– Так значит, я могу остаться? О, прошу вас, миссис Дэйвисон, позвольте мне остаться в замке!

– Ну, конечно, оставайтесь, мисс Шенда, коли вам так лучше, – ответила миссис Дэйвисон. – Столоваться вы будете вместе со мной, а швейная комната находится в верхнем этаже, и там же рядом удобная спальня. Хотя нет, – тут же поправилась она. – Я устрою вас рядом с собой. Тут есть две комнаты для служанок, если какая гостья прибудет со своей прислугой, из них нетрудно будет сделать спальню и швейную, и мне будет спокойнее, что я вроде как бы приглядываю за вами.

– Ах, – сказала Шенда, – вы так… так добры ко мне! – И добавила со слезами на глазах: – Я ведь думала, что мне придется… уехать из родных мест, что никому я тут не нужна.

– Мне вы очень даже нужны, мисс Шенда, истинная правда! – возразила миссис Дэйвисон. – Я и так собиралась при первом же случае сказать его сиятельству, что не могу больше управляться одна.

– Вот вы и обзавелись помощницей, и сможете прямо так ему и сказать. Как замечательно, что я буду жить здесь, разговаривать с вами о матушке и батюшке и не чувствовать себя одинокой и заброшенной в чужих краях!

При этих словах по щеке у Шенды скатилась слеза, и она смахнула ее тыльной стороной ладони.

– Ну-ну, только не расстраивайтесь, – успокаивающе сказала ей миссис Дэйвисон. – Вот что мы сейчас с вами сделаем: выпьем по чашечке крепкого чая, и вы расскажете мне, что из вещей вам бы хотелось сюда доставить.

– Фермер Джонсон любезно предложил взять к себе на хранение все что мне сейчас не нужно, – ответила Шенда. – Но, конечно, мне было бы приятнее держать вещи из моего дома здесь. Я думаю, может быть, для них найдется место на чердаке?

– Да там, сами знаете, найдется где разместить утварь из десяти домов! Мы поставим у нас все ваше хозяйство, пусть будет под рукой, когда вам понадобится.

– То-то будет чудесно! – обрадовалась Шенда. – А потом, если у вас для меня окажется не очень много работы, я сошью себе новое платье. Я давно уже не могла позволить себе обновку, но здесь мне не хотелось бы вас позорить.

Миссис Дэйвисон посмотрела на нее с улыбкой.

– Вы, мисс Шенда, вылитая матушка, а я никого красивее ее за всю мою жизнь не видела, вот вам истинный крест!

– Ничего приятнее вы не могли бы мне сказать, милая миссис Дэйвисон. Спасибо, спасибо вам!

И вскочив с кресла, Шенда поцеловала старую домоправительницу.

– Ну, все решено! – удовлетворенно сказала та. – И мистер Бейтс, я знаю, тоже будет рад не меньше моего, что вы у нас под крылышком. А больше никому, кроме нас, живущих здесь с давних пор, незачем знать, кто вы такая.

Шенда не сразу поняла, что миссис Дэйвисон имела в виду.

– Новая прислуга будет смущаться, если заметит, что вы – леди, а делаете такую же работу, как другие слуги, – объяснила ее собеседница.

– Да, да! – отозвалась Шенда. – Конечно, я буду вести себя очень тактично.

– Что от вас потребуется, так это чтобы вы держались от других подальше, – сказала ей миссис Дэйвисон. – У вас будет своя комната, а столоваться вы будете со мной, и если я желаю есть отдельно от остальных домашних, так на то моя добрая воля, а более это никого не касается.

– Я могу побыть и одна, если вам надо будет есть в столовой со старшими слугами, – сказала Шенда.

Она знала, что когда в доме гостит много людей, старшие слуги едят отдельно в «малой столовой», а остальные и младшие – в людской.

– Вы уж предоставьте все это мне. Кто-кто, а я знаю, как чему следует быть, чего хотела бы ваша покойная матушка. И не допущу вас к людям, которые станут с вами обходиться не по чести.

Все это миссис Дэйвисон произнесла так убежденно, что Шенда сочла за лучшее больше не прекословить, и лишь еще раз поблагодарила старую домоправительницу за то, что та спасла ее и Руфуса. А мысленно еще сказала: «Благодарю тебя, милая матушка! Я знаю, что ты меня надоумила. И теперь я нашла пристанище!»

