— Я хочу сказать, что на просмотре была перестройка с борьбы на мир. Это цель, правильно? И умение добиться этой цели как раз можно рассматривать и с этой позиции. Как бы ни было сложно, но я дойду до этой цели — восстановления мира. Намерение и есть цель.

— Цель, целеполагание имеет и вторую сторону — отсутствие цели. Ум обычного человека при отсутствии цели впадает в депрессию. Это тяжелое состояние, оно грозит сумасшедшим домом. Значит, ему нужна цель. Если он не имеет цели, ему не за что бороться. Посмотрите, парадоксальное мышление не понятно с точки зрения обычного одностороннего мышления. В эту односторонность человек погружается полностью и создает теории, разговоры до бесконечности и совершенно не видит, что он находится только в одной стороне. Но ясно увидеть двойственность очень непросто, как мы видим. Для этого надо очень хорошо почувствовать человека. Почувствовать то, что является определяющим в его сценарии. В твоем сценарии определяющей является дуальность «зависимость — независимость». Ты боишься зависимости. И как только ты называешь что-то зависимостью, то начинаешь с ней бороться. Тебе надо проявить обе стороны этой дуальности в чистом виде и увидеть их.

— Да, я заметила, что мы нигде себя не проявляем в чистом виде. Мы и там себя сдерживаем и полностью не проявляем, и в другом.

— Так в том-то и дело, что в чистом виде ничего не проявляется, так как все время присутствует то, что здесь называют совестью, а совестью — это осуждающий голос обратной стороны вашей личности.

— И страх, потому что, если проявишься это, что будет?

— Человек не находится в состоянии ясного видения того, что он из себя сейчас представляет. Он называет часть себя плохой и пытается от не избавиться. Таким образом, он избегает целостного восприятия себя. Он назвал часть себя плохой, а с плохим он дело иметь не хочет и поэтому создает идеал, противоположный тому, что он назвал в себе плохим, и стремится к нему, а с плохим враждует. Так вот, идеал может быть создан только на основании представления о плохом, мерзком, гадком. Мы же здесь занимаемся разбором того, что есть, так, как оно есть. Наличие представления о плохом, которое все отрицают в себе, и наличие противоположного представления о хорошем, к которому все стремятся, не дает возможности рассматривать то, что есть, так, как оно есть. Потому что, рассматривая себя, мы что-то относим к категории недопустимого, плохого, а что-то — к категории идеала, который считаем недостижимым.

— Я увидела, как стремлюсь к идеалу, не взирая ни на что, — даже готова с телом расстаться, лишь бы достичь идеала. Материальное все прочь, только идеал!

— Так смотрите: если материальное есть плохое, а это, кстати, и ваше тело, то нужно все это отбросить и стремиться к духовности, то есть к отсутствию тела, отсутствию денег, вообще всего, что я считаю плохим.

— Тогда получается, что конец душе, если нет тела?

— Тогда тело воспринимается как зависимость. А зависимость по твоим представлениям — это то, от чего надо бежать. Значит, твоя основная цель — удрать из своего тела.

— Абсолютно точно.

— Но, как мы видим, это к духовному развитию не ведет, но создается иллюзия, что именно это и есть духовное развитие.

— Ты просто вылетаешь на другую сторону двойственности.

— Ты просто не видишь то, что есть, так, как оно есть. Видеть то, что есть, так, как оно есть, — это значит видеть полярности в себе и признавать каждую из их сторон как две равнозначные стороны одной медали. Но это можно видеть только с третьей точки, то есть через осознание. Находясь либо в одной стороне двойственности, либо в другой, вы все время будете осуждать противоположную сторону и испытывать страх, который выражается в осуждении противоположной стороны. Смотрите: схема одна и та же, и я ее все время вам повторяю. Вы скажете, что я повторяю одно и то же. Да, и я буду это повторять, потому что, только понимая ее, вы ясно увидите себя таким, какой вы сейчас есть. Но так не может быть точкой зрения обусловленного ума, потому что, находясь в ловушке двойственностей, он не видит их противоположные стороны одновременно.

