Мы на шоссе № 1, которое тянется вдоль побережья Атлантики, от городка Кале, что на севере штата Мэн, до Майами, по пути минуя такие города, как Бостон, Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Вашингтон и т. д.

Это шоссе — вроде тех речек, которые у истока выглядят совсем ничтожными, но постепенно обретают величие. Сейчас, во всяком случае, шоссе № 1 точь-в-точь похоже на одну из самых скверных департаментских дорог во Франции, да еще сразу после войны, да еще в каком-нибудь самом бедном, пострадавшем от войны департаменте. Такое же узкое. Неровное. В ухабах. Покрытие почти всюду разбито. Есть и различие: на этом шоссе не предусмотрено места для пешеходов. Правда, пешеходов я не видел. Не видно на дороге и детей, идущих в школу. Прямо у дома их подбирает скул-бас (школьный автобус), он же и отвозит их под отчий кров. Не знаю, как устраиваются те, кому охота пройтись пешком, то есть на своих двоих, — пожалуй, им приходится добираться до ближайшего города (на машине, разумеется) и гулять по тротуарам.

Другая оригинальная черта американских дорог: почти полное отсутствие столбов с указателями. Изредка, на значительном расстоянии друг от друга, попадаются надписи размером с визитную карточку, сообщающие, что вы по-прежнему находитесь на шоссе № 1, или, например, крошечная стрелка, советующая свернуть налево.

На каждые сто метров — машина. В обоих направлениях мчатся вереницы машин. От этого у вас скоро начинает шуметь в ушах. К счастью, скорость движения, как правило, невелика. Американцы любят мощные машины, но ездят со скоростью в среднем сорок миль в час, то есть километров шестьдесят пять — семьдесят. На большинстве шоссейных дорог это предельная допустимая скорость.

Вернее сказать, если американец едет медленно, значит, он трезв. Если же он мчит, очертя голову, это значит, что он пьян.

Первая заправочная станция. Три или четыре колонки. Разные сорта бензина…

Бензин высшего качества стоит девятнадцать центов галлон. Примерно четыре франка пятьдесят за литр. Без всяких просьб с вашей стороны вам дольют воды в радиатор, проверят уровень масла, очистят стекла, опрыскав их из красивого пульверизатора. В ярко раскрашенном деревянном домике позади заправочной станции вы найдете и ватерклозет, и кока-колу, и мороженое, и большой выбор конфет, которые завернуты в самые разные обертки и разительно отличаются с виду, хотя на вкус совершенно одинаковые: точь-в-точь зубная паста. Впрочем, это еще не так скверно. К ним можно привыкнуть. Зато нам гарантируется, что изготовлены они из продуктов высшего качества. Вдобавок напичканы витаминами.

Не помню, кто до меня написал, что, собираясь строить дом, француз сперва возводит ограду, утыканную сверху битым стеклом; англичанин обсаживает участок живой изгородью, американец же начинает с того, что сажает траву для будущего газона. Так оно и есть. Даже в городах каждый дом окружен газонами, и ничего, кроме газонов, не отделяет его от соседей и от тротуара, так что улица напоминает парк. Это впечатление усиливается еще и тем, что сами дома похожи скорей на игрушки, чем на обычное жилье.

Дома здесь деревянные, выкрашены в белый цвет, с красными, зелеными или синими крышами. Все новенькое, как будто только что из магазина или, вернее, со страниц каталога. Перед домом веранда. На веранде — кресла-качалки: когда со всеми заботами дня покончено, хозяева дома добросовестно качаются в этих креслах. Все, кроме того члена семьи, на чьем попечении находится газон — это могут быть сын или дочь, отец или мать. Потому что по изумительной зелени газона каждый вечер нужно пройтись косилкой.

Нигде я не видел столько деревьев. Они везде. Они роскошны. Повторяю, города — сущие парки, за исключением главной улицы, которая в каждом городе одна и та же, и магазины одни и те же. Магазины одинаковы, потому что принадлежат к одной и той же «сети», как тут говорят; поэтому и в штате Мэн, и во Флориде витрины повторяются. По обе стороны улицы тесными рядами припаркованы машины.

