— Ну, нет. Я хочу поговорить сегодня. Хочу, чтобы за мной перестали следить, чтобы… — в каком именно смертном грехе собирается обвинить начальство, Джош еще не придумал и замолк, пытаясь подобрать обвинение похлестче, пообидней. Случай в виде требовательного стука в дверь подарил такую необходимую передышку.

— Погоди, Джозеф, потом договорим. Это, наверно, эксперты. Пока обувайся, пойдём в мой кабинет, — судя по голосу. Беккер тоже благодарен внезапному антракту. — Войдите.

Дверь с протяжным вздохом распахнулась. Прогрохотали тяжелыми ботинками.

— Отчёт, пан Беккер.

Узнал Джерома. Ну да, тот из экспертного. Раньше был мэвиным куратором, высокий такой, худой, лет сорока примерно. Пан Гауф с ним неплохие отношения имел. Может, в случае чего через Джерома попробовать… Впрочем, смысл?

— Валяйте.

Джозеф осторожно спустился с кушетки и полез за кроссовками. Дело это во все времена было непростое, и Цезарь справлялся с ним куда лучше хозяина. Поэтому сейчас искал долго и упорно. В конце концов нашёл. К сожалению, скорее по запаху, чем наощупь. Мда…

— Фентанил, как и предполагалось ранее. Шашка, подброшенная на кухню через незакрытую форточку. Первый этаж, элементарно. Соответственно, газ распространился по всей квартире незадолго до появления пострадавших. Тут картина ясна. Ещё успели опросить соседей. Хозяин магазина пан Дрожко Лещиньский сообщил, что позавчера разговаривал с высоким мужчиной, который показался пану Дрожко Светлым. Мужчина представился другом Джозефа и попросил показать, где Джозеф живёт. Пан Дрожко показал…

Тут Джошу на язык подвернулся сразу десяток неприличных до крайности выражений, но парень сдержался. Потому что, голова садовая, нужно было заранее Дрожко предупреждать, что бывший диспетчер магазина снова стал оперативником и работает с «гостайной».

— Приметы подозреваемого уже получили. Примерный портрет набросали. Вот. Блондин, голубоглазый, тонкие губы…

— Замечательно. Давайте всё сюда, — нетерпение в интонациях Беккера. — Что-то еще?

Шуршала бумага. Если бы Джош мог видеть! Голубоглазый. Светловолосый. Он об заклад готов был биться — нос острый, с горбинкой, и маленький шрамик над верхней губой.

— Отпечатков пальцев на шашке не обнаружено. Скорее всего, злоумышленник был в перчатках. Так же не обнаружено ментальных следов. Хорошо заметают следы, — усталый-усталый, равнодушный голос Джерома. Тому уже, кажется, по барабану, каких еще сведений потребует начальство. Только бы отчитаться и домой, спать. У Джерома унылая, бледная жена и тоскливая физиономия прирожденного циника и пессимиста. Кажется.

Бумаги пошелестели, и стало тихо.

— Цель нападения? — вклинился Джозеф в молчание.

— Вероятно, похищение. Газ серьезный, но не настолько, чтобы убить. — То же равнодушие утомленного длинным рабочим днём немолодого уже человека.

Впрочем, логично и сходится. Хотят закончить обряд. Только почему сегодня? Третье ноября. Почему не шестого? Или дата не имеет значение? А действительно — ведь не имеет! «Отловить» Врата можно в любой момент, было бы где продержать до «часа Х». И у тех ребят, Джош ничуть не сомневался, местечко найдется. Интересно другое. Выбрали момент, когда оба жильца покинули квартиру. Значит, следят. С позавчерашнего дня. Знать бы, как близко они подобрались…

— И не настолько, чтобы вызвать серьезные функциональные нарушения организма, — меланхолично продолжал меж тем Джером. Канцелярщина у него уже кровь и плоть. — Можно было бы предполагать кражу, но слишком уж сложно, когда легко можно было просто залезть без всякого газа. К тому же отсутствуют признаки ограбления. Собственно, всё.

— Хорошо. Я прочитаю отчёт. Вы закончили работу в квартире?

— Да. Там наводят порядок и ставят сигналку. Работы еще минут двадцать.

— Замечательно. Тогда идите, я вас больше не держу. Рабочий день можете считать закончившимся.

— Тогда до свидания, пан Беккер.

— До завтра. — Хлопнула дверь. — А теперь пойдём, Джош, раз ты так хотел поговорить. Не передумал?

