— Валяйте.

Кодуэлл бросил плащ на подлокотник дивана, подошел к бару, взял бутылку коньяка и откупорил.

— Деньги привезли? — спросил я.

Он слегка повернул голову в мою сторону и мрачно улыбнулся.

— Сразу быка за рога, а, Бомон?

— Нам с мисс Тернер надо сегодня же попасть на вечерний поезд в Мюнхен.

Повернувшись ко мне спиной, он плеснул коньяку в пузатый бокал. Должно быть, продрог он совсем не слегка.

— На самом деле, — сказал Кодуэлл, — вам с мисс Тернер совсем не обязательно торопиться сегодня на мюнхенский поезд.

Он повернулся ко мне и улыбнулся с таким видом, будто только что заработан в свою пользу очко, маленькое, но весомое.

— Это еще почему? — спросил я.

— Потому что вам надо успеть на берлинский поезд. — Держа бокал в руке, он прошел по ковру через всю комнату.

— С какой стати? — поинтересовался я.

Кодуэлл сел на диван. И я услышал легкий вздох — то ли от него, то ли от пухлой диванной подушки. Он поднял бокал, посмотрел на него, затем поднес к носу и осторожно понюхал. По-видимому, запах коньяка вполне его удовлетворил, потому что он тут же отпил большой глоток. Повернул голову и улыбнулся.

— Почему бы нам не подождать мисс Тернер? — предложил он. — Я переговорил с портье и попросил отнести ей в номер записку! Она вот-вот придет. Кстати, как она сама?

Я сел в кресло.

— Прекрасно.

На этот раз вздохнул явно Кодуэлл.

— Разумеется, я имел в виду, какой из нее сыщик. — Кодуэлл проговорил это медленно и терпеливо, чтобы я понял. Он вообще был человек терпеливый.

Кодуэлл работал в административном, а не в оперативном отделе. Он не был моим непосредственным начальником и не имел права задавать такие вопросы. Но я все же ответил.

— Прекрасный.

Он кивнул и поджал губы.

— Как я понял, во Франции вы с ней угодили в переплет.

— Было дело, — отвело я. — Но все кончилось благополучно.

— Купер просил передать, что клиент доволен.

— Ну и ладно.

Он снова понюхал коньяк. И, глянув на меня поверх бокала, спросил:

— Так кто же на самом деле убил Ричарда Форсайта?

— Спросите у Купера.

Кодуэлл слегка покачал бокалом.

— Просто любопытно. Молодой издатель, декадент. Два трупа в запертой комнате.

— Да, конечно, — согласился я. — Можете спросить у Купера.

Он снова грустно улыбнулся.

— Не будем спорить, Бомон. Я спросил просто так, чтобы занять время.

— Понятно. Но вы сами знаете, я не вправе говорить о делах.

Кодуэлл кивнул.

— Ваша преданность делу достойна восхищения.

Возразить тут было нечего, что я и сказал.

В дверь постучали.

— А, — сказал Кодуэлл, — это, должно быть, мисс Тернер. — Наверное, он обрадовался тому, что наш разговор прервался. Я, по крайней мере, был рад. Я встал, прошел через комнату и открыл дверь.

На мисс Тернер было платье, которое она купила только вчера, — темно-синее, спереди застегнутое доверху, и светло-голубой кардиган. Кардиган был не застегнут. Глаза за очками без оправы казались ярко-синими. Сегодня она стянула сзади свои густые темные волосы в пучок.

— Проходите, — пригласил я.

Возможно, Кодуэлл не счел нужным обменяться рукопожатием со мной, зато пожать руку мисс Тернер он посчитал просто необходимым. Стоило ей войти в комнату, как он весь просиял.

— Мисс Тернер! Как приятно снова вас видеть! — Он поставил бокал на краешек стола, поднялся с дивана и направился к ней, протягивая пухлую руку.

— Господин Кодуэлл, — сказала мисс Тернер.

Он заключил ее руку в своп ладошки.

— Должен отметить, вы выглядите превосходно.

Мисс Тернер улыбнулась.

— Благодарю.

— К тому же, как уверяет Бомон, вы блестяще поработали во Франции.

Она мельком взглянула на меня.

— Господин Бомон преувеличивает.

Он все еще держал ее руку.

