд, но она, продолжая орать, начала кидать в нас банановыми шкурками. Я вышла из машины и подошла к ней со словами: "Заткнись, твою мать!.." Тогда она схватила баллончик с какой-то жидкостью и начала поливать ею нашу машину. В этот момент Лен вдруг потерял над собой контроль - на этот раз, не выпив ни капли. Он выскочил из машины, подбежал к орущей женщине и начал методично хлопать водительской дверью ее машины. Она завопила еще громче. Мне удалось остановить неожиданный припадок у Лена, только позвав охранников из супермаркета.
Итак, проблемой Лена был не алкоголь. Мне по-прежнему нравился его ум, поэтому я решила, что все это - просто случайность. "Он так легко возбудим," - решила я, - "а при его росте и весе ему не составит проблем попросту пристукнуть меня в порыве ярости, так что стоит попридержать язык..." Я не хотела признаться себе, что этому парню помощь была нужна значительно больше, чем мне.
Вскоре, возвращаясь из поездки в Долину смерти, Лен использовал мою машину в качестве писсуара, разозлившись, что я не собиралась провести весь следующий год в поисках бумажника, оставшегося где-то посреди песчаных дюн. "Я не выйду из машины - ты уедешь без меня," - так он объяснил свое поведение. Вернувшись домой, я позвонила в гостиницу, где мы останавливались - и, конечно, бумажник был именно там, где Лен его оставил.
В следующий раз Лен сбежал из дома. Это было во время процесса по делу О. Джей. Симпсона. Обругав последними словами адвоката Роберта Шапиро, Лен вылетел из дома и умчался в неизвестном направлении. Вернувшись через восемь часов, разгоряченный, тяжело дышащий, он ввалился в дверь и выдохнул: "Кто здесь? Здесь точно кто-то есть! Где они?"
"Здесь никого нет, успокойся..." - уговаривала я его. Ну, да, никого, если не считать еще девяти его разных личностей...
Последней каплей стал другой случай. Я пошла спать, оставив его "остывать" возле компьютера. Лежа в темноте, я услышала шаги. Желая уснуть, я отвернулась к стене и не смотрела, что происходит, но услышала шорох, как будто кто-то мял бумагу. Примерно через минуту я услышала: "А ну-ка, что у нас тут?"
Я повернулась и увидела на его лице удовлетворенную усмешку. Край постели был в огне. Я бросилась в кухню, чтобы принести воды, а он только молча стоял и смотрел на разгоравшееся пламя. Потушив пожар, я вернулась в кухню и позвонила в службу спасения. Приехавшие полицейские спросили меня, не оставляла ли я случайно где-нибудь горящую сигарету.
"Нет," - сказала я. - "Мне ни разу не удалось сжечь хоть что-нибудь с помощью сигареты. Как вы думаете, я бы вызвала службу спасения из-за такого пустяка?" Они спросили, хочу ли я написать заявление. Это было неплохой идеей, но Лен напомнил мне, что я все еще отбывала испытательный срок за тот инцидент с пистолетом и не слишком умно было бы нарываться снова.
Логично.
Тут я вспомнила, что когда-то он сказал: "Не знаю, может быть, у меня психоз..." Тогда я не придала этому значения, но теперь решила проверить. Чтобы узнать о симптомах психоза, я пошла и купила книгу по этому вопросу. Ага, так и есть, необъяснимые перепады настроения, причем такие резкие, что некоторые из них требуют вмешательства медиков... Я позвонила бывшей гражданской жене Лена, и она рассказала мне, что ее психиатр утверждает, что у Лена не только психоз, но и маниакально-депрессивный синдром.
Замечательно, только этого мне не хватало - стать единственным зрителем театра абсурда, в котором Лен ставил свой "Полет над гнездом кукушки".
Как можно мягче, чтобы не дать моему сожителю что-либо заподозрить, я обратилась к нему: "Слушай, может быть, нам стоит расстаться? Твоя дочь скучает по тебе, твоя жена одинока, так, может, тебе лучше вернуться в Рио?"
Ага, и вышвырнуть отсюда свои распадающиеся мозги!
Я серьезно любила этого человека, но я знала по собственному опыту, что, если твое состояние постоянно причиняет людям неприятности, стоит измениться - или уйти.
Лен был моим последним "увлечением". Сейчас я живу одна, в вынужденном целибате, как старая ведьма. Мне нравится мужская энергия, но я предпочитаю не ввязываться в мелодраматические истории, связанные с отношениями между мужчиной и женщиной. Мои друзья, Винни Марино, Рон Нейман и Джастин Дэвис, стараются уберечь меня от неприятностей и рассмешить до слез. Я считаю, что, после музыкантов и комиков, у гомосексуалистов лучше всех с чувством юмора. И, кстати, они лучше воспринимают всевозможные странности в поведении других людей, нежели люди с традиционной сексуальной ориентацией.