Потом неожиданно вдруг закапал дождик, и мы с Поликарпычем напрямки стали пробираться мимо лабазов и охотничьих домиков к моей машине, чтоб укрыться в ней от будущего ливня. От ливня-то мы спрятались, а вот от пермских недоумков спрятаться не удалось. Обиженные местные “литераторы”, которых не пригласили участвовать в форуме книги (на всех графоманов просто мест не наберешься), разразились статьей “Для провинции сойдет...” в пермском приложении “Аргументов и фактов”, где досталось и мне, что понятно, и организаторам, и Кузнецову, что не понятно. Но о провинциальной спеси Юрий Поликарпович сказал уже в первый день приезда. Поэтому оставим грязную статейку на совести обиженных, ведь на них в аду будут еще воду возить. Зато в “Литературной газете” вышла большая статья “Заметки с Пермского форума книги”, да еще и с фотографией поэтов с Юрием Кузнецовым в центре.
Не случайно появилась статья в “ЛГ”, незадолго до этого главным редактором которой стал известный прозаик Юрий Поляков, и он успел вернуть к жизни детище Александра Пушкина и барона Дельвига “Литературную газету”, при демократах вымирающую как вид. В этой же газете немного погодя была напечатана великолепная подборка стихов Юрия Кузнецова. Первая за 16 лет, как мне сказал он сам.
Идея вернуть русскую поэзию на страницы “Литературки” исходила от главного редактора. И возвращать ее начали с Юрия Кузнецова. Поляков попросил меня принести новые стихи Кузнецова. В этот же день я встретился с Юрием Поликарповичем в редакции журнала “Наш современник”, где он работал заведующим отдела поэзии, и передал ему просьбу Полякова. “Да не напечатают они ничего, столько лет не печатали” , — сказал мне в ответ Поликарпыч. Он согласился не сразу. Но в итоге 17 октября 2001 года в “Литературной газете” вышла огромная подборка стихов Кузнецова “Матерь Божья над Русью витает...”. Я рад, что все-таки поэт увидел свои стихи напечатанными в “Литературной газете”.
Через год в Перми на базе издательства “Реал” инициативная группа попыталась возродить славную пермскую миниатюру, а меня пригласили быть составителем сборников поэзии.
Здесь стоит вспомнить, что самой первой мини-книжкой, изданной в Перми, была книга стихотворений Василия Каменского размером со спичечный коробок. А один из сувенирных томиков “Пермской ленинианы” космонавты Ю. Рома-ненко и Г. Гречко брали с собой в космос. Так как пермская миниатюра была связана с поэзией и космосом, то я предложил издавать поэтическую серию “Поэты России — XXI век”, в которой впоследствии вышло семь сборников, и начать эту серию со стихов Юрия Кузнецова.
Кто более из современных поэтов космичен? С Поликарпычем мы решили издать в этой серии только его стихи о любви. Как он мне сказал, убеждая, что ни у Пушкина, ни у Лермонтова нет столько стихов о любви, что это впервые в русской поэзии. Я, не мудрствуя лукаво, так и написал в предисловии к сборнику “Любовной лирики” Ю. Кузнецова, в которую вошло более ста стихотворений.
Книга Юрию Поликарповичу понравилась, а я заслужил теплый автограф. “Игорю Тюленеву, приложившему руку к изданию сей книги. Благодарный Юрий Кузнецов. 2 декабря 2002 года”. Так поэт еще раз побывал в нашем городе не личным присутствием, но стихами.
Мария Аввакумова говорила мне на Троекуровском кладбище, где мы похоронили великого поэта, как нравился Кузнецову этот миниатюрный сборник. Когда она робко выразила желание издать такой же, то Кузнецов ревностно спросил ее: “А у тебя есть столько стихов о любви?” То ли в шутку, то ли всерьез... На чем и была поставлена точка. Но сборник свой он Марии подписал.
Последний раз Кузнецов приезжал в Пермь на мой, как говорят в народе, золотой юбилей. 31 мая 2003 года. Много в юбилейной афише светилось известных московских имен, а приехал только он один. Как писал когда-то поэт в своей шутливой эпиграмме: “Звать меня Кузнецов. Я один. Остальные обман и подделка” .
