— Тристан.

Повернувшись, он обнаружил рядом со своим лицом лицо священника и усмехнулся.

— Я — Тристан? Я думал, что мы решили, что я — Морган. Так который из них?

— Merde.[54] Я надеялся, что Вы притворяетесь, mon amour.[55] Иначе какая от Вас польза?

— Мне нравится твой крест, — сказал Морган, качая ногой, свисавшей с подлокотника стула. Он кончиком пальца коснулся креста. — У меня есть кинжал похожий на него.

Жан-Поль помедлил, затем оттолкнул руку Тристана.

— Non,[56] мой одурманенный друг, кинжал мой. Dieu,[57] я хотел убить Вас в течение многих месяцев, и я с радостью сделаю это.

— Кинжал был в моем сапоге. Пэн сказала мне.

— Вы забрали его, когда я напал на Вас в той гостинице на шотландской границе. Будьте вы прокляты, не говорите мне, что Вы этого не помните. Я почти перерезал Вам горло, пока Вы спали. Как Вы думаете, откуда я узнал о вашем шраме? Я видел его в лунном свете перед тем, как выпрыгнул из окна.

— Какой шрам?

Караульный приблизился.

— Мне дать ему еще зелья, monseigneur?[58]

— Non, Генри. Нет необходимости. Он потерял память. Какое-то проклятие висит над моими отношениями с молодыми шпионами Секретаря Сесила. Кардинал желает сделать одного из них своим человеком, но я боюсь, что ими не так легко управлять. А этот чуть не стоил мне жизни. Не так ли, Anglais? Non, этот должен умереть, но я не могу удержаться от желания поиграть с ним и насладиться вкусом мести.

— Я хочу есть.

Голос Жан-Поля внезапно стал выше, когда он выругался.

— Le bon Dieu,[59] какое удовольствие в вашем убийстве, если Вы ничего не знаете о нашем прошлом? В течение многих месяцев я ждал шанса понаблюдать за Вашими мучениями. Я должен был использовать микстуру на Вас, чтобы узнать правду, но теперь Вы веселитесь как ребенок с конфетами, и без Ваших воспоминаний…

— Хммм? Мои воспоминания? Тогда расскажите мне часть правды.

— Божья задница, Вы не можете, по крайней мере, хоть что-то вспомнить? Вы преследовали меня от Англии до Шотландии и обратно. И Вы нашли меня в Холирудском дворце,[60] поговорив с этим бедствием — шотландским министром.

Тристан начал завязывать шнуровку на своей рубашке.

— С кем?

Стиснув челюсти от расстройства, Жан-Поль, казалось, не слушал.

— Я никогда не узнал бы, что Вы были там, если бы его любовница не увидела Вас, — пробормотал он. — Но Вы слышали, не так ли? Вы слышали об убийце, прибывшем из Франции, чтобы убить Сесила, и именно поэтому Вы попытались выбросить меня из окна и забрызгать моими кишками твердые шотландские камни мостовой.

— Божье дыхание, — сказал Тристан, тихо посмеиваясь. — Мне не нравятся воспоминания, что ты даешь мне. А ты лепечешь и чуть пищишь, в то время как я умираю от голода. Я хочу жареного гуся и каплуна, и пять или шесть вишневых пирогов.

Жан-Поль вышагивал перед ним вперед-назад, его смятение отражалось в резкости его движений и в пальцах, запущенных в волосы.

— Как глупо. Мы, два заклятых врага, на этом захолустном островке ждем прихода ассассина,[61] а Вас это ничуть не заботит. Если бы ваши мозги были при Вас, Вы попытались бы убить беднягу. — Священник сделал паузу, чтобы взглянуть на Моргана. — Вы прежний нравились мне больше.

— Прости, что заставил тебя так страдать, — сказал Морган.