Наше сердце ждет освобождения от заключения в разделенности

— Кто готов поделиться тем, как он понимает то, о чем я говорю?

— Если брать двойственность, которая у меня проявляется на работе, то это — делать все быстро или медленно. Я не даю себе делать слишком быстро, потому что торможу себя. Что это за гонка? Надо дать себе отдых, все сейчас сядут на тебя и поедут! Но чем быстрее делаешь, тем медленнее получается. Я то торможу себя, но думаю, что если совсем заторможу, буду сидеть и вообще ничего делать не буду. Все-таки делаю, но торможу. И получается ни то, ни се.

— Я одновременно жму на газ и на тормоз.

— Я и злюсь не до конца. Я сейчас проявлю чуть-чуть злобы, а потом добрая, но не чересчур, потому что если буду открытая, добрая, — оплюют, сделают больно. И во всем. Возникает просто какая-то безысходность из-за этого, что понимаешь, сколько этих двойственностей в тебе и каждую нужно прожить полностью. А я даже не знаю, как их прожить. Если отслеживать двойственность «быстрее — медленнее», то на самом деле это «одобрение — неодобрение»: будешь делать быстро — то успеешь; соответственно будешь успешной — тебя одобрят. Все это можно подводить подо что-то более крупное.

— Совершенно верно, но эту работу нужно совершать внутри самого себя. Именно это и есть духовное развитие. И невозможно ее сделать за кого-то. Поэтому я еще раз подчеркиваю: чтобы не возникла иллюзия, что только оттого, что вы были на семинаре, вы все поняли. Ничего подобного!

— Все идет из детства. Как бы мы ни пытались умом сейчас определить или бодаться умами, кто умнее, — любую двойственность можно рассматривать с точки зрения детства. Хорошая девочка и плохая девочка. Если я плохая девочка, то я могу такое сделать… И это скверно. Я сразу себя оценила. А если быстрая такая, меня другие похвалят. Это такой детский взгляд. Хорошая девочка делает быстро, а плохая — медленно. А порой вообще забываешь о хорошей девочке и превращаешься в плохую.

— Здесь вот все прекрасно понимаешь, потому что разложили, а дома-то опять ничего не понятно.

— И вообще ничего не получается, потому что начинается состояние полного отупения.

— Наличие двойственности — стимул для развития ума. Патриархат, в котором мы сейчас имеем «счастье-несчастье» находиться, возник именно в связи с тем, что появилась двойственность, и возник страх. При матриархате этого не было. Но мужчина занимал там подсобную роль, которую теперь отводят женщине, и его это перестало устраивать. Тогда он стал создавать идеи, несущие страх, основанные на том, что Богиня-Мать родила нехорошего ребенка, ее надо защищать от этого ребенка и именно мужчина будет защищать ее. А потом это все переросло в культ Бога, который представляется агрессивным, ревнивым, мстительным. И теперь мы имеем патриархат, который на самом деле является фазой развития человеческого интеллекта. А страх, в котором человек находится сейчас, связан с дуальной матрицей сознания. Поэтому обойти дуальный ум не удастся, но выйти из него — это и есть сейчас самое важное. Для того чтобы идти при этом через сердце, нужно иметь колоссальную веру.

— Это чувствовать надо еще.

— Для этого должно быть очень открытое сердце.

— Женский путь — это путь сердца. Выбор через любовь — это так естественно для женской части. И когда ты понимаешь сердцем, что вокруг везде борьба и война, и сердцем выбираешь мир, — все делаешь из состояния мира, и тогда очень легко подключается ум. Это другой путь, но нужно выбрать сердцем, выбрать этот мир.

— Можешь ли ты объяснить в словах то, что чувствует твое сердце? Например, я спрошу тебя: откуда ты знаешь, что такое мир и что такое война?

— Опыт борьбы уже настолько богатый, что просто выбираешь мир. Что бы ни было, я выбираю мир. Я обязательно подключаю ум, потому что достичь мира без ума невозможно. Ты обращаешься к их мужским частям, а я сейчас обращаюсь к их женским частям, и, может быть, кто-то услышит женской частью, а кто-то — мужской.