— Я — христианин.

Проконсул сказал:

— Те, которые были раньше тебя, никакой пользы не получили от сего имени, и тебе следует отвечать иначе.

Он сказал:

— Обычное мое имя — Андроник. Проконсул Максим сказал:

— Из какого ты рода, Андроник?

— Я из почтенного рода, — отвечал Андроник, — сын одного из первейших граждан Ефесских.

Проконсул Максим сказал:

— Пощади себя и послушайся меня как отца; ибо прежде тебя бывшие здесь и говорившие неразумное, ничего не приобрели себе, а ты принеси жертву богам, которые суть владыки и отцы наши.

— Справедливо ты назвал их отцами, — сказал Андроник, — ибо отец у вас — сатана, а вы — сыны диавола, совершающее дела его.

Проконсул Максим сказал:

— Ты — юноша, и бесчестишь меня! Разве не знаешь, что уже приготовлены тебе великие мучения?

— Ты считаешь меня, тиран, — отвечал Андроник, — настолько безумным, что будто я окажусь недостойным прежних страдальцев: я готов на всякие муки.

Мучитель сказал:

— Обнажите его и, привязав, повесьте.

Сотник Димитрий сказал Андронику то же, что и первым двум:

— Злосчастный, послушай, что тебе приказывают, прежде чем плоть твоя не отпадет от костей твоих.

— Лучше пусть погибнет тело мое, — отвечал Андроник, — лишь бы вы не сделали душе моей того, что хотите.

Проконсул Максим сказал:

— Уступи нам и принеси жертву богам, прежде чем не погибнешь.

— От юности своей, — отвечал Андроник, — я никогда не служил идолам, и теперь не принесу им жертвы.

Проконсул Максим сказал:

— Терзайте тело его.

Стоявший там сотник другого отряда, Анксий, сказал Андронику:

— Послушайся проконсула; я отец тебе по летам и добрый совет даю тебе.

— Стар ты, — отвечал Андроник, — а разума не имеешь, — Даешь мне такой совет, чтобы я поклонился камню и принес жертву бесам.

Во время истязаний святого мученика, проконсул говорил:

— Злосчастный, разве ты не чувствуешь страдания при таких мучениях? Почему же ты не пощадишь самого себя и не отступишь от той пустой веры, которая не может спасти тебя?

— То, — отвечал Андроник, — что ты называешь безумной верою, для имеющих надежду в Господе есть исповедание самое дорогое, твое же временное мудрствование готовит вечную смерть.

Проконсул спросил:

— Кто тебя научил такому безумию?

— Слово Божие, — сказал Андроник, — которое живит и которым мы оживляемся, имея на небесах Господа, надежду воскресения нашего.

Проконсул Максим сказал:

— Оставь безрассудство свое прежде, нежели подвергну тебя жестоким мучениям, которые приготовлены для тебя.

— Тело мое, — отвечал Андроник, — лежит пред тобою; власть твоя: делай, что хочешь.

Проконсул сказал:

— Как можно сильнее бейте его по устам.

— Пусть Господь видит, — отвечал Андроник, — и да судит тебя, что ты мучишь меня, как человекоубийцу.

Проконсул сказал:

— Ты царских повелений не слушаешь и ни во что ставишь суд мой.

— Я терплю сии страдания за то, — ответствовал Андроник — что уповаю на Бога и надеюсь на Его милосердие и правду.

Судия возразил:

— Так разве согрешили цари? Ты достоин смерти.

— Согрешили они действительно, — отвечал Андроник, — ибо если захочешь рассудить здравым умом, то узнаешь, что приносить жертвы богам — великий грех и беззаконие.

Тогда мучитель сказал бьющим:

— Оборотив оружие, колите ему бока.

Андроник же повторял:

— Вот, я перед тобою: предавай же тело мое каким тебе угодно мучениям.

Во время сего мучения Андроник промолвил:

— Закалилась ранами плоть моя.

— Медленными страданиями, — сказал мучитель, — истреблю тебя.

— Я не боюсь твоей угрозы, — отвечал Андроник, — разум мой выше замыслов злобы твоей; потому и пренебрегаю мучениями.

Тогда мучитель сказал слугам:

— Наденьте на него оковы и, заковав ему ноги, держите его под стражею.

