Единственной, кто не смотрел туда, была Лола. Прямая, бледная – еще более бледная от того, что черные волосы были распущены у нее по плечам и оттеняли мраморную белизну лица, она испепеляла горящими темным огнем глазами затылок Альберта. И изредка бросала короткие и быстрые, как выстрел, взгляды в спину сидящей рядом с ним Ирины. Девушка явно была не в себе от злости, и все ее заверения в том, что она успокоилась по поводу неверности Альберта, не стоили и ломаного гроша. Интересно, что она будет делать, если узнает, что этот вертопрах изменяет ей не только с Ириной? Бедные Оля и Поля, они рискуют стать жертвой самой изощренной мести кавказской женщины!

Впрочем, я недолго думала об этом. Вскоре мои мысли стали куда как серьезнее – я стала размышлять о смерти Кати. Было не очень-то похоже, что она и в самом деле свела счеты с жизнью. Это было не самоубийство, а убийство!

Прежде чем сделать такой вывод, я еще раз вспомнила о том, как был натянут провод. То, что в качестве орудия преступления был использован именно провод, а не веревка, значительно упростило мне задачу – по направлению его деформированной оболочки можно было сделать очень важный вывод.

Сейчас я очень отчетливо вспомнила, что, когда мы с Игорем снимали Катю, я увидела, что изначально провод был натянут в направлении, обратном тяжести тела. А странгуляционная борозда (так называют след петли на теле) проходила по всей окружности Катиной шеи. Если бы девушка повесилась сама, то странгуляционная борозда была бы незамкнутой, так как концы при натяжении петли поднимаются к узлу и отходят от кожи. Это знает любой криминалист.

Катя не повесилась. Ее убили, задушили куском провода от отключенного холодильника, который предварительно отрезали у основания обыкновенным ножом для разрезания бумаг. И лишь потом, уже мертвую, ее повесили в петле, сооруженной из этого же провода, повесили за крюк под самым потолком.

Да, но записка? «Будьте осторожны. Не входите. Я повесилась в моем самом лучшем платье!» Шутовской, даже глумливый тон, так не похожий на Катю. И потом, на ней вовсе не было надето самое лучшее платье. Платье на погибшей как раз было самое простое, домашнее, из миленького синего трикотажа. Да, здесь была загадка, которую я пока не могла разрешить...

Хотя при желании эту загадку несложно было разгадать. Там, в ванной, на плечиках висело другое платье. Катя выстирала его вчера вечером. И скорее всего, разложила на сушилке посреди ванной. «Не входите! Я повесила мое самое лучшее платье!» – такая записка могла быть оставлена Катей горничной или уборщице, которые, неосторожно открыв дверь, рисковали смять или уронить дорогую вещь... Да, это разгадка!

Как бы то ни было, два вывода были очевидны: то, что Катерину Измайлову убили, и то, что убийцей, несомненно, был кто-то из проживающих в «Московии», потому что постороннему, да еще ночью, пройти в эту гостиницу практически невозможно. Еще проще было бы сказать, что убийцей являлся один из сотрудников «Кассиопеи», но как раз для этого утверждения у меня не было прямых доказательств... хотя оно и напрашивалось само собой... просто витало в воздухе...

За окном из утреннего московского тумана показались желтые корпуса Гостиного Двора.

– Приехали, – сказал водитель Валера.

Дисциплинированным гуськом пройдя мимо охраны, предварительно дав каждому из секьюрити попробовать на зуб и на вкус свой пропуск, мы все той же стройной колонной направились к нашему шоу-руму.

Альбертик заметно волновался; казалось, даже его разноцветные патлы, спускавшиеся на цветную рубашку, полыхают больше обыкновенного. И было понятно почему – ему предстояло убедиться, что все «причиндалы», как один раз назвал содержимое наших сумок Игорь, целы, и, несмотря на вчерашнее происшествие, наш дизайнер сумеет в короткий срок привести павильон в порядок. Сделать это именно сегодня было необходимо: через несколько часов должно состояться торжественное открытие Модной недели.

