Прошло совсем немного времени — и все крысиное полчище исчезло. Оно будто испарилось. Пораженным ленинградцам открылась совершенно пустая улица с выскобленным до блеска асфальтом.
Осажденному городу в то время как никогда необходим был сказочный юноша с флейтой, способный увести за своей неприхотливой музыкальной мелодией из города всех крыс. Жизнь, увы, не красочная сказка, а суровая и жестокая порой реальность.
Война накормила крыс трупами и прославила на весь белый свет крысиные пиршества на Волховском фронте, защищавшем Ленинград. Крыс пытались давить танками, но они смело вскакивали на броню, своими телами закрывали амбразуры и все отверстия. Если танкисты открывали люки, то крысы вскакивали внутрь машин. Военные не справлялись с хвостатой армией фюрера. Крысы старались не покидать передний край фронта, где трупы были поупитанней.
С крысиным войском в Ленинграде боролись истребительные отряды, да и лютые морозы спасли город от неизбежных в подобной ситуации эпидемий чумы. За свою короткую жизнь (длиной в две зимы) одна крысиная самка плодит миллион крысят в потомстве размером с горох. При идеальных условиях самка и самец производят триста пятьдесят миллионов крысят. Они давно задавили бы людей, если бы сумели наладить примитивную акушерскую помощь. Выживают ведь немногие — «всего» одна тысяча.
В блокадном Ленинграде практически не осталось кошек. Писатель Леонид Пантелеев (один из соавторов книги «Республика ШКиД») записал в блокадном дневнике в январе 1944 года: «Котенок в Ленинграде стоит 500 рублей (килограмм хлеба тогда продавался с рук по 50 рублей. Зарплата сторожа составляла 150 рублей)».
Блокадница Кира Логинова вспоминала, что «…тьма крыс длинными шеренгами во главе со своими вожаками двигалась по Шлиссельбургскому тракту (проспекту Обуховской обороны) прямо к мельнице, где мололи муку для всего города. В крыс стреляли, их пытались давить танками, но ничего не получалось, они забирались на танки и благополучно ехали дальше. Это был враг организованный, умный и жестокий…».
Все виды оружия, бомбежки и огонь пожаров оказались бессильными уничтожить эту «пятую колонну», объедавшую умирающих от голода блокадников. Вместе с тем ленинградцы за самую страшную зиму 1941–1942 года съели всех кошек. Очевидцы вспоминали, как весной 1942 года худые милиционеры охраняли едва ли не единственную в городе кошку…
Как только в апреле 1943-го удалось частично прорвать блокаду и проложить от Шлиссельбурга до Морозовки железную дорогу, связывающую Ленинград с Большой землей, одним из первых стратегически важных грузов, последовавших по этой ветке, были… кошки. В постановлении за подписью председателя Ленсовета говорилось: «Выписать из Ярославской области и привезти в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек». Ярославцы не могли не выполнить стратегический заказ и наловили нужное количество дымчатых кошек, считавшихся тогда лучшими крысоловами.
Ценой больших потерь со своей стороны кошки сумели отогнать крыс от продскладов, но уничтожить полностью крысиное воинство им оказалось не под силу. Таким образом, блокада Ленинграда была окончательно снята не в январе 1944 года, как пишут в учебниках истории, а несколько позже, когда кошки восстановили относительный порядок.
Крысы всеядны и едят всё — простыни, обувь, книги, кожу, кости, кору деревьев. Своими крепкими зубами крысы прогрызали даже свинцовые трубы. Убыток от этих вредителей невероятно велик. Однажды американцы провели дорогостоящий эксперимент. На два месяца предоставили продуктовый склад в полное распоряжение крыс. Те съели 14 тонн муки, 200 тонн сахара, все пачки с лапшой и макаронами вместе с упаковочным картоном, испортили сотни мешков кофе.
Если крысу загнали в угол, то она дерется с отчаянной храбростью. Она даже может броситься на собаку: вцепиться ей в нос и болтаться на нем, словно пиявка. Ум крыс поражает. Вот, например, как крысы перетаскивают куриные яйца из мест, где их спрятала хозяйка. Одна крыса ложится на спину, вторая вкатывает ей яйцо на грудь и затем тащит ее за хвост. В это время лежащая на спине крыса крепко держит лапами яйцо, чтобы не выронить его и не разбить.
Человек боится крыс, и в то же время ему всегда интересно узнать о них побольше. Книги и фильмы-«ужастики» о крысах пользуются неизменным успехом. В них фигурируют крысы-мутанты, достигшие размеров собаки (впрочем, гигантская африканская крыса и так достигает метра в длину). Мутировавшие крысы необыкновенно умные и одновременно кровожадные создания.