Глава 3

Граф Эрроу с удовольствием предвкушал, как первый раз приедет с веселой компанией гостей к себе в замок. Перри объяснил, что надо пригласить прежних лондонских приятелей, а также их теперешних любовниц. Он очень радовался возвращению графа и хотел, чтобы, проведя столько лет в море, его друг теперь вволю насладился столичными удовольствиями.

– Забудь о войне, старина, – сказал он. – Разговоры про войну всем осточертели, в обществе берут пример с принца Уэльского, который без устали предается самым хитроумным и дорогостоящим развлечениям.

А граф поначалу думал лишь об одном: о лишениях, которые терпят моряки, месяц за месяцем держащие блокаду французских портов. Или о тех, кто преследовал французские суда от Средиземного моря до Вест-Индии, подчас не имея даже случая хоть раз выстрелить из пушек. Его товарищи не роптали, жили впроголодь, питаясь морскими сухарями, нередко червивыми, и солониной, которая хранилась годами. Потому что сейчас самое главное – не допустить, чтобы кичливые французы покорили Англию, и обломать рога Наполеону. Словно прочитав мысли графа, Перри твердо повторил:

– Забудь, забудь об этом, хотя бы ненадолго. Ты так неотступно все время думаешь о Наполеоне, что даже стал на него походить.

Граф расхохотался и прислушался к речам Перри, который строил планы предстоящих удовольствий. Первая задача решилась очень просто.

Он познакомил графа с одной из самых ослепительных светских красавиц, и, как только тот заглянул в ее необыкновенно выразительные темные глаза, его воспоминания о тяготах войны сами собой отошли на задний план.

Люсиль Граттон была женой одного весьма престарелого пэра, владельца крупного, но разоренного поместья в Ирландии. Со школьной скамьи признанная всеми несравненной красавицей, она от каждого мужчины ждала, что он немедленно падет к ее ногам. Во время частых отлучек супруга на Изумрудный остров она заводила любовников, которые через месяц-другой ей наскучивали. В то время, когда Перри представил ей графа Эрроу она приглядывала себе кавалера, не похожего на других, и притом богатого. Для графа же, столько месяцев в море вообще не видевшего женщин, встреча с Люсиль оказалась потрясением. Перри мог радоваться, граф был покорен.

При первом знакомстве они ужинали заполночь в веселом обществе. А следующую ночь провели в доме у леди Граттон вдвоем. Возвращался граф домой пешком, уже засветло, с удовлетворением думая о том, что годы плаваний не помешали ему остаться превосходным любовником. Он никогда еще не встречал такой страстной, ненасытной женщины.

Люсиль приняла его приглашение погостить в замке Эрроу, и он знал, что ее присутствие на предстоящих приемах даст ему все, что только нужно для начала новой жизни.

Свои распоряжения граф направил в замок со старым секретарем, служившим еще его отцу. Перри помог ему заранее распределить комнаты и пояснил, что пары следует размещать по возможности рядом.

– Так теперь принято? – удивился граф.

– Уверяю тебя, так делается во всех лучших домах, – ответил Перри. – Бога ради, Дарвин, ты же взрослый человек и знаешь, что такое жизнь.

Друзья рассмеялись, но про себя граф всe-таки нашел странным этот современный обычай вести амурные дела так откровенно, всем напоказ. Во времена его матери нравы были иные. Впрочем, лично он готов был не отставать от новой моды, поскольку таковы были предписания лорда Барэма.

Просмотрев список приглашенных, граф уверился, что среди его гостей шпионов не будет. Но все равно, мало ли что, может быть, оброненное кем-то слово невзначай подскажет ему направление для дальнейшей деятельности. По выбору Перри в замке Эрроу должны были собраться два пэра, которых граф знал прежде и находил удовольствие в общении с ними, один маркиз – наследник знаменитого герцогства, и баронет, служащий в Адмиралтействе. Всего, вместе с хозяином и Перри Кроушором, шестеро мужчин. И пять дам, не считая Люсиль, Граф ни одну из них прежде в глаза не видел, но получил заверение, что именно они украшают своим присутствием Карлтон-Хаус.