В этот момент поезд останавливается у пустынной станции, и Лора видит, как буржуа в желтом пальто одним прыжком поднялся со своего места. Еще более проворный W успел поднять горизонтально левую ногу и, не сгибая колена, уперся пяткой о край противоположной скамьи, чем преградил дорогу Бен Саиду. Три двойные Двери вагона открываются одновременно, приведенные в действие машинистом, сидящим в голове состава, при помощи устаревшей грохочущей системы автоматического управления. Но на перроне никого нет, равным образом никто не выходит из вагонов — по крайней мере, из тех, что находятся в непосредственной близости. Бен Саид, сделав безуспешную попытку оттолкнуть ногу молодого негодяя, решается прибегнуть к способу менее достойному, но более эффективному, а именно — просто перешагнуть через препятствие.

Едва ему удается совершить необходимое для этого движение, как подросток, сунув руку за пазуху куртки, достает из внутреннего кармана предмет, в котором пассажир без труда узнает нож с выстреливающим лезвием. Ошибиться невозможно, поскольку финка недолго остается закрытой: нажатием тренированного пальца приводится в действие пружинный механизм, и из костяной ручки выскакивает, угрожающе нацелившись на желтое пальто, блестящее, остроконечное, отточенное лезвие, произведя щелчок, отчетливо напоминающий звук падающей вниз задвижки на стеклянной двери несколькими мгновениями раньше. „Кретин“, тихо говорит Лора самой себе, именуя так не Бен Саида, а юного W, которому, в соответствии с выработанной заранее программой, надлежало использовать совсем другие средства убеждения, дабы уговорить своего визави остаться в вагоне.

Бен Саид, колеблется, посматривая то на нож, то на открытую дверь, то на перрон, так и оставшийся пустым; затем он исподтишка оглядывает подростка, чтобы определить совокупную степень его решимости, глупости и преступных наклонностей. К несчастью, на розовом детском лице не отражается ровным счетом ничего: ни каких-либо чувств, а также ни малейшего проблеска мысли. Двойные двери с протяжным скрипом едут навстречу друг другу, затем с резким стуком захлопываются, и Бен Саиду остается только сесть на свое место. Юноша, словно бы у него никогда не было намерения убить или припугнуть одинокого пассажира, небрежно снимает с лавки все еще напряженную ногу и опускает ее на пол, а потом начинает ковырять в зубах острием ножа — зрелище настолько невыносимое, что Бен Саид предпочитает вновь опустить глаза на желтые полы из синтетической ткани, которые тщательно разглаживает на коленях.

С прежним неторопливым тщанием W закрывает нож и засовывает его обратно, во внутренний карман кожаной куртки. Затем кладет левую ладонь на медную ручку за своим плечом и поднимает задвижку: та опускается на место с клацанием карабинного затвора, отчего Бен Саид вздрагивает всем телом. Он поднимается и, изумляясь неожиданной легкости своего предприятия, быстро делает шаг к центральному проходу, чтобы перейти в заднюю часть вагона. Он как раз успевает заметить в самом конце, за прямоугольным стеклом, хрупкую подвижную фигурку Лоры, которая тут же прекращает жестикулировать и бросается в сторону, на металлическую площадку, куда отважилась выйти на время остановки поезда на пустынной станции.

Состав, идущий теперь на большой скорости по изогнутому туннелю, сотрясается так неожиданно и резко, что Бен Саиду приходится держаться за вертикальные никелевые перекладины, предназначенные именно для этой цели. Вскоре еще более сильный рывок вынуждает его сесть, и он вновь занимает скамейку по ходу поезда, но уже в середине вагона. Он спрашивает себя, не свалилась ли вниз девочка, которая явно хотела перебраться в другой вагон, чтобы избежать преследования, возможно, со стороны сексуального маньяка, уже успевшего частично осуществить свой гнусный замысел, не упала ли эта тоненькая девочка в разорванном нижнем белье на пути вследствие тряски, несомненно, гораздо более ощутимой и опасной на узкой железной платформе, соединяющей два вагона.

