Богатство и здоровье, достаток и сила порождают Эроса-любовь, Эроса-стремление, Эроса-вожделение. Здесь перечислены далеко не все значения понятия «эрос». Да и мог ли этот самый Эрос быть замкнут в глубокой древности на самом себе? Нет. Мы уже убеждались, что слова-понятия могут переплетаться в невероятных комбинациях и порождать сказочные и вместе с тем реальные, фантастически непредсказуемые и жизненные образы. Наверняка у истоков Эроса были не только «порос» и «эрос» как «достаток» и «любовь». Попробуем немного разобраться.

Эрос рождается сияющим, златокрылым, златоволосым. Он довольно-таки далек чисто внешне от изображавшихся на древнегреческих вазах «греков» — смуглокожих и черноволосых. Его скорее можно сравнить со светлейшим Арьюной или Арьяманом, такими же изначальными божествами первого поколения. Или же с асами, с Асилками и еще множеством подобных героев, имеющих почти наверняка одного общего предка на еще доиндоевропейском уровне. И здесь снова сплетаются и «греки», и индоарии, и славяне, как они сплетаются в известных нам славянских Анче-Анчутке, древнеиндийской Аньше, древнегреческой Айсе — божестве «доли», «части», «участи» и в какой-то степени «судьбы». Это сравнение не случайно, ибо Порос и Айса имеют самое непосредственное отношение к Эросу. Последний рождается не из одного «достатка», а из совмещения или сложения противоположностей: «богатства» и «нищеты», «всего» и «ничего».

Но как бы нам ни хотелось, как бы мы ни старались, до конца понять образ Эроса-пэроса из древнегреческого языка и древнегреческой мифологии мы не сможем. Мы вечно будем доходить до какого-то «предела», наталкиваться на него, а вот «пере-» йти через него мы не сумеем. Почему? Да потому, что для подобного перехода мало вторичной и запоэтизированной «греческой» мифологии, здесь нужно нечто иное.

У хеттов и прочих анатолийцев существовало божество Ярри. Уже на слух мы можем довериться себе и сказать: это нечто, связанное с кастой «кшатриев» воинов, нечто яростное и воинственное. И не ошибемся. Ярри — бог войны, он вооружен луком и стрелами. И, как написано в энциклопедии «Мифы народов мира», Ярри непосредственно связан с индоевропейским корнем «йар». С этим же корнем самым тесным образом связаны Яровит и Ярила.

Нам нет надобности переводить имя Ярилы. В нем звучит и «ярость», и «ярь», и «ярение», и множество других производных. В имени-понятии собраны и «ярость» как «гнев», «раздражение», и «ярь» как «яр-жар», «любовное вожделение». Очень образно передал суть второго замечательный русский поэт Сергей Городецкий в цикле стихов «Ярь». Жрицы Ярилы поют ему «яростно-ярый» гимн-призыв:

Столь глубокое и точное проникновение в образ, в речь, в слово очень трудно, практически невозможно найти даже у самых признанных наших поэтов. Здесь «яр» — вожделение все время граничит с «юр-ом» — откровенной похотью, но не соскальзываете этой грани, удерживается на ней. Все ясно, все понятно нам, как все понятно было при употреблении того же слова-образа нашими предками: славянами, праславянами, протославянами, индоевропейцами и, возможно, доиндоевропейцами, населявшими прародину будущей общности.

Вот такой щуп мы запускаем вглубь. И тут же должно последовать: раз это понятно было древним индоевропейцам, следовательно, это должны понимать и все их потомки, в том числе, скажем, и древние греки, и индоарийцы, и пр. Но понимают ли они? Ответ неоднозначен, ибо образ, сохранившийся в слове, в корне, те же «греки» понимают и чувствуют, но само значение слова для них секрет. А раз так, то слово это или было утрачено давным-давно, возможно, до сложения «греческого» этноса, или его в нем не было вообще никогда, или же оно попало со стороны и было принято непереводимым, но осмысленным. Пример? Пожалуйста.

