— Вот охота тебе нянчиться, — хмыкнул Шактаяр, глядя на Эша. Натэя ничего не сказала, только еще больше стала похожа на статую. Насколько я знала магичку, это означало, что внутри она кипит от злости.

— А ты не хочешь ко мне перебраться, радость моя? — тут же перевел взгляд на меня аларинец.

— Не думаю, что твоя лошадь будет от этого в восторге, — мило улыбнулась я.

— Зато твоя будет, — отразил мою улыбку Шактаяр.

Юч наблюдал за нашей словесной игрой что-то ласково бормоча своей Лоле. Похоже, он остался единственным свободным рыцарем в нашем отряде, надо будет предложить Натэе обратить на него внимание. Или поработать сводней — а что, вполне по мне работенка! Я прыснула, представив себе, как Юч на полном серьезе отвечает на мои намеки, что в его жизни есть только одна женщина — Лола — и что предавать ее он не намерен.

Эх, уметь бы, как Азаль, гадать по рунам, можно было бы посмотреть, каковы перспективы магического союза Юч — Натэя. Хотя я и так, без всяких рун, могу расписать оные перспективы в красочных подробностях.

От магички не укрылось мое веселье, и она тут же бросила в мою сторону испепеляющий взгляд темно-карих глаз.

«Тоже мне, убивающая взглядом», — усмехнулась я про себя. Кто-то из магов Колыбели, помнится, рассказывал, что на одном из других материков — на Хонайте, кажется — рождаются люди с даром Убивающих Взглядом. Ничего себе талантик. Интересно, если бы он вдруг достался нашей Натэе, кого она прикончила бы первой — меня или Азаль? С одной стороны, наши с магичкой взаимные чувства подкреплены временем, а с другой я никогда не сидела в седле у Эштерила, трогательно прижимаясь к его груди.

— Все купили? — прервал мои размышления Эш, обращаясь к ответственной за провизию троице.

— Все! — восторженно доложил Юч.

— Тогда поехали, — и Эш с Азаль первыми тронулись прочь от Реллы. Я смотрела им вслед и жалела, что не родилась менестрелем, способным написать балладу о печальной сайг и ее верном спутнике — мужественном воине с синими глазами. С меня бы сталось написать разве что похабные частушки, правда про Азаль и Эша их сочинять не интересно.

Вдалеке за холмами виднелись шпили столицы.

Глава 18

«Это должно было случиться, — успокаивал себя Ринхат. — А я-то, дурак, надеялся…»

На что он надеялся, светловолосый маг не мог признаться даже сам себе. На то, что однажды увидит в глазах Алаты ответное чувство? На то, что прилюдно назовет ее своей женой, а воины и маги Колыбели Героев будут бросать к их ногам весенние цветы? Чушь! Этого никогда не случится.

«У тебя была любовь, — растравливал себе сердце Ринхат. — И ты ее не уберег. Ты недостоин второй попытки».

Следом накатило беспокойство за Алату. Пусть она отдала сердце другому, но что будет с ним, с Ринхатом, если с девушкой что-то случится? Она ведь отправилась не на прогулку, а на опасное сражение, где ее противником будет сам Верховный Наставник! Что будет с ним, если его любовь снова покинет этот мир?

«О Единственная, — молился строгой богине маг, стоя на коленях в своей одинокой маленькой комнате. — Пусть она никогда не будет моей, но пусть только останется жива!»

Ринхат проклинал себя за то, что не последовал за квартой, не предложил помощь. Остался прикрывать тыл! Смешно, он просто… просто что? Почему ты не пошел с ними, ответь хотя бы самому себе! Почему нашел благовидный предлог? Чтобы не оказаться в опасной близости от любимой, чтобы не бояться каждую минуту сделать неверный шаг и навсегда ее от себя оттолкнуть?

