В этом году его было решено отметить 22 декабря в пятницу после работы, точнее не совсем после работы, а немного раньше. Это было целесообразно по той причине, что Рождество начиналось в понедельник, но до этого было два выходных — а зачем немцам совмещать выходные и праздники, когда можно отдыхать и так. Обычно считается, что немцы очень мало пьют, да и едят не так уж много. К этому Андрей привык в том же Стендале и Борстеле, видя как немцы едят и пьют в кафе или гасштеттах — одна сосиска с булочкой, половина "дупелька", кружка пива и несколько сигарет (в этом ограничения не было). И всё это не спеша, размеренно. Но совсем по-другому было на вечере в честь окончания хозяйственного года — событии, на котором Морозевич присутствовал впервые. Конечно, и Стабровский, и другие руководители госпиталя, причастные к организации вечера, постарались на славу — русская хлебосольность известна во всём мире, а потому столы ломились от выпивки и закуски. А вот дальше Андрею было интересно наблюдать картину этой пирушки. О соотечественниках говорить было нечего, но те же немцы, так сказать, "на халяву", и ели, и пили так, что дай Бог каждому. И напивались они тоже прилично, и песни пели вместе с хозяевами, то, подтягивая им в русских песнях, то во всю горланя на немецком свои песни. Картина была, конечно, очень любопытная и, когда Андрей дома обрисовал её Лере (жёны служащих приглашены не были), та сначала не очень ему и поверила.

— Может быть, это ты сам напился, и тебе это всё таким показалось?

— Да где же я напился, когда я и сейчас то не пьяный. Выпивший, конечно, но не до такой же степени, чтобы ничего не соображать.

— Вообще-то на перепившего ты, и в самом деле, не похож. Но такое поведение немцев довольно странно.

— Мне оно тоже сначала показалось странным. Но те, кто празднует с немцами это событие не первый год, говорили, что это обычная картина. Немцы, расчётливы, даже прижимисты, но только в том случае, когда нужно платить из собственного кармана. А когда их угощают и не требуют оплаты, то они будь здоров — как говорят на "шару и уксус сладкий". Вот и к немцам это в полной мере относится. Ладно, вскоре они приглашают нас на празднование Нового года, кстати, с жёнами, вот там посмотрим на их поведение.

— И когда это будет?

— Ровно через неделю, тоже в пятницу 29 декабря. И отмечать этот праздник они приглашают нас в какой-то загородний ресторанчик.

— Ой, интересно будет посмотреть, как веселятся немцы, да и самим повеселиться, — обрадовалась Лера.

— Ну, они как принимающая сторона, наверное, не очень там будут напиваться.

— Да я не об этом. Напьются или не напьются — это не интересно. Просто интересно совсем другое — как именно немцы веселятся? Тоже будут ли они петь песни, как они танцуют. У вас танцы не были организованы, но в ресторане то они должны обязательно быть.

— Ладно, скоро мы всё это увидим.

Неделя прошла, как и предыдущие — не лучше, но и не хуже. По крайней мере, перед Новым годом за углём ни одна машина не пришла. И вот уже наступило 29 декабря. К этому дню во всю постарался Дед Мороз — дня три в начале недели шёл обильный мягкий снег, и вся территория госпиталя красочно преобразилась. Деревья и кусты надели пушистые белые, шубы, тулупы и шапки, которые так и искрились на солнце, а оно почти не пряталось за тучки. Такой снег, да и, вообще, такую погоду в ГДР Андрей видел впервые — ну совсем как в Союзе, только морозец совсем небольшой — всего 3–4 градуса ниже нуля. В общем, день выдался великолепным, теперь оставалось посмотреть, каким же будет его концовка. Ждать довелось не так уж долго — немцы подогнали автобус на территорию госпиталя к четырём часам вечера. Через полчаса планировался выезд, чтобы быть в ресторане не позже 17:00. Многие приглашённые собрались уже к приходу автобусов, погода была чудесная и, хотя уже начинало смеркаться, приятно было прогуляться, просто поговорить друг с другом, обменяться новостями. Приглашённых было не так уж много, в основном работающие в службе АХЧ с мужьями или жёнами. Морозевичи подошли к месту сбора в начале пятого. Леру уже неплохо знали, как в самом госпитале, так в АХЧ, но сейчас её встретили любопытными взглядами. Андрей уговорил Валерию одеть в ресторан новую шубу, когда же ёё и обновлять, как не в такой праздник. Лера согласилась с трудом. То ей было неудобно, то она боялась, что шубу в ресторане стащат. Андрей успокоил её, сказав, что в немецком ресторане это просто невозможно. И она одела таки купленную всего двадцать дней назад шубу и, конечно же, не пожалела об этом. Смотрелась Валерия Андреевна в этой шубе просто великолепно, таких восторженных взглядов она давно не отмечала. Некоторые женщины даже попросили Валерию разрешить им потрогать мех шубы и достойно оценили его.

