Таким отчаянным ходом разбойники надеялись терроризовать всю Австралию. План был поистине наполеоновский, если учесть, что его придумали и должны были исполнить всего четверо бандитов. Но счастье уже отвернулось от них, и последние кровавые замыслы вызвали роковой для них отпор. На гленроэнскую общину они напали в субботу вечером, захватили гостиницу близ железной дороги и превратили её в тюрьму, куда согнали всех жителей этой округи.
В числе узников оказался серьезный и умный человек, местный учитель Керно, у которого были свои представления о секретной службе. Он втерся в доверие к разбойникам, проводившим целые часы в увеселениях вместе со своими пленниками, пьянствовавшим и игравшим в карты, чтобы убить время до полуночи, когда полицейский поезд должен был дойти до Гленроэана. Как раз в полночь Керно уговорил одного из братьев Келли отпустить его и тотчас поспешил раздобыть фонарь и красный плащ.
Поезд опаздывал на два часа, и Керно удалось выставить свой сигнал об опасности перед длинным участком разобранных путей, где разбойники в то утро заставили попотеть железнодорожных рабочих.
Полицейский поезд и следовавший за ним состав с подкреплениями вовремя остановились. В последовавшей затем «битве у Гленроэна» вооруженные разбойники, несмотря на неравенство сил, четыре часа выдерживали осаду. Но битва могла иметь лишь один исход. Говорят, что Берн погиб в самом начале сражения. Дан Келли и Харт покончили с собой. Не участвовавшие в схватке узники бежали из гостиницы; а тяжело раненный Нед Келли едва не удрал верхом. Когда его нагнали, он понял, что ему пришел конец; на эшафот он взошел с бесспорным мужеством и видимым раскаянием.
Другие вожаки бандитских шаек преподали властям не один урок действиями своих сил разведки и шпионажа. Корсиканские бандиты Романетти, Спада и их многочисленные предшественники заставляли чуть не все население острова присматривать за жандармами и зажиточными людьми. Шпионаж поддерживал власть малайского «принца пиратов» Раги, который семнадцать лет господствовал в Макассарском проливе между Борнео и Целебесом. Этот морской разбойник, отличавшийся хитростью, умом и варварством, размахом и смелостью своих предприятий и полным пренебрежением к человеческой жизни, имевший своих шпионов повсюду, дал клятву не брать европейцев в плен и сдержал её. Он любил собственноручно рубить мечом головы капитанам захваченных кораблей; но после того как его пираты захватили в плен и перебили большую часть экипажа шхуны «Френдшип», правительство Соединенных Штатов отправило комендора Даунса на фрегате «Потомак», и принц Рага вместе с его вороватыми вассалами были уничтожены, а малайские форты взяты штурмом.
Глава двадцать шестая
Конгресс в Берлине
Вокруг Берлинского конгресса 1878 года витал целый легион шпионов и осведомителей во главе со Штибером. Здесь были представлены и прочие великие державы, пославшие в Берлин агентов своих разведок. Однако одержать победу в этом состязании секретных служб довелось человеку, в сущности постороннему, и это явилось одной из ярчайших демонстраций разведывательной техники XIX века.
Штибер, работавший на Бисмарка, доказал превосходство своего искусства над Францией, Австрией и другими противниками. Но Анри де Бловиц оказался искуснее всех, не исключая Штибера и его «железного канцлера». Анри де Бловица, представителя лондонской «Таймс», многие тогда именовали величайшим газетчиком своего времени. А ведь это был героический период международного репортерства. И Бловиц явился на конгресс с твердым намерением показать его читателям не только с парадного, но и, так сказать, с черного хода.
Берлинский конгресс вообще должен был быть окружен глубокой тайной. Вопросы высокой политики всегда решаются сугубо конфиденциально. Бисмарк предложил перекроить карту Европы, что задевало жизненные интересы миллионов людей. Он приказал Штиберу облегчить проведение своих замыслов, а затем начал требовать от участников конгресса полного сохранения в тайне всего, что касалось его работы.