Промолчал. Растерянно замер. Ни трости, ни Цезаря. В такие моменты как раз и понимаешь, чего стоишь, со всей очевидностью. Начальство затруднения подчиненного обнаружило и верно оценило. И поспешило на помощь, как американцы Чип и Дейл.

— Идём в мой кабинет.

Под руку, как добрые подружки. Времени от фельдшерской на четвертом этаже до кабинета на первом как раз и хватило, чтобы обдумать каверзные и обидные вопросы. В кабинете, пахнущем почему-то мандаринами и проявителем для плёнки, толкнули в кресло.

— Кофе? Или не пьёте на ночь? Или просто воды?

Только спросил — накинулась жажда, как по заказу.

— Воды. Спасибо.

С пластиковым стаканчиком почувствовал себя куда уверенней. Как-будто стаканчик этот сумеет защитить в случае чего.

— Так что хотел узнать? Задавай свои вопросы, не стесняйся. На кабинете «полог».

У всех «пологи», все чего-то боятся. Может, и Джошу свой завести? Так, для профилактики. Мэву вон попросить. Кстати, о Мэве…

— Зачем вы приставили ко мне Мэву? Следить?

Наверно, в кабинете у пана Баррета шпаргалки лежат — где-то на столе, что-то вроде «ста ответов на вопросы подчиненных» — потому что ответил тотчас, не задумываясь.

— Если под слежкой ты понимаешь оказание бытовой помощи и поддержки, то да, следить. Как, извини за прямолинейность, няньку к младенцу.

— И только?

— Только. Навоображал бог весть чего.

— Вы убрали от меня Гауфа и Корчева как раз тогда, когда они могли рассказать мне что-то важное.

— Джозеф, ну право слово! — точно шпаргалка. Наверно, и правильные интонации тоже там указаны. — Никто никого не убирал! Нужную информацию ты всегда можешь получить от них по телефону, это же вообще без проблем! Если тебя так взволновал отъезд пана Гауфа, почему не пошёл ко мне? Я бы мог даже вызвать его на пару часов назад. Если это важно для расследования. Ну, какие у тебя еще вопросы? Не стесняйся, все расскажу.

И выходил Джозеф Рагеньский круглым дураком. Мэва приставлена помогать и защищать, но раз не справляется, не хочет ли Джозеф кого другого в напарники? Торопливо мотал головой — не хочет. Мэве он если и не доверял, то хоть надеялся — в спину не ударит. А Корчев, оказывается, сам очень долго просил о переводе в Закопане. Амурные дела, представьте себе. А Гауфа вызвали экспертом в одном важном, но очень щекотливом вопросе. И всего на пару месяцев. Верхние ничего, вот абсолютно ничего не скрывают от Джоша. Всего лишь стремятся защитить Источник от грязных лап Нижнего пламени, так-то. А если Джозефу кажется, что от него что-то утаивают, то пусть смело требует ответа. Оставалось только расписать в своей глупости и со слезами благодарности просить у начальства наставления и совета.

Беккер меж тем выдохся и потребовал от Джоша ответной искренности. Коль уж сам только сто был честен, как ребенок на первом причастии.

— Джозеф, что ты накопал? Дело серьезное, ты же понимаешь. На тебя уже охотятся, это не шутки. Рассказывай всё, иначе мы не сумеем тебя защитить. Любые мелочи, детали…

Джош задумался. В том, что Беккер будет иметь возможность… да и, что уж греха таить, желание защитить своего подчиненного, парень сильно сомневался. Не сумел сегодня, не сумеет и завтра. А, следовательно, количество «мелочей и деталей» должно быть строго дозированным.

— Честно говоря, мне пока не удается вспомнить что-либо существенное, — осторожно начал Джозеф. Врать на ходу он не умел. Зато запомнил целую уйму бесполезной информации, недавно столь щедро излитой на младшего коллегу паном Гауфом. И пошло как по писаному. — Зато выяснил — ритуал шумеро-аккадской обрядово-символьной семьи, седьмое ноября — день Энлиля, бога смерти, или что-то в этом роде. Существует множество вариаций…

И снова почувствовал себя идиотом, когда перебили:

— Всё это замечательно и отлично. Вот только скажи, зачем им вновь понадобился ты? Живым? Они могли тебя убить, и не раз. Ещё когда тебя из Лазарета выписали. И это было бы понятно — убирают свидетеля. Но похищение? Зачем?