Останавливаемся в одном из этих прелестных городков, чтобы позавтракать, и, как истые европейцы, ищем ресторан. И совершаем ошибку: американцы охотнее остановятся где-нибудь по дороге перед киоском, где продают hot-dogs (горячие сосиски) и спагетти с подливкой. Они даже не выходят из машины. Автомобили у них превратились в живые организмы со своей анатомией. Услышав гудок, официант выносит поднос, который крепится к дверце машины; на подносе еда, которую можно проглотить в три-четыре минуты и запить стаканом холодной воды.

Ресторан? Разумеется, везде есть гостиницы, причем также одинаковые. Две огромные витрины, в каждой выставка ног. Дело в том, что по ту сторону стекла аккуратным рядом выстроены кресла-качалки, слева от каждой — плевательница, справа — пепельница.

Считается, что в гостиницах этих городков можно снять номер, но мне это не удалось ни разу, поскольку заказы на них принимаются за несколько недель. Еду подают только счастливчикам, остановившимся в данной гостинице.

Итак, мы все же находим заведение, заменяющее ресторан, — потом они будут попадаться нам во все время путешествия. Вытянутый в длину зал. Стойка из какого-то синтетического материала, который является имитацией чего-то другого; вдоль стойки высокие табуреты; отделенные перегородками столики, у каждого по две банкетки; официантки, как правило, приветливы и первым делом приносят вам, как здесь принято, стакан холодной воды.

Что до прочего — о доброкачественности еды можете не беспокоиться. Все чисто. Все, безусловно, полезно. Рыба и мясо на вкус совершенно одинаковы; к ним подадут неизменную горку овощей неестественного цвета, словно на фотографиях в журналах; этот красный, этот желтый существуют только на фотопленке «техниколор». Бутылочка с майонезом. Бутылочки с соусами. Все порционно. В вашей тарелке содержится полный рацион, который обеспечит вам количество калорий и витаминов, достаточное для нормальной жизнедеятельности.

Обед без мясного обойдется вам в шестьдесят центов и в сто пятьдесят франков, если был бифштекс — небольшой, хорошо прожаренный и довольно жирный.

Теперь с вашего разрешения признаюсь вам, что, уезжая, со стыдом вспоминал уборные в маленьких французских городах, особенно южных. Но в стране, где хлеб и вообще всю еду продают в целлофановый упаковке, думалось мне, и все остальное будет на уровне. Увы, нет, уборные ресторанов и баров, как правило, грязней и содержатся хуже, чем у нас. Вода не сливается, стены покрыты надписями. А ресторанные столики с нижней стороны облеплены шариками жевательной резинки: посетители прилепили ее, придя в ресторан, а уходя, побрезговали забрать. Моего сына это приводит в отчаяние.

— Не надо туда идти! Там будет чуингам! Прежде чем приняться за еду, он придирчиво заглядывает под стол. Он радуется, узнав, что через несколько дней нам предстоит обедать в большом отеле, где не будет этих липких наростов.

Остается в конце каждого перегона найти ночлег. Как я уже говорил, гостиницы неизменно полны. Зато на домах и фермах вдоль дороги очень часто можно заметить вывеску «Tourist-rooms», что означает, вне всякого сомнения, комнаты для туристов.

В домах просторно, чисто. Все удобства. На неизменном газоне, зеленом и аккуратно подстриженном, два или три автомобиля. Куда бы вы ни приехали, везде машины стоят прямо под открытым небом, поскольку владельцы не дают себе труда завести их в гараж; впрочем, место в гараже стоит не меньше доллара.

Вы звоните. Заполняете карточку. Это прежде всего. Потом платите. После чего хозяйка, часто прирабатывающая сдачей комнат фермерша, одетая в веселенькое платье в разводах, провожает вас в очаровательную комнатку. Вы у себя дома. Вам не предложат никаких услуг. Бесполезно просить чашку кофе или звонить несуществующей горничной. Вы предоставлены сами себе. Уезжайте, когда пожелаете. Отправляйтесь подкрепиться, куда вам заблагорассудится. Что до завтрака в постель — сама эта мысль показалась бы здесь чудовищной.