По словам Дрейка, в сентябре 1947 года он работал в долине в одной из экспедиций вместе с четырьмя коллегами. Возвращаясь в Альбукерке, они остановились на ранчо, где Дрейк разговорился с ковбоем, и тот сообщил ему о крушении НЛО. Дрейк рассказал Тому Кэри, что он с коллегами - он назвал еще три фамилии - говорили о катастрофе НЛО, возвращаясь в Альбукерке. Однако один из названных им коллег, Уэсли Хет, заявил мне, что услышал историю о крушении "тарелки" лишь "через пятнадцать лет, когда разные люди стали мне названивать и задавать вопросы".
Другие двое коллег сказали Кэри, что не помнят ничего о тарелках и крушениях, хотя оба помнили Дрейка и даже поездку, про которую тот рассказывал.
Когда Дрейку представили их возражения, тот заявил, что не обсуждал услышанную новость с коллегами, а имя ковбоя, поделившегося с ним этой сногсшибательной новостью, то ли не знал, то ли забыл.
Кроме того, выясняется, что Рут Барнет, жена Барни, вела дневник весь 1947 год. Кто-то подарил ей ежедневник, и она делала в нем записи. Там нет ни слова о том, что Барни Барнет видел что-либо необычное летом 1947 года.
Версия о крушении НЛО в долине Сан-Аугустин кажется нереальной, учитывая даты, которые называют ее сторонники. Утверждалось, что крушение произошло 2 июля 1947 года, а Барнет был на месте происшествия утром 3 июля. Однако дневник миссис Барнет исключает такую возможность. Судя по ее записям, в означенный день, как и в последующие и вплоть до 8 июля, он находился у себя в офисе в Сокорро, Нью-Мексико, и никак не мог быть в долине.
Итак, у нас есть история, рассказанная с чужих слов друзьями и родственниками Барнета, которую никто не может подтвердить от первого лица. Имеется ряд исследователей, пытавшихся разобраться в ней, однако, выслушав каждого из них и задав всем один и тот же вопрос: "Имеется ли подтверждение живого свидетеля?" - я услышал, что свидетелей не имеется.
Давайте теперь обратимся к событиям, происходившим поблизости от Розуэлльского аэродрома ВВС. Во-первых, здесь в последний год также обозначились настораживающие изменения. Во-вторых, скептики и явные противники, в их числе ВВС США, предприняли ряд выпадов. О некоторых из них мы уже рассказывали. Это, например, версия с проектом "Могул", вполне приемлемая для тех, кто не имеет представления о случае в Розуэлле или готов проглотить любое объяснение, не связанное с паранормальными явлениями. Однако теперь на наших глазах рушатся самые надежные свидетельские показания.
Прежде чем рассказать об этой "диверсии", я хотел бы напомнить о нападках на майора Джеса Марсела, старшего офицера воздушной разведки 509-й группы бомбардировщиков в июле 1947 года. Все дело началось с-рассказа Марсела о том, как поднимали и увозили обломки НЛО. В интервью Стэну Фридману и Лену Стрингфилду, данном им в 1978 году, он представил достаточно деталей для начала расследования. Когда было приблизительно установлено место и время событий, отыскались и другие свидетели. Однако недавно реноме Марсела несколько пошатнулось. Боб Прэтт, работавший в 1979 году в "Нэшнл инкваирер" и разговаривавший с Марселом, любезно предоставил исследователям-уфологам копии этого интервью. В августе 1996 года он сказал мне, что интервью было записано на пленку и он лично перенес его на бумагу в тот же вечер. Иными словами, есть основание верить в идентичность записей на бумаге и на пленке.