Гневная, вспыльчивая, раздражительная богиня, чей образ — это сама ярость, нетерпение, вожделение, мстительность и все-все-все связанное с «яром», — кто она? Архаичная, злобная, одна из «перворожденных», олицетворяющая буйство и преследующая «культурного» героя Геракла, связанная с хтоническими силами и из-за своей похоти порождающая чудовищ типа Тифона, богиня Гера. Она предельно понятна и «грекам», и нам. Но ее имя с греческого не переводится, оно недоступно древним грекам. А нам ясно — это богиня Яра, «яростная», «ярая», «взъяренная», а вовсе не «госпожа», как пытаются перевести некоторые. Нет в этом корне, в этом теониме ничего близкого к «госпоже-охранительнице». И недаром именно Гера-Яра порождает самого неукротимого, буйного и кровавого бога войны, молодечества, жестокой удали — Ареса.

Вот она, ниточка-связь: «йар» — Яро-Ярила — Гера-Яра — Аре-с — Яре-с — Яр. Хороша семейка! И опять, как мы видим, корни на Севере — именно там подлинная архаика. Но здесь интересно уже то, что Яро-Ярило-Арес-Яр — это просто-напросто одно и то же, единый образ, сохранивший и лингвистическое единство.

Но Яра-Гера уже немножечко, на полшажочка, отступила от исходного — в ее имени слышится «эрос». Да и просматривается сам Эрос. Мы видим здесь наложение, совмещение: Гера — это уже переходное звено. А может, переходным звеном был «эрос», породивший из Яры Геру.

Деталей и тонкостей мы проследить теперь не сможем. Но взаимосвязанность нам видна: ярость, буйство, вожделение, нетерпение туго сплетены в один клубок. Не сразу поймешь, где что, где чье. Но торчат из клубка, будто кончики нитей, геры, яры, аресы, эросы. И что интересно, концы эти не обрываются, исходя из клубка, а тут же переходят в другой клубок, где сплетены уже иные понятия-образы. И все связано, все взаимопроникаемо — какой конец ни потянешь, он не оборвется, напротив — высунутся еще несколько, и уже не поймешь сразу, что же первично и есть ли эта самая «первичность». Наверное, она относительна, и, говоря о ней, всегда следует четко представлять тот отрезок времени, в который она укладывается именно как «первичность». И все это бесконечно далеко от преподносимых нам схем. Хотя, напомним, схемы для восприятия проще, удобнее.

И Арес не переводится с греческого, не переводится он и с древнегреческого. Еще его называли Ареем. Арей — ближе к исходному. А кельтское «Еремон» — дальше. А ведийское «Арьяман»? А южнославянское «Герман»? А Арьюна-Арджуна?

Теоним «Гера» не был доиндоевропейским. Иначе богиня, носящая таковое имя, не смола бы занять достойного места в пантеоне ранних «греческих» богов. Мы не считаем, что теоним принесли в Эгеиду «носители греческих диалектов на рубеже II–III тысячелетий до н. э.». Если бы это было так, «Гера» переводилась бы с греческого, или же, по крайней мере, отзвуки ее имени улавливались бы в других теонимах или других словах. Этого нет. Даже знаменитый Геракл — и тот для греков непереводим. Его имя пытаются как-то связать с Герой. Дескать, он славен тем, что подвергся гонениям со стороны мстительной богини, и потому его назвали Гера-кл. Такая версия не выдерживает ни малейшей критики, это чисто «народная этимология».

Имя героя можно разбить на две составные части, как это и принято у многих индоевропейцев, и получается: Гера-клеос. «Клеос» — слава. Мы имеем, следовательно, Геро-слав. Учитывая мягкое «г», переходящее в «х», а то и вовсе пропадающее, получаем знакомые нам славянские имена: Иерослав, Ярослав — во всех их вариантах, распространенных у сербов, чехов, поляков, русских и других славянских народов. Мы не будем подробно разбирать всех соответствий и переходов. Напомним лишь, что в латинской передаче теоним «Яровит» звучит и пишется как Геровитус. Показательный пример.