— Других я за собой не знаю. — Она крепко сжала губы.

— Вы теперь сирота…

— И что же? Если Вы думали напугать меня этим, то просчитались. Пугайте лучше брата: он и так не даёт мне спать по ночам, у меня голова раскалывается от его рева.

— Я меньше всего хотел испугать Вас, просто о Вас некому позаботиться…

— Я не маленькая девочка, цепляющаяся за юбки матери, и сама в состоянии о себе позаботиться. Я не нуждаюсь ни в чьей опеке.

Глаза её сверкали; она была удивительно хороша сейчас.

— Любая женщина нуждаетесь в защите. — Роланд внимательно наблюдал за каждым её движением. Эта девушка, высокая, статная, с тонким воздушным станом, резко контрастировавшим с тяжёлым кожаным поясом, свисавшим с её бёдер, почти принадлежит ему.

— В защите? — удивленно подняла брови Жанна. — От кого? Разбойников или валлийцев? Я не боюсь ни тех, ни других.

— Быть может, и не боитесь, только это не защитит Вас. Одинокая девушка — неплохая приманка для людишек.

— Почему одинокая? В замке полно народу. — Интересно, к чему он клонит? К скорейшему браку?

— И они смогут защитить Вас? Не смешите меня, баронесса!

— Я под защитой Господа. Послушайте, почему Вы так беспокоитесь обо мне?

— Но, рога дьявола, Вы не даёте мне договорить! — Роланд начинал терять терпение. Упрямая, упрямая девчонка, неужели она опять откажет ему? Неужели эта баронесса так и не сможет переступить через свою наивную привязанность, через свою первую любовь к баннерету Леменору? Чем же он так противен ей? Есть люди намного грубее и уродливее его… Одно слово — женщина!

— Так говорите, я не мешаю Вам, — подчёркнуто спокойно ответила Жанна. — Но, боюсь, я догадываюсь о том, что Вы хотите сказать.

— И что же я хочу Вам сказать? — опешил граф.

— Только то, что хотите нашей скорейшей свадьбы.

— Да, именно так. Если бы не обстоятельства, Вы бы уже были моей женой. Я считаю, что сейчас самое время для свадьбы. И чем скорее мы поженимся, тем лучше.

— Перестаньте, граф! Определённо, Вы смеётесь надо мной. Какая может быть свадьба сейчас, когда ещё не остыли тела моего отца и мачехи!

— Что-то я не вижу на Вас траура! — усмехнулся Норинстан.

— Траур в моей душе, милорд, — отрезала она. — Наша свадьба невозможна.

— Я получу разрешение, — продолжал настаивать он. — Этого брака желал Ваш отец, и он бы не возражал…

— Возможно. Но он умер. Давайте раз и навсегда покончить с этим. Я расторгаю помолвку.

— Но, баронесса, это неслыханно!

— Да, расторгаю. Я не выйду за Вас.

Господи, когда ему надоест говорить о свадьбе? Неужели эти годы так ничему его не научили? Она была с ним холодна, согласилась на брак лишь под давлением отца — граф знал это. Он знал, что она любит другого, но продолжал упорно добиваться её руки.

— За кого же? Кто, по-Вашему, лучше, чем я? Вам не в чем меня упрекнуть, — продолжал настаивать Норинстан, оставив угрозы про запас.

— Может быть. Но ни Вы, ни я не испытываем друг к другу чувств, поэтому благоразумнее…

— Благоразумнее было бы выйти за меня замуж! Наша помолвка остаётся в силе, независимо от Ваших желаний. Договор подписан, обратной дороги нет.

— Скажите, зачем Вам это?

— Мы связаны обещанием.

— Но я лгала! Будучи Вашей невестой, я думала о другом, виделась с другим… Видит Бог, любой бы на Вашем месте расторг помолвку!

— Дело не только в обещании, данном нами Вашему отцу, свидетелям и Богу…

— А в чём же?

— Чёрт возьми, я не привык говорить такое! Но раз уж Вам угодно… Я люблю Вас.

— Вы любите меня? — рассмеялась Жанна. — Я Вам не верю! Да если бы и любили, то что же? Неужели Вы надеетесь, что я переменю своё решение?

— Вы выйдите за меня в любом случае. — Он не обратил внимания на её смех. — Но я хотел бы, чтобы Вы пошли к алтарю с охотой.

— К сожалению, не пойду. Я больше не считаю себя связанной словом, данным некогда под угрозой монастыря. Смиритесь, граф, и утешьтесь. Иногда судьба идёт наперекор замыслам человека. Всё будет так, как уготовлено нам волей Всевышнего.