По прошествии некоторого времени, проконсул Нумерий Максим опять сел на судилище, и христиане поставлены были на допрос [6]. И сначала Тараха, как старейшего летами, судья принуждал к языческому жертвоприношению, обещая ему почести. Когда же Тарах не только не повиновался, но и сурово отвечал судье, тогда тот приказал сокрушить уста его камнями и выбить ему зубы; затем сказал слугам:

— Принесите огонь и, протянув руки Тараха, положите на них.

Тарах же сказал:

— Не боюсь я временного огня твоего, а боюсь как бы, уступив тебе, нечестивцу, я не впал в огонь неугасаемый.

И когда положен был огонь на руки его, проконсул сказал:

— Вот сожигаются огнем руки твои; почему же ты не оставишь безрассудства своего и не принесешь жертвы богам?

— Ты хочешь, — отвечал Тарах, — привести меня своею жестокостью к такому безрассудству, чтобы я подчинился твоей воле; но знай, что я, с помощью Бога моего, с твердостью готов претерпеть все мучения, какие ты мне готовишь.

После сего проконсул велел повесить его вниз головою и развести под ним огонь, а затем вливать в ноздри его крепкий уксус, смешанный с солью и горчицей. Мучил он различным образом и Прова, также и Андроника, — биением, жжением, строганием острыми железными орудиями и посыпанием ран солью; но, не достигнув никакого успеха, велел до утра стеречь их в оковах.

Утром проконсул сказал сотнику Димитрию:

— Зови ко мне нечестивых христиан.

Сотник сказал:

— Вот они предстоят пред тобою, господин.

— Неужели еще не истерзали тебя, — сказал проконсул Тараху, — мучения, раны и оковы? Послушайся меня, Тарах, и оставь свою веру, которая бесполезна для тебя; принеси жертву богам, чрез коих все произошло.

— Как могли, — отвечал Тарах, — устроить мир те, коим уготован огонь и вечные муки, — и не только им, но и всем, исполняющим их волю.

Проконсул продолжал:

— Перестанешь ли ты злословить, нечестивец? Разве не знаешь, что за бесстыдные слова твои тотчас сниму с тебя голову, и таким образом скорее получишь конец мучениям?

Тарах же отвечал:

— Вначале было у меня такое желание, чтобы скорою смертью сокращены были мои страдания; а теперь продли мне мучения, чтобы возрастал о Господе подвиг веры моей.

— С тобою, — сказал проконсул, — и друзья твои должны страдать и умереть, по закону.

Тарах отвечал:

— Безумно ты говоришь, обещая нам смерть, ибо умирают только те, которые делают зло, а мы, неведующие зла, но страдающие за Господа нашего, ожидаем получить от Него воздаяние.

— Преступный и негодный, — сказал проконсул, — какого воздаяния вы ожидаете, живя худо и беззаконно?

— Не следует тебе, язычнику, знать, — отвечал Тарах, — какое Господь уготовал нам на небесах воздаяние, ради которого мы терпим яростный гнев твой.

— Имеешь ли ты право, — сказал Максим, — так смело говорить со мною, как будто ты — друг мне?

Тарах отвечал:

— Я — не друг тебе, но говорить имею право и никто не может запретить мне сие, когда Бог укрепляет меня.

— Право твое, — сказал Максим, — которое ты имеешь, я уничтожу, нечестивец!

Тарах отвечал:

— Никто права сего отнять у меня не может, ни ты, ни цари твои, ни отец ваш — сатана.

Проконсул Максим сказал:

— Свяжите его, потому что он безумный.

— Если бы я был безумный, — отвечал Тарах, — склонился бы к нечестию твоему.

Когда святой был связан, проконсул сказал:

— Принеси жертву богам, прежде чем не подвергну тебя мучениям по делам твоим.

— Делай, что хочешь, — отвечал Тарах, — хотя не следует тебе подвергать меня обычным мучениям, потому что я был воином; однако, чтобы ты не подумал, будто я боюсь мучений и хочу покориться воле твоей, обрати на меня все ухищрения твоей злобы.

Проконсул сказал:

— Воины всегда приносят жертвы богам за здравие царей своих и удостаиваются заслуженной ими чести, а ты самый дурной из всех, потому что бежал из военного звания, и не хочешь принести жертвы; за то тебе готовятся жесточайшие мучения.