«Что, если бы я стал временно их магом вместо Юча? — не мог избавиться от непрошенной мысли Ринхат. — Чувствовал бы узы кварты, связывающей меня… с ней? Снова…»

Два раза в одну и ту же реку не входят, одернул он себя. Твое место здесь, в Колыбели, которая из единственного дома вдруг превратилась в оплот врага. А он, уважаемый наставник, чувствовал себя теперь лазутчиком в крепости противника. Питомцы Колыбели Героев заметили, что Ринхат стал еще более мрачным и замкнутым. Он вел лекции без огонька, заученно чертил магические формулы на доске и считал минуты, оставшиеся до конца практических занятий. Со стороны придраться было не к чему, весь материал молодые маги проходили вовремя и хорошо усваивали, но дело, которое Ринхат раньше так любил, теперь перестало его увлекать. Его не радовали успехи учеников и собственная, отточенная годами, программа преподавания. Крепость все больше напоминала ему замок, готовящийся к войне, а своей интуиции маг привык доверять. Взять хотя бы то, что все воины и маги — как преподаватели, так и ученики — кто был на полевой практике, были отозваны обратно в Колыбель. Зачем? Приказы Верховного Наставника не обсуждались, никто вокруг даже не высказывал удивления. Надо, значит надо. Один Ринхат плыл против течения и напряженно ждал развития событий.

Неужели Верховный Наставник решил использовать их всех — от шестилетних детей до взрослых воинов и магов — как средство достижения своей цели? Как армию, которая пойдет штурмовать долину между Браккенскими озерами и оцепит ее плотным кольцом, чтобы никто не мог помешать Шетту совершить задуманное?

«А ты как думал? — горько усмехнулся про себя Ринхат, удивляясь собственной наивности. — Что Наставник Шетт в одиночку туда отправится, а предназначенных в жертву волоком потащит за собой на веревке? О Единственная, каким же нужно быть человеком, чтобы отправлять детей на такое задание!»

Следующая мысль была еще более страшной.

«Ребятам предстоит сражаться со своими, — похолодел маг. — Вчетвером — ну, пусть впятером, с аларинцем — против более чем шести тысяч!»

Приказы в Колыбели Героев не обсуждаются. Ринхат знал, что по приказу Верховного Наставника воины и маги без колебаний прикончат бывших товарищей.

«Что я могу сделать? — лихорадочно думал маг. — Что мы можем сделать против неуемной жажды власти Наставника Шетта?»

Ринхат метался в кровати, тщетно пытаясь заснуть. Наконец он провалился в сон, а когда проснулся, в голове его крутилась одна невесть откуда взявшаяся фраза.

«Он шел к этому не одну сотню лет».

Ринхат не отмахивался от подобных откровений, как от пустых игр воображения. Он был магом и знал свой талант к вещим снам. Он — это Наставник Шетт, кто же еще! К этому — значит, к власти. Но не одну сотню лет? Верховный Наставник не эльф и не аларинец, люди не живут так долго.

— Как передается власть в Колыбели? — спросил маг сам себя и понял, что не знает ответа. С самого своего появления в Колыбели, с детства, Ринхат знал Шетта как Верховного Наставника. И казалось, что так было и так будет всегда. Вопрос о передаче власти никогда не вставал, хотя судя по внешнему виду возраст Шетта колебался где-то в пределах от пятидесяти пяти до шестидесяти. Пора было задуматься о преемнике. Но сама мысль об этом всегда казалась Ринхату крамольной и он отгонял ее, будто бы опасаясь, как бы Наставник его не подслушал.

В тот день, когда послеобеденные часы выдались у мага свободными от занятий, Ринхат спустился в архивы Колыбели Героев, на подземный этаж, где хранилась вся история крепости. Все наставники имели сюда доступ по необходимости, правда мало кто из них интересовался прошлым. Старый хранитель архива был рад гостю и с готовностью предоставил ему летописи за последние два века.

Ринхат с головой закопался в архивы и когда вынырнул из них, было уже далеко за полночь. Теперь он знал, что когда умирает Верховный Наставник, в Колыбели ждут, в ком проявятся признаки следующего избранника. По свидетельствам очевидцев, избранный впадал в горячку и метался в жару два или три дня. После чего в одно прекрасное утро просыпался совершенно здоровым и, казалось, получившим от предыдущего Наставника изрядную долю опыта и знаний.

«Он переселяется из тела в тело», — осенило Ринхата, и его сердце бешено заколотилось. Что можно противопоставить человеку, способному на такое?