После смерти Великого князя Дмитрия Московского начался конфликт между потенциальными его наследниками — Владимиром Андреевичем Серпуховским и Василием Дмитриевичем Московским. Второй из них, справедливо опасаясь военных талантов дяди, успешно попытался "подкупить" остальных сильных князей. В частности Сестрорецкому князю был обещан (и передан в 1390 году) Звенигородский удел.
С этого момента начинается очередной этап усиления язычников. Палач сумел присоединить к своему княжеству владения на юге Руси — Тулу, Мещеру, Звенигород, вспомнил о бывшем владении Городцом и озвучил претензии на него и (это пожалуй главное) снова получил поддержку в Орде. В этот момент в ней снова активизировалась религиозная борьба. Против внедрения мусульманской культуры выступила Сибирь, представленная группой мангутских "талба", опиравшихся на "9 туменов, большей частью неверных", "…язычников, безжалостных и злобных, с 12 огланами Джучиева рода…". Именно эта группировка была опорой Тохтамыша, и именно с ними язычники договорились без всяких проблем. Русские не приняли участия в битве на Кондурче (между Тохтамышем и Тимуром), но сыграли активную роль в последующей войне, напав в 1391 и 1392 годах на земли Белой Орды и тем самым не дав Едигею возможности помочь сначала Бек-Булату, затем Темир-Кутлугу.
В ходе этого конфликта татары разорили поселения язычников на Иртыше и дважды осаждали крепость Ольту (неудачно, что и не позволило им уничтожить сестрорецкие владения в Сибири).
Плату за эту войну Игорь получил летом 1392 года, вместе с Василием Московским приехав в Сарай (впервые после смерти своего деда). В ходе этой поездки ярлыки на Нижний Новгород и Муром были переданы Московскому князю, а на Городец и Мещеру — князю Сестрорецкому. Существование Великого княжества Суздальского де-факто прекращалось (от него оставался только Суздаль).
В 1393 году состоялась очередная война между Новгородом и Москвой. Как обычно Сестрорецкое княжество приняло в ней участие на стороне Москвы. Это решение было очевидно неудачным, поскольку весь корпус амазонок и большая часть храмовников еще не успели вернуться из Сибири. В результате новгородцы захватили и сожгли Черную крепость, разграбили земли западнее Двины и осаждали Белозерск. Ситуация выровнялась только после подхода основных языческих сил. Это послужило одной из причин (наряду с успешными действиями московских войск на главном направлении) заключения мира по которому Новгород признал власть Великого князя и митрополита, выплатил Москве контрибуцию в 350 рублей и вернул Палачу Черную крепость.
Можно сказать, что эта война сыграла позитивную роль для язычников, несмотря на все неудачи. Разоренные земли не позволяли проводить активную внешнюю политику и Сестрорецких войск в 1394 году не оказалось на Тереке (когда Тимур сокрушил Тохтамыша). Существует версия, что некоторые отряды все-таки были отправлены на юг, но она основана на косвенных фактах. После поражения Тохтамыша некоторые из самых непримиримых врагов Тимура укрылись во владениях Палача. В первую очередь это относится к Актау и Утурку (первый ушел сам со всеми воинами, второй отослал на север семью, которая осталась в Сестрорецком княжестве после его смерти).
Летом 1395 года войска Тимура вышли к границам Руси. Основные его силы в августе взяли Елец, один из отрядов неудачно штурмовал Тальту. В силу неизвестных причин он не стал продолжать наступление и неожиданно повернул на юг. Возможно причина была божественной (молились и православные — история с Иконой, и язычники), возможно — побоялся столкновения с объединенной армией Руси, возможно — не увидел на Руси добычи для своей армии, возможно — просто испугался осенней распутицы (пожалуй, это наиболее вероятный вариант).
Междоусобная война в Степи затянулась на несколько лет. В 1396 году определилась сильнейшая группировка (Едигей и Темир-Кутлуг), а в 1398 году Тохтамыш отказался от претензий на самостоятельность.
