– Шон…

– Не надо. Пожалуйста, не надо, – прошептал он. Не хотел он ни извинений, ни заверений, ни просьб.

– Хорошо. Забудем последние пять минут.

– Да, – тихо согласился он и немного виновато улыбнулся, потому что поделиться ему было уже нечем.

– Расскажи мне о Ники, – попросила я, чтобы сменить тему, но Шон опять напрягся.

Я мысленно взвыла, ну как же с ним иногда сложно! Лиан, почувствовав мой эмоциональный всплеск, показался в дверях и неодобрительно осмотрел сидящего на пуфике возле моих ног инкуба и меня, нервно сжимающую подушку.

– Да перестань ты трястись, – сварливым тоном обратился он к Шону. У меня упала челюсть, за весь этот сумасшедший день я еще не потеряла способности удивляться.

– Ники еще три раза «обменивалась» с волком, – продолжил он. – А когда Пати спросила, знает ли она, что делает, созналась, что хочет стать перевертышем, и предложила себя в слуги. Пати согласилась. Потом Ники и волк до чего-то договорились и смылись.

Шон превратился в камень, пока Лиан выкладывал факты.

– Так что рассказывай все как есть, – закончил флерс и пристроился на подлокотник кресла напротив нас.

Шон вздохнул, набирая воздух, и по связи проскочило понимание, что он не знает, с чего начать.

– Почему Ники боялась, что я сделаю ее рабом? – спросила я.

– Потому что была в рабстве, – с готовностью ответил Шон, – когда я ее нашел. Ее хозяин был редкостной тварью, он совершил ошибку, забредя на нашу территорию. Он дал повод, позволив себе непочтительность к госпоже Элейни. Это был единственный раз, когда я выполнял работу палача с удовольствием.

– Почему?

– Что?

– Почему в тот раз ты выполнял работу палача с удовольствием?

– Он скармливал Ники волкам и вампам.

Я в ужасе уставилась на него.

– Подожди… Подожди… Ты хочешь сказать, что вампы жрут divinitas? То есть то, что инкубы и суккубы «кончились», их не остановило и они… жрут слабых filii numinis?

– Ну да. Слабых красных и зеленых. Всех, в ком есть сила, которую они могут переварить. Вампы работают над собой, над своим видом.

– В отличие от деградирующих filii numinis, – закончила я его мысль.

– Не все деградируют, – возразил он из страха, что я разозлюсь. Шон всё время боится, что я впаду в гнев… Видать, Элейни была слегка истеричной особой.

– А волки? Шон, волки… И ты после этого отправил Ники к Тони? – устало спросила я.

– Она практически ничего не помнит о времени своего рабства. Но вампы вызывают в ней ужас, а волки нет. Да и…

Он замолчал, оборвав мысль на полуслове.

– Они поженятся? – вдруг спросил Лиан.

– Кто? – немного раздраженно поинтересовалась я, не уследив за поворотами нашей сумбурной беседы.

– Ники и Тони, – как ни в чем не бывало, ответил флерс.

Я уставилась на Шона, испугано изучающего меня.

– Они поженятся? – это уже я спросила.

– Если вы разрешите, – тихо ответил он.

Так. Стоп. Надо все хорошенько обдумать…

– Шон, отчего ты трясешься опять? – не выдержала я. – Ты вновь проявил инициативу, да? Разбитной ты мой!

– Я не думал, что всё будет столь быстро…

– А что ты думал?

– Что Ники поможет ему перестать быть волком, и он станет divinitas-оборотнем, и что при этом она сама научится оборачиваться. Я думал, на это уйдут годы.

– И каковы ее успехи?

– Она уже легко меняет свое тело… свою внешность.

– Насколько быстро?

– За минуты.

– Умничка, – со вздохом констатировала я. Моя мутация в брюнетку а-ля Моника Белуччи длилась не один день.

Тут меня прорвало:

– Что ж вы все такие эксклюзивные на мою голову!? Лиан – перворожденный принц флерсов! Ты – тысячелетний инкуб с мозгами Макиавелли! Хотя должен быть не умнее собаки! А ты – кошки! – ткнула я в Лиана. – Тони – оборотень-бывший-волк! Ники – я-быстро-всему-учусь-и-все-схватываю-на-лету! Венди! Ой, нет! Венди мне не слуга, она лишь вассал, как и другие беженцы из Майями.

– Ты и сама эксклюзивная, – пожав плечами, ответил Лиан. – Чему ты удивляешься?

Шон, пытавшийся справиться со своим незатухающим страхом, пока я кричала, в оторопи уставился на Лиана. Проигнорировав слова флерса, я мягко спросила:

– Почему ты так меня боишься, Шон?