Во всех этих планах не учли только одно — существование Бловица. Он регулярно посылал своей газете ежедневные отчеты обо всем, что происходило на заседаниях конгресса, и увенчал свою деятельность тем, что «Таймс» получила возможность опубликовать текст Берлинского трактата в тот самый час, когда его подписывали в Берлине.
Бловиц не только перехитрил Бисмарка, но и посрамил Штибера. Ему удалось найти друга и сообщника в лице одного атташе, прикомандированного к конгрессу. С помощью этого друга каждый день по окончании заседания он узнавал содержание принимавшихся статей и другие данные; вооружившись столь важными фактами, Бловиц получил возможность составлять достаточно полные отчеты о ходе совещаний.
Чтобы сбить со следа Бисмарка и его агентов, Бловиц прибег к простой уловке. Он никогда не обменивался со своим сообщником документами, никогда с ним не встречался, никогда не показывал, что они вообще знакомы. Точно так же бумаги, предназначенные для Бловица, никогда не передавали посреднику или самому Бловицу в каком-то условленном месте. Оба просто ежедневно приходили обедать в один и тот же ресторан. У обоих были шляпы одного и того же покроя и приблизительно одинакового размера; уходя, они обменивались шляпами. В той, которую брал Бловиц, был обычно спрятан за подкладкой отчет о последнем заседании конгресса.
Умелые действия и профессиональная ловкость Бловица дали возможность широкой публике, несмотря на все препятствия, быть в курсе дел, обсуждавшихся дипломатами. Однажды тот же Бловиц помог самому конгрессу сделать удачный ход и предотвратить крупный биржевой крах.
Утром 22 июня 1878 года «Таймс» опубликовала соглашение, заключенное накануне вечером между Великобританией и Россией по болгарскому вопросу. Этот вопрос вызвал столько затруднений, что заседания конгресса пришлось отсрочить, и Дизраэли, то ли всерьез, то ли в виде демонстрации, заказал экстренный поезд, с которым собирался через день покинуть Берлин.
Его отъезд был равносилен катастрофе; весь Европейский континент, затаив дыхание, ждал сообщений; и репортер «Таймс» не обманул ожиданий своей публики.
Соглашение было подписано в полночь в пятницу 21-го числа, и стало известно в Лондоне в 6 часов утра следующего дня, а в остальной Европе — между 8 и 9 часами. Если бы Бловиц не связался столь быстро со своей редакцией, биржу охватила бы в субботу настоящая паника. Но быстрота, с которой он сумел выведать сокровеннейшие тайны Берлина и сообщить их по телеграфу в Лондон, предотвратила эту угрозу.
Говорят, знаменитый журналист нажил себе немало врагов среди английских джентльменов, рассчитывавших на возможный разрыв между Англией и Россией. Но все эти события были лишь прелюдией к кульминационному пункту его карьеры, посвященной главным образом тому, чтобы бить дипломатов их собственным оружием.
Конгресс вскоре должен был закрыться. Бловиц добыл и опубликовал Берлинский трактат за несколько часов до того, как документ милостиво представили вниманию публики.
— Если бы мне предложили выбор между орденами всего мира и трактатом, я выбрал бы последний, — сказал он как-то одному из делегатов конгресса.
— Но как вы рассчитываете получить этот документ?
— Мне стало известно, что князь Бисмарк весьма доволен опубликованным в печати текстом нашей последней беседы. Я намерен просить его отблагодарить меня сообщением текста трактата.
Дружественно настроенный к Бловицу делегат подумал и сказал ему:
— Не просите Бисмарка до тех пор, пока, не повидаетесь со мной. Завтра между часом и двумя я буду гулять по Вильгельмштрассе.
На другой день в назначенный час тот же делегат подошел к Бловицу и торопливо бросил ему на ходу:
— Приходите за день до закрытия конгресса. Обещаю вам вручить интересующий вас документ.
Слово свое он сдержал. Бловиц, со свойственным ему лукавством, продолжал осаждать Бисмарка просьбами выдать заблаговременно экземпляр трактата; ему отказывали на том основании, что такая льгота привела бы в бешенство прессу Германии. Таким образом он убедился, что трактат будет роздан всем представителям печати одновременно.