— Да бегите же Вы! Скорее!

И, повернувшись спиной к своему неожиданному спасителю, она побежала, хотя уже не могла бежать. Ребра давили на сердце, мешали дышать, девушка задыхалась, но продолжала сломя голову лететь к реке. Глупо, глупо было упасть, погибнуть сейчас, когда кто-то вызвался ей помочь.

— Говорят, у каждого есть свой небесный хранитель. Похоже, сейчас он занял его место, — промелькнуло у нее в голове.

Заплетаясь о собственные ноги, не обращая внимания на ноющую боль в боку, на то, что ей не хватало дыхания, на те звуки, что слышались за ее спиной, Стелла наконец достигла цели. Боясь обернуться, она распутала бродившую по берегу лошадь и окружным путем поскакала к дому Налы. Скачки без седла — такая мелочь по сравнению с тем, что она пережила.

Принцесса ворвалась в дом, оттолкнув перепуганную хозяйку, сунула ей в руку несколько монет сверх платы за постой, схватила вещи и, свистнув Шарара, поспешила седлать сонную Палеву.

— Отдадите ее хозяину! — Девушка кивнула на лошадь, стоявшую у ворот. — Спасибо за ночлег и до свидания!

Нала что-то пробормотала в ответ и хлопнула дверью. Что бы это ни было, она не вправе обижаться.

Палева, чей сон был прерван самым грубым образом, не желала переходить на галоп. Стелла нервничала, нахлестывала ее по бокам — бесполезно, лошадь упрямо бежала рысцой.

На краю деревни принцесса наткнулась на одного из демонов. Не дав ей времени на размышления, он пустил лошадь с места в карьер, с наглой усмешкой замахнулся… Стелла закрыла глаза; промелькнула мысль: какое же она жалкое создание, даже меч вытащить не успела, даже закричать — ничего, абсолютно ничего!

Она ожидала почувствовать острую боль, но боли не было. Свист клинка, рассекающего воздух возле ее головы, был, а боли не было. Принцесса осторожно приоткрыла один глаз — мертвый демон ничком распростерся у ног Палевы. Девушка зажмурилась, потом снова открыла глаза, провела рукой по шее — нет, она цела, а он мертв.

— Вы опять ищите приключений на свою голову? — Оказавшийся рядом Валар (когда он успел?) убрал меч в ножны. — Вы когда-нибудь прислушаетесь к чужим советам?

— Это Вы? — Стелла указала на мертвого демона.

— Есть варианты?

Да, конечно, кто же еще, если не он? И как раз вовремя, за долю секунды до того, как удар достиг бы цели.

— А он…

— Мертвый, можете не проверять.

В воздухе повисло молчание. Наконец девушка спросила:

— Как Вы здесь оказались? Помнится, Вы отбыли в Сиальдар убивать солдат моего дяди, покорять народ моей матери.

К ней вернулось прежнее самообладание, она снова могла мыслить здраво.

— Одно другому не мешает, — пожал плечами король. — А Вы быстро бегаете, удивительно быстро для принцессы.

— Спасибо, за комплимент, — сдержанно поблагодарила Стелла. — И за демонов тоже спасибо.

— Не стоит, я их не люблю.

— Вы теперь в действующую армию?

— Вы удивительно проницательны! Мне не терпится увидеть Розин. Вы там были, и как он Вам, стоит затраченных усилий?

— Нет, не стоит. Безусловно, это красивый город, но не настолько, чтобы получить его ценой сотен жизней!

— Но не своей же. Ничего, я скоро сумею воочию сравнить достоинства Розина и Броуди. Последний — неплохой городишко, если там кое-что переделать, то будет не хуже Монамира. Только, боюсь, с жителями его будут проблемы, придется их как-то решать.

— Решать? Это казнить, верно?

— Ну, не обязательно так радикально, но в некоторых случаях без показательных казней не обойтись.

— Нет, я просто обязана убить Вас, чтобы положить конец этому кошмару! — пробормотала принцесса.

— И кошмар кончится? — Усмешка исчезла из его голоса; серые глаза внимательно смотрели ей в лицо. Не выдержав, девушка отвела взгляд. — Если бы не я, Ваша жизнь оборвалась на берегу Муатса, да что там, гораздо раньше! Я мог бы этого не делать, поймите, вовсе не обязан. А в ответ — никакой благодарности.

— Но я же сказала «спасибо»!

— Так, ради формальности, мимоходом.

Ей стало стыдно. Кем бы он ни был, он спас ей жизнь.

— Как Вы узнали, что я здесь? — Она поспешила сменить тему, уйти со скользкой дорожки угрызений совести.

— Вы все еще носите серебряное кольцо? — Стелла кивнула. — Это и есть ответ.