— Ни в коем случае, ни в коем. Уверен, вы действительно поработали на славу. Проходите, дорогая. Вы тут с Бомоном располагайтесь, а я введу вас в курс дела.

Кодуэлл подвал мисс Тернер к дивану и наконец выпустил ее руку. Я заметил, что когда он повернулся, чтобы сесть, мисс Тернер легко и быстро провала ладонью по платью, как будто разглаживая ткань. Она была слишком хорошо воспитана и не могла позволить, чтобы кто-то заметил, как она вытерла руку. Настоящая англичанка.

Я сел в свое кресло.

— Итак, — начал Кодуэлл, обращаясь к мисс Тернер с видом профессора, приступающего к лекции, — вы, верно, уже знаете о покушении на партийного вождя.

Мисс Тернер кивнула.

— Мы получили телеграмму от Купера, — сказал я.

Кодуэлл повернулся к мисс Тернер.

— Это произошло восьмого числа этого месяца. В прошлый вторник. Партия, о которой идет речь, называется национал-социалистической рабочей партией Германии. Возглавляет ее малый по имени Гитлер. Адольф Гитлер. Вы что-нибудь знаете о политическом положении в Германии, мисс Тернер?

— Боюсь, совсем ничего.

Кодуэлл улыбнулся.

— Ну, конечно. Зачем вам это знать? — Он поднял бокал и отпил глоток коньяка. — А вы, Бомон?

— Ничего.

Кодуэлл кивнул с таким видом, будто ничего иного от меня и не ждал?

— Понятно, — сказал он и снова обратился к мисс Тернер. — До недавних пор нацистская партия, как ее называют, была почти никому не известна. Но стоило этому Гитлеру взять дело в свои руки, как положение стало меняться, Он чертовски хороший оратор. И к тому же, как выяснилось, чертовски хороший организатор. Он призвал под свои знамена толпы новых партийцев, и теперь его детище набирает силу. Например, в Мюнхене нацисты представляют собой серьезную оппозицию.

Кодуэлл взглянул на меня, желая убедиться, действительно ли я его понимаю.

— Серьезную оппозицию чему? — поинтересовался я.

— В частности, большевикам. Или социал-демократам, тем самым молодцам, что правят Веймарской республикой.[5] В Баварии многие думают, что правительству в Берлине нет до них никакого дела. Баварцы всегда недолюбливали пруссаков, а социалистов и подавно.

Я кивнул.

— Такие вот дела, — прибавил он и снова приложился к коньяку. — А неделю назад, когда наш дружок-приятель Гитлер приехал в Берлин, в него стреляли.

— Где именно? — спросил я.

— В Тиргартене. Это большой парк в центре города.

— Из винтовки или из пистолета?

— Из винтовки. Примерно с сотни метров, как нам сказали. Пуля прошла в каких-нибудь пяти сантиметрах.

— Что Гитлер делал в парке?

— Встречался с кем-то. — Кодуэлл поднял пухлую красную руку. — Только не допытывайтесь, с кем, потому что мы не знаем. — Он нахмурится, должно быть, потому, что не хотел признаваться в том, что ему что-то известно. — С кем-то из правительства, и это все, что нам удалось выяснить.

— Кто еще знал, что он будет в парке?

— Да, вопрос, конечно, вполне логичный. Как он сам думает, то есть Гитлер, о его поездке в Берлин знали всего несколько человек. И почти все они члены партии из Мюнхена. Вам придется с каждым из них побеседовать.

— Тогда зачем нам ехать в Берлин?

— Полицейское расследование в Берлине ведет сержант Биберкопф. Но партия ему не доверяет. Честно говоря, они вообще никому не доверяют в берлинском управлении полиции. Считают полицейских марксистами или сочувствующими. Может, так оно и есть. Вот они и обратились в агентство «Пинкертон». Решили, верно, раз мы частные сыскари, значит, сможем провести более тщательное расследование.

Его «мы» мне определенно понравилось.

Кодуэлл хлебнул еще коньяку. Потом взглянул на мисс Тернер и заметил:

— По нашим сведениям из надежных источников, Биберкопф неплохой полицейский. Но, поскольку в деле замешан таинственный «некто из правительства», ему пришлось проводить расследование с превеликой осторожностью. К тому же все, кого он должен допросить, находятся в Мюнхене, однако большинство из них вовсе не жаждет ему помогать.