— Просто удивительно.

Пэн ломала руки:

— Что это значит?

Тристан снова начал петь. Пэн потеряла терпение, бросилась к нему и выхватила кубок. Понюхав его содержимое, она наморщила нос.

— Какое-то мерзкое зелье. Тристан, успокойся и пойдем со мной.

Тристан погрозил ей пальцем:

— Меня зовут Морган.

Схватив его запястье, Пэн с усилием потянула его за руку. Он был слишком тяжел для нее и упирался.

— Меня зовут Морган. Священник признал это. — Он сделал паузу и фыркнул. — Я слишком умен для него. Он признался в своей лжи. И ты, Госпожа Фэйрфакс, должна попросить у меня прощения за то, что была столь глупа, чтобы сомневаться в моей чести и моей привязанности. Я хочу сейчас же услышать твои извинения.

Он вырвал свое запястье и сложил руки на груди, будто располагаясь поудобнее, чтобы услышать ее монолог.

Пэн расстроенно ахнула.

— Не сейчас, Трист…

— Морган! Морган, Морган, Морган, Морган, Морган.

Видл караулила на лестнице.

— Госпожа, я слышу крики. Нужно уходить.

Словно упрямый осел, Морган подбежал к своему сыру и повернулся к ней спиной.

— Очень хорошо. Морган. Слышишь меня? Морган. Теперь ты пойдешь?

— Может, ударить его по голове? — спросил Торнип.

— Мы не можем нести его, — сказала Пэн. — Он слишком тяжелый.

— Я жду, — сказал Тристан, обернувшись, — когда ты попросишь у меня прощения.

Пэн закрыла глаза и попросила у Господа терпения.

— Трис… Морган. Морган, мой дорогой милый лорд, я могу попросить его после того, как мы придем домой?

— Домой! — Тристан отскочил от сыра, покачнулся и сжал пальцами ее плечо. — Ты накормишь меня?

— Дюжиной жареных гусей и двумя дюжинами яблочных пирогов.

— Тогда пойду.

Верный своему слову, Тристан больше не доставлял им неприятностей. Пэн схватила его за руку и повела в зал, вниз по галерее и наружу. Они спрятались в тени, когда мимо пробегали слуги с ведрами воды. Перебежав от дерева к теням, а затем к саду, они пробрались на задний двор Мач Кутвелла. Дибблер подал им сигнал из своего укрытия в телеге с сеном у подпорной стены. Пэн услышала крики в соседнем внутреннем дворе. Их обнаружили!

Таща за собой Тристана, она помчалась через внутренний двор, ее помощники следовали за ней по пятам. Она подтолкнула Тристана к телеге. Тот взобрался на нее, а после тычка Пэн и на тюк сена.

Веревка была привязана к телеге и спускалась со стены. Сниггс ждал с лошадьми на другой стороне. Тристан вскарабкался на стену и пошатнулся. Пэн схватила его прежде, чем он упал, и он снова хихикнул.

Подгоняемый Пэн, он спустился вниз по веревке, и вскоре все они сидели верхом. Пэн крикнула Тристану держаться за седло. Она взяла поводья его лошади, пришпорила свою, и они поскакали прочь. Она оглянулась на Мач Кутвелл, но стены и внутренний двор казались пустыми.

Усмехнувшись про себя, она пожалела, что не смогла увидеть реакцию своих врагов, когда они обнаружили истинную причину ночных беспорядков. Она посмотрела на Тристана, который казался очень довольным. Его ноги крепко сжимали седло, и он держался за гриву своей лошади. Он пригнулся к спине животного, которое несло его легким галопом.

Может быть, эффект зелья, которым его опоили, исчезал. Однако он был не в том состоянии, чтобы совершить поездку в Англию. Без сомнения, поездку придется ненадолго отложить.

Она изучала ошеломленное выражение на его лице. Наполовину исполненный веселья, наполовину — злобного ликования, он, казалось, воплотился из рассказов Нэни о черных волшебниках. Она надеялась, что его разум вернется к нему не слишком скоро… не раньше, чем когда она запрет его в башне. Несмотря на его вероломство и на то зло, что он ей причинил, она действительно не хотела бить его по голове только для того, чтобы упрятать под замок.

Пэн заперла Тристана в самой высокой башне Хайклиффа, Смотровой Башне. Расположенная в задней части цитадели, это была самая отдаленная от разводного моста башня. В ней была еще одна из тех красивейших комнат, созданных предками ее матери и брошенных, когда семья переселилась на материк.

