Учреждение наместничества (причем наместником был назначен адм. Алексеев, уже начальствовавший несколько лет в Квантунской области) должно было объединить все органы русской власти на Д. Востоке для общей цели противодействия ожидавшемуся нападению. Наместнику подчинялись войска, флот и администрация (включая полосу Китайской Восточной дороги).
Отставка С. Ю. Витте была, по-видимому, для него неожиданной, хотя теперь, на расстоянии, скорее трудно понять, что она не имела места раньше. Хотя была избрана весьма почетная форма отставки - назначение председателем Комитета министров (на место скончавшегося в начале лета И. Н. Дурново), - Витте воспринял ее как личную обиду, и не будет преувеличением сказать, что с этой минуты он сделался личным врагом государя, хотя, по обстоятельствам момента, и старался временами это скрывать.
Русская печать была озадачена отставкой Витте; существо дальневосточных вопросов было ей чуждо и неясно; газеты указывали на недочеты экономической политики Витте, но выражались сдержанно. И даже «Освобождение» не могло сразу решить - «опала» ли это или повышение?
«Гражданин» писал: «В результате, наряду с развитием фабрики, у нас стало замечаться падение сельского хозяйства, что обрушилось всею тяжестью на два важнейших сословия - дворянство и крестьянство». «Новое Время» в передовой статье осторожно смешивало похвалы с критическими замечаниями.
Во время свидания в Висбадене (в конце октября 1903 г.) государь говорил императору Вильгельму, что внутреннее положение Франции ему не нравится; абсолютное безверие его отталкивает; виною этому масоны, которые сильны и в Италии. Но он должен поддерживать связь с Францией, чтобы та не перешла в лагерь Англии.
Царь хочет избежать войны с Японией, - отметил при этом Бюлов, - если только сами японцы не нападут на Владивосток или Порт-Артур. Это значит: он не хочет войны, но готовится к ней.
В это время уже начал вырисовываться и повод войны: не Корея, как думали долгое время, а сама Маньчжурия. Россия после боксерского восстания помогла Китаю выйти из затруднений без особого урона и хотела заключить с ним договор об особых преимуществах России в Маньчжурии. Этот вопрос был снят с очереди, так как все другие державы в тот момент (начало 1901 г.) этому воспротивились. Русские, однако, занимали Маньчжурию; и хотя в соглашении 1902 г. говорилось, что область будет постепенно передана китайским властям (за исключением полосы отчуждения Китайской Восточной ж. д.) - державы фактически примирились с русским господством в Маньчжурии. Германия открыто объявила о своей незаинтересованности в этом вопросе; Франция была с Россией в союзе; Япония, через маркиза Ито, попыталась получить «компенсацию» в Корее. Англия и Америка интересовались преимущественно вопросом об открытых дверях (равных условиях торговли) в Маньчжурии.
Но когда приблизился «критический момент», Япония начала выступать в качестве защитницы прав Китая и настаивать на том, чтобы Россия выполнила русско-китайское соглашение 1902 г. и эвакуировала Маньчжурию в установленный им срок (к концу 1903 г.). Россия в ответ указывала, что условия эвакуации не выполнены Китаем. Одновременно Япония протестовала против русских предприятий в Корее.
Переговоры тянулись почти весь 1903 г. Россия готова была на значительные уступки в Корее, но она не могла признать за Японией права становиться арбитром русско-китайских отношений. В сущности, Япония только искала повод для сведения счетов в благоприятный для нее момент, и она выбрала повод довольно удачно - англосаксонское общественное мнение сочувствовало требованию об уходе русских из Маньчжурии, тогда как его едва ли пленила бы перспектива японского захвата Кореи.