Ну, не смогли друзья приехать по тем или иным причинам, хотя и прислали телеграммы взамен себя и видеопоздравления. Да и Бог им судья.
На моем юбилее Юрий Кузнецов не пил, потому что воздерживался от спиртного уже несколько лет, но в его гостиничном номере, где за дружеской беседой незаметно наступило утро, пригубив из рюмки коньяку, вдруг сказал мне или моему поколению: “А битву мы уже проиграли бесповоротно!..”.
“Нет!” — вякнул было я...
“Молчи, ты ничего не знаешь. Прои-и-грали” , — выдохнул он горько и замолчал надолго. Потому что он видел то, что увидят, быть может, только наши дети. Не зря же он говорил постоянно, что стихи его поймут лет через пятьдесят...
Забыл, еще он сказал, что сюда уже никогда больше не приедет.
И если бы (как думал Ю. Кузнецов) мы проиграли битву, Вседержитель отвернулся бы от нас. Ведь поэзия — это как ступень сверхракеты, которая выносит ее на орбиту Духа! Без поэзии нет народа. И поэты, тем более великие, не имеют права проигрывать битву за русские души! Мы не имеем права потакать нашим врагам, пишущим о нашем престольном граде: “Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик” (И. Бродский).
Кричу уже в спину ушедшего Поликарпыча: “Ведь ты сам писал: “Друзей любил для их души, врагов для Бога ненавидел”? Но нет ответа…
Последний раз я встречался с Кузнецовым в Москве в “Нашем современнике”.
Поговорили недолго, обнялись и расстались, как оказалось, уже навсегда.
Из бесед с поэтом
Бесед было много, а записей, к сожалению, очень мало.
* * *
26—30 марта 2001 года. Дагестан ( Махачкала, Дербент, Гуниб), где во время наших общих поездок и ночных бдений в номере республиканского курортного комплекса “Дагестан” я записал эти разговоры с классиком.
— Игорь, у меня много остается неоконченных стихов и строчек. Хотел все выбросить, самому уже некогда, и время ушло... А потом решил оставить тем, кто придет после. Пусть развивают, пишут дальше. Как у меня, не получится, но что-то, может быть, и выйдет?
Меня эти слова удивили.
— Кто кроме тебя допишет твои черновики?
— Не знаю пока... — как всегда туманно, ответил он мне.
И вот читаю в газете “Завтра” врезку Владимира Бондаренко к последним стихам Юрия Кузнецова “Поэт и монах”: “Еще совсем недавно он неторопливо жег, как ненужные, черновики своих стихов на пустыре возле дачи во Внукове...”, а значит, пророческими оказались стихи поэта:
Жизнь улеглась... Чего мне ждать:
Конца надежде или миру?
В другие руки передать
Пора классическую лиру.
Увы! Куда ни погляжу –
Очарованье и тревога.
Я никого не нахожу:
Таланты есть, но не от Бога.
Видимо, никого не нашел или разочаровался во всем. Поэт всегда прав, даже ошибаясь.
Там же, на Кавказе, я его спросил, почему в поэме “Путь Христа” Магдалина ударила Христа по щеке.
— Здесь у меня образ Магдалины — Марии из Магдалы, собирательный. В этом образе я собрал и показал всю женскую суть. Суть земной женщины. Которая ударила в Христе земного человека, чтоб потом пойти за ним, как за Богом, полюбив, как Бога! А в этом случае обиды всех земных женщин подняли руку на Иисуса — не Христа, на земного человека.
Тогда же Кузнецов сказал мне, что пишет новую поэму о происхождении Мирового Зла.
— Данте сколько писал свою “Божественную комедию”, лет 8—10? А ты хочешь, чтоб я уже все закончил... Чувствую, что грамоты не хватает (и это говорит мне один из образованных современных писателей), катастрофически не хватает образования. Сейчас восполняю... читаю Блаженного Августина, других европейских мыслителей, а тебе надо читать лучше русских философов.
Их-то я читал, может быть, не очень внимательно. А Блаженного Августина все-таки прочел тоже.