Кроме того, Прэтт высказал удивление по поводу появившихся в последнее время сомнений относительно личности Марсела. По его мнению, это был умный, здравомыслящий, может быть, несколько излишне самокритичный человек. Расхождения между словами Марсела и его подлинным прошлым, образованием и послужным списком вызывают недоумение. Мы занимались изучением этого вопроса вместе с Джесом Марселом-младшим. К сожалению, после его отца не осталось почти никаких записей. Например, нам известно, что в 1930-е годы Джес Марсел был чертежником-топографом и выполнял топографические работы на основании аэрофотосъемки. В его должностные обязанности входили и полеты. По его словам, он налетал несколько тысяч часов "на правом сиденье". Так говорят о втором пилоте. Судя по имеющимся документам, у Марсела не было удостоверения пилота - видимо, сидя на правом сиденье, он занимался аэрофотосъемкой. После выхода в отставку он не пилотировал частные самолеты.
Точно так же официально Марсел не принадлежал к летному составу, но, как нам достоверно известно, действительно провел в воздухе много часов, имеет несколько медалей за полеты. Согласно правилам, такими медалями награждают только тех, кто совершал полеты.
Итак, мы как будто можем признать, что Марсел действительно летал, будучи офицером воздушной разведки. По его утверждениям, он в разное время поднимался в воздух как пилот и как стрелок. Он не имеет аттестации в этих должностях, но, учитывая практику авиационных подразделений, вполне можно допустить, что он действительно бывал и пилотом, если с ним летел аттестованный офицер или рядовой.
Это означает, что в его послужном списке не обозначены часы, проведенные в воздухе в том количестве, которое он указывал, но, скорее всего, он рассказывал правду. Может быть, он налетал какие-то дополнительные часы, когда был топографом, а позднее служил в 509-й группе бомбардировщиков? И даже если он приписал себе часы налета, то не слишком много.
Кроме того, Марсел рассказывал Прэтту, что награжден пятью медалями, а в его личном деле значатся две. Некоторые полагают, что он несколько приукрашивал свой послужной список. Я считаю так: что касается медалей, то одна она у человека или их сто - не имеет принципиального значения.
У меня в послужном списке имеется запись о награждении двумя такими медалями, а на самом деле я имею сорок. Послужной список неточен, но у меня есть документы, подтверждающие дополнительные награды. Мне никогда не приходило в голову добиваться внесения исправлений в мое личное дело. Возможно, Марсел рассуждал так же.
Итак, некоторые моменты из биографии Марсела, как он ее пересказывал Прэтту, не отражены в его личном деле, но, по-моему, это не имеет особого значения. В июле 1947 года Марсел занимал именно ту должность, которую он назвал, и действительно был офицером разведки 509-й группы бомбардировщиков. Это подтверждается целым рядом документов. Однако сведения о его образовании действительно настораживают. Он рассказывал Прэтту, что якобы имеет "ученую степень (бакалавра) по ядерной физике, посещал университеты в Луизиане, Нью-Йорке, Хьюстоне". А в его личном деле значится, что он полтора года проучился в университете штата Луизиана, где специализировался в области физики. Это было в 1931 году. С тех пор он работал в различных должностях в частном бизнесе. Марсел действительно посещал разные военные курсы, а на военную службу поступил в Хьюстоне, штат Техас. Многие курсы работали на базе университетов, возможно, поэтому Марсел их и упоминал.
В документах Марсела говорится только о том, что он учился в университете штата Луизиана. Выйдя в отставку, он прошел там же специальный курс по ремонту радиоприемников и телевизоров. Мне не удалось найти каких-либо документов, подтверждающих, что он посещал курсы при названных им университетах, а также свидетельствующих о наличии у него ученой степени. Если они и были, их не удалось найти, а его сын пребывает в таком же недоумении, как и мы.
Эти обстоятельства заставляют задуматься. Внося некоторое противоречие в его биографию, они наводят нас на мысль поближе присмотреться к личности майора Джеса Марсела-старшего. Он действительно служил в 1947 году, когда многие были отправлены в отставку при сокращении армии, получил благодарность за отличную службу в июле 1946 года за подписью командующего Восьмой дивизией ВВС.
Над данными о Марселе можно еще поработать, однако на сегодняшний день у нас нет оснований отметать его показания, тем более что имеются независимые подтверждения многих сообщенных им фактов, касающихся событий июля 1947 года. В настоящее время мы пытаемся прояснить некоторые пробелы в его рассказе.