Сразу после ухода Тимура активизировался Витовт, уже в сентябре 1395 года захвативший Смоленск. Попытка Олега Рязанского отбить его в том же году была неудачной. Однако, уже следующей весной объединенные рязанские и языческие войска взяли Любутск. И снова Палач пошел на конфликт с Московским князем, который был против этого захвата.
В этот период происходит смена союзов. Тохтамыш договаривается с Витовтом, а сильнейшие русские князья — с Темир-Кутлугом и Едигеем. В первую очередь речь идет о Рязанском, Сестрорецком, Серпуховском и Галичском князьях. При всех своих конфликтах (Владимир Серпуховской был врагом Олега Рязанского после поражения 1385 года, а Юрий Галицкий — врагом Игоря Сестрорецкого после истории с Звенигородом Черниговским в 1390 году) они в первую очередь были врагами Литвы и смогли не только договориться, но и достаточно эффективно нейтрализовать действия Великого князя Василия Дмитриевича Московского (точнее — его супруги Софьи Витовтовны).
В 1396–1398 году Тохтамыш неоднократно пытался закрепиться в Крыму, но неудачно.
В результате он окончательно становится подручником Витовта, обещая ему очень многое — в частности "русский улус".
То, что великое государство окончательно перестало существовать, было осознано на Руси далеко не сразу. Тем более что вскоре в степи появился новый хозяин, смещавший и ставивший ханов по своему изволению, — Едигей (Идигу), оказавшийся, со временем, в чем-то и пострашнее Тохтамыша. И понять, что это все равно конец, что корень дерева подрублен властным Тимуром, что степная держава отныне не поднимется никогда и будет лишь рассыпаться все более и более, — понять это было трудно. Хотя новые русские (и особенно — московские) политики уже не заглядывали в рот ордынским ханам, ловя каждое их желание, и дань временами вовсе переставали давать, но все же еще надолго (почти на столетие) хватило степной грозы. И еще через полстолетия (с взятием Казани) можно стало сказать, что Русь окончательно справилась с Ордою, а точнее — сменила её на просторах Евразии.
И именно в силу инерции мышления русские князья по-прежнему ориентируются в первую очередь на Орду. И именно эта "инерция" и приводит к таким оригинальным альянсам.
Тем временем на Руси продолжаются и иные конфликты. В 1397 году началась очередная война Москвы и Сестрорецка против Новгорода. Необходимо признать, что новгородские бояре безошибочно выбрали момент для неё. Воспользовавшись тем, что Палач оказался без союзников (Олег Рязанский никогда не вмешивался в северные "разборки", сосредоточившись на Литве и Орде, Василий Московский "рассорился" с Сестрорецким князем, а Юрий Галицкий не помог в силу давней вражды), они направили против язычников все свои войска и подвергли их западные земли разгрому. При этом они смогли перетянуть на свою сторону некоторых вожаков той профессиональной вольницы, которая охраняла купцов и самостоятельно занималась объясачиванием инородцев (с подобными грабежами князья-язычники боролись упорно и последовательно, чем и отталкивали от себя многих лихих бойцов). В данном случае речь шла об Иване и Анфале Никитиных. И если первого амазонки смогли разбить очень быстро, то его брат воевал против Сестрорецких князей до 1409 года, отвлекая на себя значительные силы.
Вообще, ставка на амазонок в вооруженных силах привела к интересным и неоднозначным результатам. Так, в частности, высвободилось большое количество мужчин, занимавшихся предпринимательством и освоением новых земель. Но обеспечивая развитие княжества, они также выполняли роль оппозиции, поскольку на некоторые должности могли попасть только амазонки или священнослужители.
Естественно, что многие из этих мужчин выступали против режима. А наиболее активной и опасной их частью были "свободные наемники", не ставшие постоянной купеческой охраной. Поколением раньше их вожаками стали сестры Утмаровы (несмотря на свой пол), которые и обеспечили их лояльность в ходе войны с Ордой и после неё (критический момент, когда храмовники и амазонки были малоэффективны из-за больших потерь). В начале 15го века эта вольница в большинстве своем поддержала Анфала. К счастью для Сестрорецкого князя они были все-таки слишком разрознены.