Он закрыл глаза, собираясь с мыслями: сейчас он был пуст, и ему тяжело было думать.

– Я боюсь совершить ошибку. Я знаю, что могу ее совершить, и мне страшно. Страшно потерять вас, ваше доброе отношение, страшно вызвать ваш гнев. Мне никогда не было так хорошо, как эти недели, и я дико боюсь потерять то, что есть, – еле слышно ответил он.

Лиан не был бы флерсом, если бы не попытался в эту минуту как-то поддержать Шона – он положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. Инкуб с удивлением посмотрел на него, потом перевел взгляд на меня и… Произошло невозможное. Его сердечный vis-центр озарился маленькой белоснежной вспышкой.

– Свет и Тень! – вырвалось у меня.

Шон прижимал руку к груди, из глаз катились слезы.

– Что со мной? – он переводил взгляд с меня на Лиана, но мы не спешили отвечать – сами не могли поверить в происшедшее.

– Я… Я полон?

– Ты вспыхнул, – наконец произнес Лиан. – Сгенерировал. Это бывает.

– Но не с инкубами, – возразил Шон.

– Ну, так ты и не инкуб. Ты непонятно что на основе инкуба. Я ведь тоже не совсем флерс.

– Супер-эксклюзив, штучная работа в единственном числе, – немного истерично рассмеялась я. – Ох, может, хватит на сегодня, пора закончить этот день свершений и открытий. Завтра будем со всем разбираться.

– Угу, я пойду спать, – и Лиан, зевнув, как ни в чем не бывало пошел к себе. – Всем хорошей ночи, – донеслось из коридора.

Шон, еще не привыкший к таким скачкам в поведении флерса, опять выглядел ошарашенным.

– Уйдешь или останешься? – спросила я его. Он открыл рот, чтобы произнести «как вы хотите?» – я ясно «услышала» это по связи, но увидев на моем лице недовольство, остановился и, подумав, сказал:

– Я полон. Кормиться мне не надо. Я бы хотел остаться.

– Ну, тогда диванчик твой.

– Вы позволите мне вас разбудить?

Я улыбнулась.

– Лиан не позволит, это его привилегия.

– А потом? После завтрака?

Я пожала плечами.

– Видно будет.

Упав на кровать, я зарылась в подушки, предвкушая, что оставлю этот сумасшедший день позади, и тут раздалось басовитое и требовательное «Мэу!».

О Свет и Тень!

– «Шон, впусти ее» – встать я уже просто не могла и попросила инкуба, зная, что тот не спит.

Кисс неспешно прошла в приоткрытую дверь и так же размеренно залезла на кровать, прошла по мне и устроилась у меня на голове.

– «Хорошо, что она такая легкая», – было последней мыслью этого дня.

Утром Лиан разбудил меня, как обычно, а вот дальше все пошло верх дном. Кисс вмешивалась в наш vis-обмен, играла с потоками силы, как кошка с клубком, а при попытке депортировать ее из комнаты поднялся вопль убиваемого. Я не выдержала и не донесла ее до двери, уронив на пол. Кисс так и осталась лежать, где ее уронили, изображая жертву хозяйского произвола.

Когда мы с Лианном закончили, он ее тут же подобрал и принялся тискать и подкармливать. Кисс брала от него светло-зеленую силу, розовой у нее было предостаточно – натянула с меня, пока я спала. Хорошенький фамилиар, вапирствует и браконьерствует, пока хозяин спит. Вот уж мало мне было проблем в жизни.

Выйдя из спальни, я подивилась странным ароматам, доносившимся из кухни.

– «Инкуб завтрак готовит», – кисло пояснил Лиан. Пришлось его обнять и чмокнуть, уверяя, что лучше его печенья и компота все равно ничего нет и быть не может.

Шон возился на кухне, и опять мордашка молодого Бреда Пита казалась неудачной прозрачной маской. Уверенные, несколько театральные жесты так и кричали о выходце с ближнего востока, а довольная и немного лукавая улыбка выдавала совсем не юный возраст.

– Кофе. И… к кофе.

Это от сладости шли такие соблазнительные запахи. Десерт был тягучим, невероятно сладким и невероятно вкусным. Его хотелось есть и есть. Значит, и Шон умеет насыщать пищу своей силой, когда готовит. Лиан, смешно принюхавшись, сгреб десерт прямо пальцами и, пристроившись рядышком, принялся есть с руки. Я-то знала, что вид у него при этом, прямо скажем, полного идиота, а Шон такое зрелище видел впервые. Ничего, пусть привыкает.