— Вы опять попытаетесь забрать Лучезарную звезду?

— Нет, — покачал головой король. — Если судьбе было угодно, чтобы в тот раз она осталась у Вас, пусть так оно и будет.

— Но Вам бы хотелось ее получить?

— Не стану лгать: да. Кому бы ни хотелось?

— Вы спасли мне жизнь ради меня или ради самоцвета? — Этот вопрос показался ей самым важным. Если он не ответит или скажет, что ради нее, тогда разговор на островах Жанет не имеет смысла, тогда опять все ложь, а ее иллюзии, ее песчаные замки снова обретут почву под ногами.

Боги, наступит ли, наконец, в их отношениях ясность, кончатся ли эти полутона? Нет, она ни на что не претендовала, просто отчаянно не хотела заносить его в список врагов.

— Ради звезды. — Ответил, не раздумывая. — Я не хочу, чтобы она попала в руки Эвеллана и Вильэнары. Я ненавижу ее и искренне желаю, чтобы Вы избавили мир от этой гадины.

Вот тебе и ясность. Прошлое — это прошлое, а настоящее — настоящее.

Этот человек, который столько раз отводил ее от края бездны, предупреждал о планах Вильэнары, — и враг? Но разве бывают такие враги, разве враги спасают друг другу жизнь? Или его ненависть к Вильэнаре просто сильнее, чем безразличие к ней. Она всего лишь оказалась в нужное время в нужном месте, и в другой раз все будет по-другому. Когда он будет убивать сиальдарцев, все будет по-другому. Да и чему удивляться, он же сам сказал ей…

Конечно, Стелла ожидала услышать другой ответ и молчала. А потом внутренний голос сказал ей:

— Разумеется, он был когда-то влюблен в тебя, но когда это было? Три года назад, три года с хвостиком! Он был моложе, ты была хорошенькой девочкой, необычной, из далекой неведомой страны, — вот он и заинтересовался тобой. Теперь он стал старше, взрослее, занят мыслями о благе своего государства — а ты все еще надеялась увидеть отголоски юношеской влюбленности? Хотела примирительно сказать: «Давайте останемся друзьями?». Глупо, даже для тебя глупо! Ты бы еще этого от Кулана или от графа Миларта требовала! Скажи спасибо, что он к тебе так хорошо относится, а не сдал при первой же возможности тюремщикам. Тут только политика — и ничего больше.

Внутренний голос прав: нужно жить сегодняшним днем и примириться с тем, что люди с годами меняются. Или просто она начинает видеть их с нужной стороны?

Стоит ли говорить с ним о Сиальдаре? Пожалуй, не стоит. Он настроен решительно и не намерен прекращать военные действия. Да и с чего бы, что она может ему предложить? Апелляции к его совести? Валар просто рассмеется в ответ, и правильно сделает. Единственный способ прекратить войну — откупиться. Дядя и сам это знает, так что не стоит вмешиваться не в свое дело, никто не выбирал ее парламентером.

— И что теперь?

— Ничего. Мы просто попрощаемся, попрощаемся по всем правилам, как, знаю, Вам хотелось, не понимаю, право, зачем, будто есть разница…

— Есть разница! Ведь это не формальность, мы же не просто случайные собеседники в таверне!

— Формальность, — покачал головой Валар. — Именно формальность. Вы принимаете все слишком близко к сердцу, для обыкновенной девушки это хорошо, а для принцессы — непростительно. Научитесь смотреть на все по-другому. Вы спрашивали, меня кто мы с Вами, так вот, отныне мы будем врагами. Да, и не надо так на меня смотреть! Сейчас мы еще никто, но после последнего произнесенного слова разойдемся по разные стороны. — Он ненадолго замолчал. — Вы любите своего дядю, Сиальдар для Вас — вторая родина, там живут Ваши друзья. Я намерен завоевать эту страну и сделаю это. Да, уже весной я буду в Розине, весной Ваш дядя будет подписывать мирный договор на моих условиях. Останется ли он королем? Нет, разумнее посадить наместника. Останутся ли в живых Ваши друзья? Кто знает, кто-нибудь да умрет. И вместе с ними десятки Ваших мимолетных знакомых. Не стоит быть провидцем, чтобы предугадать Вашу реакцию. Вы попытаетесь собрать армию, объявите войну Дакире… Или поступите разумнее, наняв наемного убийцу, впрочем, кто знает, может, Вы сумеете собрать неплохое войско из тех, кто меня ненавидит. Разумеется, Вы не останетесь в стороне, броситесь в самую гущу событий. И кто-то из нас умрет, потому что по-другому это не кончится, никто из нас не отступит. Трудно, наверное, будет убить прежнего друга, даже чужими руками.