Названная Покоями Живописи, комната располагалась на самом верху башни. Её стены ее были обшиты дубовыми панелями. Более пятидесяти лет назад сюда пригласили живописцев из Италии, чтобы те изобразили четыре стихии — землю, воздух, огонь и воду, а также времена года, законы природы и тайны алхимии. Даже на потолке были изображения фантастических животных — грифонов, драконов и леопардов. В этой комнате Тристан казался на своем месте, поскольку был столь же волшебным и загадочным, как и сама спальня. Кроме того, он не мог выйти из нее.

На следующий день, когда Видл сообщила ей, что он проснулся и пришел в себя после снадобья, Пэн пошла навестить Тристана. Она взяла с собой Дибблера.

А Дибблер взял свою пику. Она отперла дверь, отдала Дибблеру свое кольцо с ключами, а затем скользнула внутрь. Тристан сидел в нише окна, пристально вглядываясь в море.

— Мои приготовления к нашей поездке быстро продвигаются теперь, когда я не должна гоняться за тобой по острову. Надо раздать очень много указаний прежде, чем я уеду, очень много проблем предугадать. Доброго утра тебе, Тристан.

Он резко повернул голову и впился в нее взглядом.

— Морган. Ты можешь с таким же успехом привыкнуть к моему настоящему имени.

У нее на мгновение перехватило дыхание.

— Ты вспомнил?

— Нет, но священник сознался и рассказал, кем я был. Я говорил тебе об этом.

— Вчера ночью ты говорил много вещей. Бессмысленных вещей.

— Так, — сказал он. — Ты все еще не веришь мне.

— Я устала от этой игры.

— А я устал быть запертым в комнатах, подвалах и темницах. Предупреждаю тебя, Пенелопа Фэйрфакс. Ты …увидишь, что я не столь терпим или сдержан, если не образумишься. Я беспокоился о твоей безопасности и берег твою гордость, но с меня хватит. Находиться здесь очень опасно, и не только для меня. Этот человек планирует заговор против Англии, и я должен узнать какой.

— Ты же говорил, что ничего не вспомнил.

— Я помню кое-что из прошлого вечера …не все. Но я только что провел ночь и день, разговаривая с французским священником, который замышляет зло против главы правительства королевы. Я надеюсь, что мне это привиделось, но по-моему, он говорил, что послал во Францию за ассассином, чтобы убить Сесила.

Пэн опустила голову и какое-то время изучала узор на деревянном полу, а затем пристально посмотрела на него.

— Матерь Божья, любезный, ты действительно считаешь меня такой наивной. Ты плетешь небылицы и ожидаешь, что я поверю в них, потому что подпала под твои чары и полюбила тебя когда-то. Вопреки тому, что ты и большинство мужчин думаете, любовь не лишает женщину рассудка. Я все еще могу думать, и мой здравый смысл подсказывает мне, что ты изобретешь любую нелепую выдумку, чтобы заставить меня освободить тебя.

Тристан выругался и одним быстрым движением выбрался из амбразуры окна. Он медленно двинулся к ней, но остановился, когда она подняла руку.

— Моя охрана за дверью. Если ты тронешь меня, у них есть приказ тебя заколоть.

— Думаешь, я обижу тебя?

— Я не знаю.

Он вздохнул и поднял руки.

— Я только хотел предложить проверку.

— Проверку какого рода?

— Послушай, Пэн, я знаю, насколько ты боишься моего змеиного кинжала, но если бы ты подержала его, то могла бы найти правду.

— Нет.

Он шагнул к ней, но она отступила к двери, и он остановился.

— Пэн, у нас мало времени.

— Нет, — сказала она, кусая губы. — Я не могу.

— Но он принадлежит мне. Ты могла бы почувствовать правду обо мне с его помощью.

Пэн прижалась спиной к двери и покачала головой.

— То, о чем ты просишь меня — рискованно.

— Я знаю, — сказал он мягко, — и я не стал бы настаивать, но я очень хочу доказать свою невиновность и помешать планам священника против Сесила.

Пэн пожевала губу. — Судно с припасами причалило. Владелец судна принес письмо от моего кузена. Он пишет, что сводный брат Королевы Шотландии, Морей,[65] поднял восстание, когда она вышла замуж за Дарнли,[66] чья мать была кузиной Елизаветы. Мария пришла в ярость и преследовала брата со своей армией до границы с Англией. Она обвиняет нашу королеву в помощи своему брату и его союзникам и угрожает преследовать его и в Англии. Тристан, может начаться война.