В ресторане к приезду гостей всё было готово. Это был небольшой, но очень уютный ресторанчик вблизи шоссейной трассы примерно в 4-х км от госпиталя в районе небольшого городка Фихтенвальде. Располагался он на площадке, с трёх сторон окружённым молодым лесом. Его вид, с освещёнными окнами на фоне белоснежно-зелёных елей, был очень красивым. Как оказалось, этот ресторан принадлежал их соотечественнику, отцу которого после войны примерно в возрасте 25 лет каким-то чудом удалось остаться в Германии, женившись на немке. Его сын, уже, конечно, был только наполовину русским, но немцы всё равно считали его таковым. Ранее хозяином ресторана был старший русский, а теперь — уже младший русский, хотя он говорил на немецком языке абсолютно так же, как и они сами. Ресторан хорошо смотрелся и внутри. Гости расселись за столиками по указанным местам. Немецких сотрудников, работающих в госпитале, точнее в АХЧ, было не меньше, нежели приглашённых, хотя руководителей даже среднего звена было мало. Но это было понятно, немцы в данном случае были хозяевами и в их составе были не только лица, непосредственно контактируемые с руководством хозяйственной части госпиталя, но и ряд простых работников, правда, старшего возраста. Перед каждым клиентом ресторана стояли хорошо засервированные тарелки с закуской, даже по бутерброду с красной икрой, и, наполненый водкой, дупелёк. Шампанского на столах не было, как, впрочем, и в госпитале во время празднования окончания хозяйственного года. Всё же ещё не наступает Новый год, а идёт его только преддверие. Для женщин (для желающих) на столе стояли бутылки лёгкого вина. Курт, как старший от немцев, поприветствовал всех собравшихся, произнёс тост, и гулянье началось.

И, как оказалось, веселиться немцы умели. Если наши соотечественники становились весёлыми после пары рюмок водки, то немцы были веселы и до того — праздник на носу, значит нужно веселиться. Они шутили, смеялись, даже подкалывали друг друга и не особенно увлекались едой и выпивкой. Ели, не спеша, аккуратно, не накладывали себе гору продуктов на тарелку, а понемножку пробовали то одно, то другое. С выпивкой для мужчин, к удивлению Андрея да, как он заметил, и некоторых других была довольно странная история. В Союзе мужчины часто пили по принципу "между первой и второй перерывчик небольшой". Но как раз после первого дупелька этот перерывчик что-то затянулся — больше эти рюмочки никем не наполнялись, и бутылок с водкой на столе не было. Видя удивление других, "старожилы" таких застолий объяснили — водки больше и не будет, то есть не будет её бесплатной. Таковой была водка только в первом дупельке (так же, как и один бутерброд с икрой), а далее, если хотите пить водку — пожалуйте к буфетной стойке и пейте сколько угодно, но уже за свой счёт. В принципе многие мужчины так и поступили, направившись к этой стойке, благо она была здесь же в зале. Там все они выпили по новому дупелку и вернулись к столу. Но это было очень неудобно — вскакивать из-за стола, подходить к буфету, заказывать водку, ожидать пока каждому нальют, рассчитываться, выпивать, спешить к столу и закусывать. Тогда все союзные соотечественники скинулись, купили в буфете 3–4 бутылки водки и поставили их на стол. Теперь уже все мужчины (да и некоторые женщины — вино, как потом рассказывала Лера, было не очень вкусным) пили, не спеша, и понемногу водочку. Но, если водку приходилось покупать отдельно, то, к чести немцев, с закусками перебоев не было. Официанты постоянно ставили на столы то ли добавочные порции, то всё новые блюда. Чаще всего это делалось во время танцев.