Упомянутый маньяк, получивший от завсегдатаев этой линии романтическое прозвище „Вампир метрополитена“, впрочем, хорошо известен полиции, которая регулярно публикует отчеты о его преступлениях: он уже успел изнасиловать, а затем убить (иногда убить, а затем изнасиловать) двенадцать девочек тринадцати-четырнадцати лет, и это только с начала учебного года; ужасающие подробности этих злодеяний излагаются в рапорте с поразительной точностью и объективностью. Собственно, обыкновенные следователи никогда бы не смогли описать в деталях муки, перенесенные жертвами, учитывая, что обычно от них мало что остается, если бы сведения не поставлялись самим преступником. Это и в самом деле оказалось чрезвычайно удобным для всех, поскольку личность означенного субъекта была установлена давно: фамилия, имя, инициалы, различные адреса проживания, профессиональная деятельность и распорядок дня.

Он не был арестован, предан суду и казнен на электрическом стуле лишь потому, что является штатным агентом муниципальной сыскной службы; кроме того, он возглавляет отдел осведомителей в недрах одной террористической организации и руководит кафедрой криминальной сексологии, организовав нечто вроде вечерних революционных курсов. По этой причине он избирает свои жертвы среди дочерей банкиров с Уолл-Стрит, которые излишне мешкают с выплатой добровольных ежемесячных взносов в кассу организации. Статистические данные о смертности вследствие несчастных случаев среди девочек этого возраста показывают, что снисходительность городской полиции по отношению к маньяку, в сущности, наносит меньший урон, нежели морские купания, туристические маршруты в Скалистых горах, каникулы в Европе, необходимость переходить три улицы, чтобы вернуться из школы, а также масса других занятий, которые никто и не думает запрещать. Лишь одно обстоятельство покрыто тайной: каким образом попадают в метро в ночные часы эти дети, если за ними, как правило, очень бдительно присматривают и если в их распоряжении имеются роскошные автомобили, как с шофером, так и без, что позволяет им совершать все необходимые перемещения, не прибегая к помощи муниципального транспорта?

Вот и эта светловолосая девочка, только что подвергнутая экзекуции, была племянницей и единственной наследницей могущественного финансиста, о котором доминалось прежде: этот человек живет на Парк-Авеню, между Пятьдесят шестой и Пятьдесят седьмой улице, в квартире, оборудованной во вкусе миллиардера-авангардиста. Я уже излагал, в частности, историю красивой рыжей шлюхи, первоначально посланной к ему в качестве приманки, дабы добиться выплаты налога более гуманными средствами.

— Вы сказали, что девочка вышла на металлическую платформу между двумя вагонами во время остановки езда на предыдущей станции. Значит, в тот момент, когда Бен Саид встал со своего места, ее вовсе не преследовал сексуальный маньяк, которого вы, очевидно, только сейчас выдумали…

— Да нет же! Ее преследовали и даже более того, как [узнаете из моего рассказа. Но юноша в черной куртке, обозначенный в рапорте буквой W, не сумел этого понять. Ему представлялось, что своими резкими жестами, сначала изнутри другого вагона, а затем в промежутке между ними, девочка показывает, что именно следует предпринять в отношении пассажира в желтом пальто из верблюжьей шерсти. Ведь эти нервные движения рук и головы были такими быстрыми и неясными, что невозможно было уловить их смысл. В реальности же это являло собой беспорядочное смешение криков о помощи отчаянной борьбы с насильником. Равным образом, мальчик не заметил, из-за своей удаленной позиции и двух застекленных дверей, а также по причине очень слабого освещения на железной платформе между вагонами, что одежда девушки, разорванная от талии до колен, окровавлена и что кровью залиты как шея, так и правая рука.

— Что делал в это время другой подросток?

— Какой подросток?

— Тот, что обозначен в рапорте буквой М.

— М не пошел с ними в этот вечер. Он остался дома, чтобы посмотреть по телевизору познавательную передачу о черной Африке.