Он усмехнулся Жан-Полю, а затем зевнул. Священник вскинул руки:

— Я допустил ошибку, напоив Вас зельем, но я был так уверен, что Вы лжете. — Жан-Поль подошел ближе, чтобы посмотреть Моргану в глаза. — Dieu, как же я хотел видеть Ваше лицо, когда сказал бы Вам, что я здесь для того, чтобы передать моему соотечественнику информацию о местонахождении госсекретаря Сесила, любимого и самого ценного министра Королевы Елизаветы.

— А я бы хотел какого-нибудь вина. Иисусе, с меня хватит эля Пэн. Она не говорила, но я полагаю, что она не может позволить себе вино. Боже, мой желудок столь же пуст как голова Дибблера. Я до смерти хочу что-нибудь съесть.

Жан-Поль выпрямился и ударил Моргана наотмашь по щеке. Голова Моргана резко откинулась назад, но он быстро вернул ее в прежнее положение. Рукой он коснулся крови в уголке рта.

— Mon amour, Вы весьма скучны в таком состоянии. Я предпочитаю видеть Вас в своем уме, плюющим на меня и жалеющим для меня глотка воздуха.

— У меня замечательная идея, — сказал Тристан, слегка промакивая кровь на своем лице. Он начал хихикать. — Давай съедим Марджери.

Жан-Поль закатил глаза, наклонился и резко поставил Моргана на ноги. Морган пошатнулся и качнулся назад, но священник поймал его руку и помог ему удержать равновесие.

Рассматривая своего пленника, Жан-Поль пробормотал:

— Слушай меня, будь ты проклят. Я действительно собираюсь убить тебя.

— Но я голоден!

— Sacré Dieu.[62]

Морган посмотрел сверху вниз на Жан-Поля.

— Не стоит богохульствовать, священник. — Его колени подогнулись, и он ухватился за Жан-Поля.

Охранник Генри схватил другую руку Тристана.

— Мне заколоть его, monseigneur?

Жан-Поль покачал головой и вытащил змеиный кинжал. Голова Тристана дернулась из стороны в сторону, и он показал на оружие.

— Вот он. — Он обхватил рукой клинок, когда Жан-Поль прижал его к сердцу Тристана. Он посмотрел на священника. — Я говорил тебе, что у меня был кинжал похожий на твой крест.

— Отпусти его, — сказал Жан-Поль. — Будет легче.

Морган рассмеялся и выпустил лезвие. Он перевел взгляд с кинжала на неулыбчивое лицо священника. Задумчивая улыбка кривила его губы.

— Ты собираешься убить меня, Жан-Поль? — прошептал он.

Наступила полная тишина, в то время как Морган продолжал улыбаться священнику склонив голову набок, как будто прислушиваясь к едва слышной музыке. Кинжал змеи, прижатый к его дублету, отвлек его. Он перевел взгляд с него на Жан-Поля и снова улыбнулся. Лезвие исчезло.

— Не думаю, Anglais.

— Тогда накорми меня.

— Дьявол тебя забери, — сказал Жан-Поль, подводя Тристана к двери. — Будь мы на английской земле, я не стал бы рисковать, оставляя тебе жизнь, но так как мы находимся на этой изолированном островке посреди моря, я могу подождать, чтобы увидеть, как ты умираешь в менее веселом расположении духа.

— Еды, а затем распутную девку.

— Ты ложишься спать. — Жан-Поль выпроводил Моргана из палаты. — А затем, когда убийца приплывет в Англию, я собственноручно придумаю для тебя самую страшную смерть.

— Я не хочу ложиться спать. Я возвращаюсь к Пэн. Она обошлась со мной не очень хорошо, и я собираюсь сказать ей, что это ты — священник, и ей придется просить у меня прощения. У меня есть целый список вещей, которые она может сделать, чтобы принести извинения, очень приятных вещей.

— Ложись спать, а позже ты умрешь, mon amour. Только помни: Dulce et decorum est pro patria mori.[63]

Морган рассмеялся снова.

— Что?

— Сладостно и почетно, Морган Сент-Джон, умереть за свою родину.