С виду наш шоу-рум выглядел нетронутым. Обыкновенный домик-«коробочка» с красивой вывеской, все, как вчера. Но когда Ирина дотронулась ключом до замочной скважины, стало ясно, что это бесполезно – дверь была открыта... Не взломана, не вскрыта отмычкой, а именно открыта – все говорило о том, что ее именно открыли ключом! Точно таким же, какой сейчас держала в руках Ирина Акулова!

– Моя коллекция! – ахнула она и влетела в павильон, на пороге столкнувшись с Альбертом плечами.

Нахмурившись, Игорь повернулся ко мне:

– Женя! Что это значит?! Я же просил тебя вчера закрыть здесь как следует!

– Ты думаешь, я этого не сделала?! Я профессионал, месье Воронов! Прошу это запомнить и больше не забывать!

Смягчившись (вид у меня, наверное, был очень воинственный), Игорь отступил в сторону и пропустил меня вперед. Я вошла в шоу-рум, быстро обежала его глазами – на первый взгляд здесь все было так же, как и вчера вечером, когда я закрывала павильон. Ирина и Альбертик, присев на корточки у кофров и чемоданов, дрожащими руками перебирали вещи – по их лицам я поняла, что все было в порядке и тот, кто побывал здесь ночью, по крайней мере, не тронул коллекции. Он не тронул коллекции, но зато украл...

– У нас украли сумку с бижутерией! – воскликнул Альберт, поднимаясь с колен. На его лице было смешанное выражение удивления и досады. – Такая полосатая, пузатая, похожая на саквояж! Это моя личная сумка! Ее нет! Все причиндалы в порядке, а этой нет! Что за черт!

– В этой сумке было что-то ценное? – быстро спросила я.

Альберт пожал плечами:

– Я же говорю – бижутерия! Ну то есть, конечно, не те ширпотребовские побрякушки, которые школьницы носят, чтобы перед мальчиками повыпендриваться, но и не бриллианты с алмазами! Бусы, ожерелья, браслеты, пояса, пряжки, заколки... Вещи эксклюзивные, не спорю, многие из них мы делали на заказ! Но повторяю – по большому счету они не стоят сумасшедших денег! Странно, что кому-то пришло в голову украсть их!

– Как это? Как это? – заверещала Анечка. – Ой, что же это делается?! Я же завтра... я же буду выступать в образе «девочка-мечта»! В платье из розовых перьев и кружев, с вышивкой! И с диадемой на голове! Ее что – тоже украли?! Диадему?!

– Тоже.

– А для меня готовили специальное многослойное ожерелье из камней от Сваровски! Для наряда амазонки, который я должна демонстрировать! Сваровски – это вам не какие-то камушки в детской диадеме, – подала голос Лола. – И моего ожерелья нет?

– Говорю же вам – все украли! Все! Даже горсточки бисера не оставили!

– Черт знает что!

– Согласен, – пожал плечами Альберт. – Но скажу вам всем как дизайнер: кража бижутерии – это черт знает что и создает нам множество лишних хлопот, но все-таки это не катастрофа. Ирина, – обратился он к хозяйке, и никто из присутствующих, кажется, не заметил, что он впервые назвал ее просто по имени, – нужно срочно отправиться по магазинам. Ну ясно, не в ЦУМ и не в ГУМ – в Москве полно всяких салонов и частных умельцев, которые изготавливают эксклюзивные украшения. Мы, конечно, не найдем точно таких же, но все-таки показ спасем. Надо подобрать и купить все необходимое. И срочно!

Воронов заметно оживился:

– В вашем деле, девочки, я не специалист, но думаю, что Альберт прав. Ирина, бери девочек, и вперед! Часа два у нас еще есть.

– Что, всей толпой поедем?

– Ну зачем же. Бери кого поумнее – Лолу вот и Юр... кгм, и Юлю. Втроем вполне достаточно. Остальные останутся здесь, помогут вон Альберту расставить все, наконец, в этом вашем шоу-руме. У нас с Женей, кстати, тоже дела найдутся. Все, хватит разговоров. Разбегаемся, друзья.

Повинуясь его властному жесту, все очень быстро занялись делом. Ирина, Лола и Юля, бурно обсуждая произошедшее, направились к выходу, Оля-Поля и Анечка поступили в распоряжение Альберта. Игорь поманил меня за собой.

– Тебе не кажется, что пора действовать? – спросил он, как только мы вышли из павильона.