— Волей Всевышнего Вам уготовано стать моей женой! — Не выдержав, он стукнул кулаком по столу. — Я приехал обсудить с Вами день свадьбы, но если Вы настроены подобным образом, я приму решение сам.

— А я, в свою очередь, уже приняла решение. Помолвка расторгнута, свадьбы не будет. Если желаете, я могу вернуть Ваши подарки прямо сейчас. Я не знаю, принимал ли от Вас что-нибудь мой покойный отец, но если Вы укажите мне на эти вещи, я охотно верну их…

Девушка направилась к лестнице.

— Назад! — рявкнул Норинстан. От неожиданности баронесса замерла на месте. — Чертова гордячка, я не разрешал Вам уйти! Вы станете моей женой. Волей Вашего отца и Господа Бога Вы принадлежите мне и никому больше!

— Я не вещь, я не могу кому-то принадлежать! — гордо возразила девушка. — Я в своем доме, я вольна располагать своей судьбой.

— Никто не давал Вам воли! Вы выполните волю отца.

— Нет.

— Я заставлю Вас её выполнить.

— Как? Никто, кроме Бога и моих родных, не смеет указывать мне.

— Не радуйтесь раньше времени, двуличная Евина дочь, — усмехнулся Роланд. — По законам моей родины мы уже муж и жена.

— Но я не принимала от Вас кольца! — в отчаянье возразила Жанна. Если бы брат был старше, он защитил бы её, но она одна, ей никто не может.

— Принимали. Моё обручальное кольцо. Ну так как, баронесса? Я Ваш муж?

Плотно сжав губы, она молчала.

— Значит, муж. И имею на Вас все права, которые только может иметь на женщину мужчина. И, тысяча чертей, не прочь ими воспользоваться!

Он встал. Девушка в отчаянье посмотрела на руку: на ней предательски поблёскивало кольцо. Почему её никто не предупредил? Почему она не сняла кольцо, не заперла его вместе с другими подношениями Роланда?

— Я возвращаю Вам кольцо! — крикнула Жанна.

Норинстан покачал головой.

Нет, её это не спасёт.

Она нервно огляделась по сторонам, лихорадочно пытаясь понять, где же она допустила ошибку. Но искать ее было поздно, нужно было думать над тем, как найти выход из сложившейся щекотливой ситуации. Мысли метались по голове, словно звери в клетке.

Ситуация вышла из-под контроля, и ее роль резко изменилась. Еще несколько минут назад Жанна стояла на пьедестале, а теперь стремительно летела вниз, на самое дно. Как же она могла забыть, что он не дух, а мужчина из плоти и крови? Нет ничего удивительного в том, что ему прискучило бесплодное ухаживание, и он решил добиться желаемого самым простым способом. Теперь он не жениться на ней, а честь Уоршелов будет навеки опозорена. Этого ли она хотела?

— Граф, я Ваша невеста, одумайтесь! — Баронесса предприняла робкую попытку воззвать к его совести.

— Уже невеста? Но Вы только что с таким жаром утверждали обратное. — Роланд был всего в нескольких шагах от неё.

Девушка попятилась.

— Это и есть та любовь, о которой Вы говорили? — Жанна пошарила рукой и с радостью нащупала подсвечник. Она вцепилась в него, как утопающий за соломинку. — Только троньте меня, и я…

— Выпустите коготки? Прекрасно, это куда лучше покорности. Женщины, не умеющие сопротивляться, не достойны уважения.

— Как недостойны уважения мужчины, подобные Вам!

— Увы, милая баронесса, мне приходится брать силой то, что мне не удалось получить по закону.

Он подошёл к ней вплотную и коснулся её рукой. Видя животный страх в её глазах, граф знал, что с лёгкостью справиться и с её ногтями, и с её подсвечником.

Жанна замахнулась, но справиться с сильным мужчиной не могла.

Роланд решительно шёл на штурм упорно не сдававшейся крепости.

(«Как же я истосковался по женскому телу! Какая же она гладкая, какая же у неё нежная кожа… Упругая, как у всех девушек, пахнущая молоком… Какое же наслаждение обладать ею, знать, что никто ещё не смел… Что она только моя»)

Шнуровка платья — сущий пустяк! Она легко поддавалась под его пальцами. Загнанная в угол баронесса что-то невнятно бормотала о любви, чести и христианских добродетелях.