С небольшой заметки А. Кузнецова в начале 1990-х годов начался миф о гигантских крысах в московском метро. Данная заметка — чистейший вымысел, но люди так готовы поверить в крыс-чудовищ, которых боятся, что, может быть, они и существуют.
«…Я понимал, что, пуская меня вниз, Роман Скворцов идет на риск. В отряде из восьмидесяти человек семеро — «афганцы»-десантники, остальные, включая и Романа, — морские пехотинцы. Бывшие, понятно. В этой компании Сталлоне выглядел бы слабаком. И я был готов на все, лишь бы провести ночь с людьми, сделавшими своей профессией очищение московских подземелий от загадочных чудовищ…
Это крысы — гигантские рыжие и серые крысы, в длину достигающие метра, а в высоту — семидесяти сантиметров. Первые свидетельства очевидцев появления таких крыс в Москве относятся к 1989 году: они пытались напасть на монтеров, обслуживающих газовую сеть. Как водится, рассказам никто не поверил. Однако новые доказательства появлялись с нарастающей быстротой. Гигантские крысы выходили на поверхность в районах свалок, атаковали мясокомбинаты. Собаки, даже самые свирепые, боялись их панически. Яды не действовали…
Для начала неимоверными усилиями и с риском отловили трех чудовищ. То, что увидели, было ужасно: двадцать пять-тридцать килограммов витых мускулов, напоенных злобой. Они обладали фантастическим иммунитетом к новым ядам, их сантиметровые резцы перекусывали стальную сетку клеток, а в способности к адаптации и обучению твари превосходили собак и человекообразных обезьян.
Никакими принципиальными отличиями от распространенных обычных крыс их гигантские сородичи не обладают.
Они — продукт мутаций, вызванных суммарным воздействием на обычных крыс повышенной радиации, химических веществ и электромагнитных полей.
Картина сейчас вырисовывается еще более тревожная. Если на поверхности крыс-гигантов кое-как удается удерживать * в рамках приличия», то подземные этажи города полностью заняты ими. Эти твари прокусывают телефонные кабели, в том числе правительственной связи, портят и разрушают сигнализацию в метро, из-за них боятся спускаться в коллекторы ассенизаторы и газовщики.
…Скворцов напутствовал:
— Помни: увидишь крысу — стой. Пока стоишь, ты способен отбиваться. Повернешься спиной — никто тебя уже не спасет. Понял?
Я кивнул.
— Оружия не дам, иначе с испугу всех перестреляешь. Штык держи. Бить надо в глаза, в сторону затылка либо в пасть…
— Вообще-то весь наш отряд из восемнадцати человек на такой город, как Москва, — говорит один из моих телохранителей Виктор Колосов, — это капля в море. Мы считаем, что на борьбу с крысами надо уже сейчас бросить полторы-две сотни бойцов. Если этого не сделать сейчас, через год понадобится полк… Но о нас никто не знает…
Сегодняшний спуск — самый обычный. Каждый день дежурная группа обходит дозором очередной участок подземных территорий, истребляя встретившихся крыс, выжигая появившиеся с прошлого обхода гнезда.
То, что удается рассмотреть в свете автоматных факелов и в мечущихся лучах нагрудных фонарей, видимо, смахивает на конец света. Из пустоты, из тьмы лезут оскаленные чудовища с алыми от крови и ярости глазами. Где-то сбоку два раза словно бьет в глубь колодца свистящая молния: успеваю сообразить — пущен в ход огнемет.
Шум боя стихает так же внезапно, как возник. Четырнадцать крыс с оскаленными пастями валяются там, где их настигли пули. Колосов смеется:
— Мало убили? Крысу вообще пулей прикончить трудно, даже нашей… Многие отползали израненные. Между прочим, если ты вернешься сюда через какое-то время после того, как мы пойдем дальше, увидишь: тут будет чисто! Они их сожрут!.. Ты думаешь, твари разбежались? Они здесь вокруг нас, их тут тысячи… — он обводит круг рукой в воздухе, — и все они уже следят за каждым нашим шагом. Ведь мы вступили на их землю.
…АКМы бьют в упор. Мгновенная пауза, и вдоль стены, обжигая нам ресницы, летит спасительная струя огня. Потом еще одна. Отвратителен запах паленой шерсти и мяса. Еще выстрелы — и тишина. Отбились.
Пятясь, мы выбираемся в большой коридор. Осматриваемся: все целы и невредимы.
Они едут по своим квартирам отсыпаться, а вечером поздно вновь встретятся здесь, чтобы опять спуститься туда.
Кто знает, что ждет их в эту ночь?..»