— Да-да, непременно.

Я достал часы. Четыре пополудни. Солнце сядет только часов около девяти. Значит, до Пассау мы сможем добраться еще засветло, что немаловажно, потому как у мотоцикла не было фар.

Мы надели пальто, и я снял мотоцикл со стойки. Мисс Тернер открыла дверь сарая, и я выкатил мотоцикл на аллею. Пока я усаживался на сиденье, она закрыла и заперла дверь. Я достал из кармана очки, надел их на голову и опустит на глаза. Потом достал перчатки и натянул их на руки. Наглухо застегнул пальто. Уперевшись обеими ногами в землю, чтобы удержать мотоцикл, я велел ей садиться.

Когда она скользнула на сиденье с левой стороны, мотоцикл слегка повело — сперва влево, потом вправо.

— Обхватите меня за грудь, — сказал я.

Она повиновалась. Мотоцикл снова качнуло.

Я повернул ключ и включил зажигание.

Но ничего не произошло — впрочем, оно и понятно. Мотоцикл не заведется, пока я не толкну его вперед.

— Держитесь, — сказал я мисс Тернер и толкнул машину. Двигатель кашлянул. Я толкнул сильнее — двигатель взревел, и машина покатила сама по себе. Я почувствовал, как рука мисс Тернер сжалась у меня на груди.

У мотоцикла была лишь одна передача — передняя, без нейтральной. Чтобы остановиться, мне надо будет тормозить, да еще успеть выключить двигатель. А чтобы двинуться снова, всю процедуру, начиная с толкания, придется повторить.

Но теперь, чтобы ехать вперед, мне было достаточно дать газ. Я посмотрел, есть ли на дороге машины. Ни одной. И мы выехали с аллеи на дорогу.

— Вы в порядке? — крикнул я мисс Тернер.

— Да, — ответила она, — в полном.

— Тогда двинули. — Я дал газ.

Мотоцикл рванул вперед. И снова рука мисс Тернер с силой обхватила меня.

Некоторое время мы петляли по Мюнхену, прежде чем наконец выбрались на дорогу, ведущую из города на восток. А проехав еще несколько километров, оказались в сельской местности, среди полей и изумрудно-зеленых лугов, простиравшихся по обе стороны дороги. В воздухе пахло сырой землей и свежим навозом. Далеко на юге проглядывала горная цепь. Альпы.

Машин на дороге было мало, вероятнее всего потому, что дорога оказалась довольно скверной. Всего в два ряда, да еще в сплошных выбоинах.

Отъехав от города километров пятнадцать, я притормозил, съехал на обочину и выключил двигатель.

Мисс Тернер сняла руку с моей груди.

— Что случилось?

Придерживая мотоцикл, я обернулся и поглядел на нее.

— Ничего. Просто хотел проверить, как вы. Нужно посмотреть, как быстро эта штука может двигаться. Вам там удобно?

— Да, вполне. Честно говоря, за пределами Мюнхена мне стало куда легче.

— Это точно. Ну, держитесь. Попробую разогнаться побыстрее.

— Поняла. — Она слабо улыбнулась. — Аллюр три креста!

Я тоже улыбнулся. Восхитительная женщина!..

Я оглянулся, нет ли машин сзади. Пусто. Включил зажигание и толкнул мотоцикл вперед. Двигатель завелся. Я газанул, и машина рванула вперед.

Мотоцикл набирал и набирал скорость, двигатель сперва ровно гудел, а потом пронзительно взревел. Наконец я выжал из него все, что можно. Стрелка спидометра показывала сто километров в час. Мюллер говорил, что он разгонял его до 115 километров, но тогда он, очевидно, ехал один и без багажных контейнеров.

Машина прекрасно слушалась руля, легко поворачивала и влево, и вправо. Мисс Тернер держалась за меня крепко.

Вдруг мотор поперхнулся — раз, другой. Потом плавно загудел — и опять поперхнулся. Я выключил двигатель.

— В чем дало? — прямо мне в ухо крикнула Мисс Тернер.

Я нажал на тормоз и наклонил к ней голову.

— Бензин кончился.

Нам непременно нужно было найти еще бензин, и поскорее.

Мы раздобыли бензин в местечке Мюльдорф — небольшом городке на берегу реки Инн, километрах в семидесяти от Мюнхена. Узенькие улочки, маленькие каменные домики, мраморный фонтан, две каменные церкви с крутыми крышами. Я нашел гараж, и мисс Тернер объяснилась с хозяином, маленьким веселым толстяком.