Отдельные перипетии переговоров не имеют особого значения. Япония требовала; Россия в основном не могла уступить. От Японии зависело, в какой момент прервать переговоры, так как Россия вообще не имела желания вступать в конфликт и нападать бы не стала. России оставалось только одно: деятельно готовиться к отпору. В конце 1903 г. на Д. Восток были отправлены только что выстроенный в Тулоне броненосец «Цесаревич» и броненосный крейсер «Баян»; вслед за ними вышли броненосец «Ослябя» и несколько крейсеров и миноносцев.
В западно-европейских столицах все более проникались представлением о неизбежности войны. Германский поверенный в делах в Лондоне гр. Бернсторф писал, что Японии необходимо действовать теперь же: в Англии назревает охлаждение к англо-японскому союзу, да и русские силы в Восточной Азии растут с каждым днем.
Французское правительство сочло нужным разъяснить, что франко-русский союз относится только к европейским делам. Германия заверяла и Россию, и Японию в дружественном нейтралитете.
Русская внутренняя борьба между тем шла своим чередом. Ярким фактом на рубеже 1904 г. были репрессии против тверского земства. Это всегда было одно из наиболее либеральных земств, и как раз в декабре губернское земское собрание вступило в конфликт с тверским уездным земством, высказавшимся в пользу передачи земских школ в ведение синода. Губернское земство решило прервать с уездным всякие сношения и в меру возможности лишить его кредитов. В это время для ревизии общего положения в губернию был прислан из С.-Петербурга директор департамента общих дел Б. В. Штюрмер. На основании его доклада Плеве испросил у государя высочайшее повеление о чрезвычайных мерах против тверского земства.
17 января 1904 г. в газетах появилось сообщение о том, что выборная тверская земская управа (и уездная новоторжская) устраняются от должности; созыв губернского земского собрания отменяется; новая управа назначается правительством; министру внутренних дел предоставляется право «удалить из губернии лиц, вредно влияющих на ход земского управления».
Эти чрезвычайные меры, не предусмотренные в законах о земстве, мотивировались тем, что среди земских служащих, и особенно в народных школах новоторжского уезда, распространены революционные течения. Доказательством этому служили данные о характере преподавания в школах, об антирелигиозных чтениях, о «туманных картинах», изображавших пугачевский бунт с сочувственными комментариями и т. д.
Опять-таки, как в вопросе о мерах против земской статистики, эти обвинения были, в сущности, обоснованы. Среди народных учителей было немало социалистов - особенно там, где земство бывало либеральным. Социалисты, со своей стороны, даже рискуя увольнением, считали своим долгом распространять свои учения.
Получался заколдованный круг: непротивление поощряло пропаганду - репрессии восстанавливали против власти весьма широкие, даже и умеренные крути. Земскую статистику еще можно было, пожалуй, просто «сократить», но как поступить со школами? Нельзя же было их закрыть - и где было найти заместителей? Как во всех других вопросах, власть и тут наталкивалась на трагичное для нее явление: недохват лояльно настроенных представителей - интеллигенции и полуинтеллигенции. То же было с земской статистикой; то же с рабочими организациями…
Легальная печать не имела возможности отозваться на меры против тверского земства и только «красноречиво молчала» (включая «Новое Время»).
В эти самые дни, не выждав даже последнего русского ответа на свою ноту, Япония заявила о разрыве дипломатических сношений.
«Японский посланник передал ноту о решении Японии прекратить дальнейшие переговоры и отозвать посланника, - говорилось в русской циркулярной ноте 24 января 1904 г. - Подобный образ действий токийского правительства, не выждавшего даже передачи ему отправленного на днях ответа императорского Правительства, возлагает на Японию всю ответственность за последствия».
26 января (8 февраля) русский посол в Лондоне, гр. Бенкендорф, еще обращался к английскому министру иностранных дел лорду Лэнсдоуну с просьбой о посредничестве для предотвращения конфликта. С той же целью явился к лорду Лэнсдоуну французский посол, крайне взволнованный. Английский министр отказался что-либо сделать; он сказал, что поздно; кроме того - «Япония не желает ничьего посредничества».