Прежде чем снова сесть на мотоцикл, я спросил у мисс Тернер, может, она проголодалась.

— Есть немного, — призналась она. — Но лучше, наверно, ехать дальше, пока еще светло, так?

— Верно. А в Пассау раздобудем поесть. Осталось уже меньше двух часов.

Мисс Тернер улыбнулась:

— За это время не умру.

Я посмотрел на часы. Пять.

Солнце за то время, что мы были в пути, село, и ветер, дувший нам в лицо, стал прохладнее. Я был рад, что на мне очки и перчатки. Пожалел только, что нет кожаной куртки. Как ни плотно старался я запахнуть пальто, ветер все равно проникал сквозь него и жалил меня в грудь.

Чем дальше, тем холмистее и лесистее становилась местность. Дорога сделалась еще хуже — мне даже пришлось сбавить скорость. Но часов в семь, когда тени уже стали заметно длиннее, а небо начало бледнеть, мы проехали знак с надписью: «ДО ПАССАУ 10 КИЛОМЕТРОВ».

Я не хотел въезжать в город на мотоцикле. Слишком уж заметное средство передвижения. И если Ханса Мюллера уже обнаружили, мотоцикл мог попасть в список угнанных.

Километров через восемь мы подъехали к довольно крутому спуску между мрачными рядами деревьев. Справа на небольшом заросшем сорняками участке я увидел что-то похожее на заброшенный сарай. Я заметил, что он был наполовину разрушен, крыша местами обвалилась. Я сбросил скорость и свернул с главной дороги на разбитую тропинку, которая вела к распахнутым настежь дверям сарая.

Подъехав к дверям, я остановил мотоцикл и выключил двигатель.

— Ну вот, — сказал я мисс Тернер, — приехали.

— Мы что, бросим мотоцикл здесь? — Она соскользнула с сиденья.

— Да. Завтра я скажу Биберкопфу, где его найти. Если родные Мюллера захотят, то смогут кого-нибудь отрядить за ним.

Я вкатил мотоцикл в сарай. Там было темно — свет проникал только через дверь и дырявую крышу. На утоптанном земляном полу валялась большая деревянная дверная створка. Я подкатил мотоцикл к стене, открыл багажные контейнеры, достал оттуда сумку и портфель, закрыл контейнеры и отнес сумку с портфелем к выходу из сарая.

Мисс Тернер помогла мне поднять дверную створку. Мы оттащили ее к стене и загородили мотоцикл. Не ахти какая загородка, но сойдет.

Мисс Тернер достала из сумки зеркальце и принялась причесываться. Я провел ладонью по своим волосам. Они слиплись от грязи.

До того как мы доберемся до Пассау и найдем гостиницу, возможности вымыться у нас не будет.

С привокзального телефона мисс Тернер позвонила по номеру, который дал мне сержант Биберкопф. Поговорив недолго, она повесила трубку.

— Мне сказали, чтобы мы шли в «Ратскеллер» — это где-то на речном причале. Через час за нами придут.

Мы прошлись по Пассау. Маленький симпатичный городок. Много зелени, много узких, вымощенных булыжником улиц, сбегающих с холма прямо к Дунаю. Сказочные каменные домики, крытые красной черепицей.

«Ратскеллер» находился на берегу Дуная — из окна, возле которого мы расположились, нам были видны яркие пароходики, стоявшие в ряд у причала, и отвесный, поросший лесом противоположный берег реки примерно в двухстах пятидесяти метрах от нас.

Пейзаж был просто загляденье — точно с картинки, и даже не верилось, что есть на свете люди, которые желают нам смерти.

День у нас выдался долгий, мы оба ничего не ели с самого завтрака — и здорово проголодались. Мисс Тернер заказала мясо с вермишелью, а я себе — бифштекс с жареной картошкой. А бутылку вина мы разделили на двоих.

Сержант Стефан Хайден, друг Биберкопфа, подошел без четверти девять, как раз на закате солнца. Он был высокий и худой, примерно тридцати лет, одет в серый гражданский костюм. Он слегка прихрамывал, осторожно ступая на правую ногу.

После того как он сел и мы обменялись приветствиями, я спросил:

— Вы давно знаете сержанта Биберкопфа?

— С войны, — ответил Хайден по-английски. — Мы вместе были в Англии. В Хандфорте. В лагере для военнопленных.